История инакомыслия в СССР - Людмила Алексеева

По делу прошло около 50 свидетелей - студентов и недавних выпускников саратовских вузов. В зал суда пустили лишь родственников и специально подобранную публику; у входа стояла толпа молодежи, человек сто-полтораста. Все подсудимые признали вину и покаялись, и все-таки глава организации студент юридического института Олег Сенин получил 7 лет лагеря, остальные - от 3 до 6 лет. После процесса более 60 близких к обвиняемым подверглись внесудебным репрессиям - увольнению с работы и исключению из вузов. [121] После сообщения об этом суде в ХТС надолго пропадают известия из Саратова; но отрывочные сведения убеждают, что отсутствие информации было вызвано обрывом контактов с «Хроникой», а не прекращением независимой общественной деятельности.

4 февраля 1971 г. саратовская газета «Коммунист» поместила статью «У позорного столба», где были названы 20 посетителей книжного «черного рынка». Шестерых автор статьи называет самиздатчиками (начальник отдела фабрики детской игрушки Виктор Стрельников, художник кинотеатра Б. Ямпольский, работник областной детской библиотеки Ю. Болдырев, музыканты А. Катце и М. Белокрыса, преподаватель В. Нульман). Они постоянно слушали передачи зарубежных радиостанций и некоторые записывали на магнитофон, покупали произведения А. Солженицына, А. Кузнецова и т.п. не только на саратовском «черном рынке», но и ездили в другие города за тамиздатом и за самиздатом. По ночам перепечатывали раздобытое на машинке: «Один экземпляр себе в тайник, остальные - для распространения». В статье сообщается, что из тайников были изъяты десятки самиздатских произведений. Поскольку о продаже рукописей в газете не говорится, очевидно, что речь идет о типичном случае бескорыстной самиздатской деятельности. [122]

И еще одно короткое известие, тоже из Саратова и тоже о самиздате. 17 марта 1971 г. врач-рентгенолог Нина Кахцадзова была увезена с работы на допрос в КГБ после обыска, на котором нашли самиздат и листовки, распространявшиеся в московском ГУМе иностранцами. Во время допроса у нее было два обморока. В этот же день вызывали на допросы нескольких друзей Кахцадзовой. На следующее утро она повесилась. [123]

Рязань. Во второй половине 1968 г. студенты радиотехнического института в Рязани создали нелегальную организацию под названием Марксистская партия нового типа. Студент-заочник, токарь завода «Рязсельмаш» Юрий Вудка написал брошюру «Закат капитала», которая стала программным документом рязанской группы. Видимо, эта группа имела связи в других городах, так как саратовская группа тоже считала своим программным документом работу Вудки «Закат капитала».

Рязанская организация была раскрыта вследствие явки в КГБ с повинной ее членов Мартимонова и Заславского. На суд в Рязань вызвали свидетелей не только из Саратова, но и из Подмосковья, Ленинграда, Киева и других городов. Приговоры - от 7 до 3 лет лагеря. Доносчики были осуждены условно. [124]

Свердловск. В 1969 г. здесь возникла молодежная организация - «Свободная Россия». В нее вошли братья Валерий и Виктор Пестовы (сыновья военного врача, после армии работали на заводе слесарями), техник с кондитерской фабрики Николай Шабуров, железнодорожный диспетчер Владислав Узлов и слесарь Владимир Берсенев. При обсуждении возможной деятельности сначала предполагалось стрелять в «отцов города» во время праздничной демонстрации. Но потом члены организации оставили мысль о терроре, обзавелись пишущей машинкой и написали листовку «восходящее солнце». Около 100 экземпляров было распространено в ноябре 1969 г. Листовку разбрасывали на заводе Уралмаш и распространяли среди студентов железнодорожного института. К весне провели организационное собрание, изменили название организации на «Российская рабочая партия», приняли устав и программу (свобода слова, отмена цензуры, повышение заработной платы рабочим и стипендий студентам, улучшение жилищных условий, независимость профсоюзов), ввели членские взносы. Мечтали установить связи с Москвой, где, по предположению членов «Рабочей партии», существовал «центр». Свердловскую организацию лишь условно можно назвать подпольной, так как ее участники не скрывали от своих знакомых принадлежность к ней. К маю 1970 г. написали новую листовку: «Меч тяжел, необходимо объединение сил». Разбросали листовку в Серове, в Тагиле и Свердловске. Шабуров поехал распространять эту листовку в Москве, Ленинграде и Прибалтике и искать «центр». Родственник в Лиепае убедил его пойти в КГБ с повинной. О своем признании Шабуров оповестил друзей телеграммой. 19 и 20 мая 1969 г. пятеро были арестованы. К этому времени в Рабочую партию вошли около полусотни человек. Суд прошел в ноябре 1970 г. Приговоры - от 5 до 3 лет лагерей. [125]

