Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова

— Дима и так узнает твое имя с минуты на минуту, — парировала Лиза. — Твоей игре в двойного агента пришел конец. Ты и сам это прекрасно понимаешь. Сжалься. Она беременна. Беременных даже конченые маньяки не трогают.

Шмель задумался. Наконец, сжав губы в тонкую линию, он пробормотал:

— Складно воркуешь! Но… что я получу взамен на ее жизнь?

Осмотрев его долгим взглядом, Лиза тихо обронила:

— Мою покорность!

— В каком смысле?

Она ничего не стала объяснять. Просто кивнула на его автомобиль и прошептала, чувствуя, как от страха кишки узлом скручиваются:

— Поехали!

Глава 49

В то же самое время…

Как только Лиза и Соня (в сопровождении охраны) отправились на прогулку – а по факту навстречу Гордееву – Ирина Павловна тоже удалилась. Бесшумно прошмыгнула внутрь дома, где уединилась с Валентиной Степановной. Что до остальных… в их «развеселой» компании повисла гробовая тишина. Каждый в этот момент думал о чем-то своем. Кто-то нервно курил, приговаривая одну сигарету за другой. Кто-то пребывал в полной растерянности от сложившейся ситуации. А кто-то, снедаемый любопытством, тупо ждал дальнейшего развития событий.

Дмитрий же не обращал внимания ни на кого из присутствующих.

Будто конченый безумец, почти не мигая, он всматривался вдаль, провожая Лизу и ее спутников хмурым взглядом. Не мог отвернуться, и все тут.

Умом-то понимал – с ней отправились достаточно опытные ребята. Закаленные. Проверенные. Но на душе от этого… легче не становилось.

Так неспокойно было, что временами даже воздуха на полноценный бл*дский вздох не хватало. А дышал он часто и жадно. Но за грудиной, один черт, все сильнее и сильнее ныло. Сдавливало. Тянуло. Выкручивало.

Все его нутро противилось такому сценарию. Бунтовало. Интуиция нещадно шарашила по натянутым нервам. В сознании отчаянно пульсировало:

«Не отпускай! Не отпускай! Верни!»

Дмитрий даже машинально шагнул вперед да кулаки сжал до онемения пальцев. Но сам же себя и остановил, отмахиваясь от дурных предчувствий:

«Устал я, видимо. Загоняюсь уже! Все нормально. Они в безопасности. Да и кто станет рыпаться сейчас, зная, что вернулся сам Прокурор? Никто. Конченым дебилом нужно быть! Или на всю башку прип*зднутым!»

Здравое зерно в его рассуждениях присутствовало. Однако напряжение, сковавшее мышцы, не ослабевало. И сердце барабанило в висках все сильнее.

Повинуясь до жути странному порыву, он уже реально собирался окликнуть этих «гулён», дабы вернуть обеих домой. Но не успел. В последний момент к нему подошел Пашка. Ободряюще похлопав его по плечу, он тихо буркнул:

— Все нормально, брат?

Дмитрий встрепенулся, хрустнув позвонками затекшей шеи:

— Да. Пока – да.

— Слушай, что-то не торопится этот наш, — он покосился на собравшихся и закончил фразу более завуалированно: — информатор… с признанием…

— Все будет, Соколик! — холодно усмехнулся Похомов. — У него нет выбора!

В гнетущей тишине из-за стола поднялся Матвей. Игнорируя присутствие старших, подошел к ним. Всем своим видом он демонстрировал раздражение. И нетерпение. Скрестив руки на груди (чем уже взбесил Дмитрия основательно), он «предельно вежливо» уточнил:

— Я хочу знать, почему ты не отпустил меня с ними?

От его дерзости ярость