Ровно через год - в ноябре 1971 г. - в Свердловске состоялся суд над семью молодыми рабочими - членами другой организации, назвавшей себя Революционная партия интеллектуалистов Советского Союза. Главой этой организации был 27-летний слесарь из Нижнего Тагила, бывший член КПСС Георгий Давиденко, называвший себя социал-демократом. Организация существовала с 1970 г. Члены ее регулярно проводили совещания, создали печатную базу и распространяли литературу - в основном статьи своего идеолога 25-летнего выпускника философского отделения Донецкого университета Василия Спиненко.

По его идее, справедливое общество способна создать лишь инженерно-техническая интеллигенция, она и должна получить доступ к управлению. Одна из статей Спиненко называется «Рождение новых классов и борьба при социализме». Член группы Семилетов после службы в армии пошел в школу МВД - учиться конспирации.

Следствие по этому делу велось не только в Свердловске, но и в Красноярске, Хабаровске, Горьком и, возможно, в других городах. Давиденко и его товарищи получили по 4 года лагерей. Спиненко был отправлен в спецпсихбольницу, и в 1983 г. он все еще находился там. [126]

Харьков находится на Украине, но это русифицированный город. Пробудившаяся здесь в 60-е годы независимая общественная жизнь шла не в русле украинского национального движения, а общедемократического: небольшой кружок харьковчан был духовно ближе к москвичам, чем к киевлянам. В кружок этот входили люди разных национальностей, почти все они были инженерами. Они дружили семьями - семей, я думаю, 10-15. В кружке царила атмосфера порядочности и взаимопомощи, горячая взаимная привязанность, обостренная ощущением своей инородности в городе. Харьковские инакомыслящие, как большинство в период «Пражской весны» и надежд на очеловечивание советской системы, были марксистами, в их домах висели портреты Ленина.

Самым активным из харьковчан был военный инженер Генрих Алтунян. Он и его друзья бывали в Москве, познакомились с московскими правозащитниками, тяготевшими к марксизму, - Петром Якиром, Петром Григоренко и др. Алтунян вошел в Инициативную группу по защите прав человека в СССР, а семеро его друзей поддержали подписями обращение Инициативной группы в ООН. Алтуняна арестовали одним из первых в Инициативной группе - в июле 1969 г. [127] К тому времени он уже был исключен из партии, демобилизован и потерял работу. Вслед за ним арестовали одного за другим его друзей - В. Недобору, В. Пономарева и А. Левина. [128] Идеализм и вера в лучшее в людях, сделавшие этот круг неотразимо привлекательным в общении, обернулись против них на следствии, - они не верили, что нельзя убедить следователей в чистоте своих помыслов и в безупречности своей гражданской позиции, и были очень откровенны с ними. Жестокость и несправедливость особенно больно ранила этих доверчивых людей. Но все четверо арестованных держались очень мужественно, как и их жены и друзья во время «проработок» по месту работы.

Никому из них не дали выступить с объяснениями своего поступка; письмо, под которым они подписались, не зачитывалось. Сослуживцы яростно нападали на них за самый факт обращения в ООН, т.е. за границу, называя их предателями родины, пособниками империалистов, а ООН - шпионской американской организацией. Все собрания приняли решение об увольнении своих инакомыслящих коллег. Все они лишились работы по специальности и годами зарабатывали неквалифицированным трудом. [129]

Научные городки. (Новосибирский академгородок, Обнинск, Пущино-на-Оке, Дубна, Черноголовка и др.). Создавая эти городки, власти, кроме прочего, имели в виду изолировать ученых с их привычкой к независимому мышлению, от остального населения. Но в самих городках создалась среда с особым общественным микроклиматом, где самостоятельность мышления проявлялась не только при решении научных вопросов.

Философ Борис Шрагин, выступавший с лекциями в подмосковных научных городках, утверждает, что такую открытую реакцию слушателей он встречал лишь в свободном мире: слушатели с безбоязненной естественностью задавали вопросы и высказывали свое мнение по самым острым политическим проблемам. [130]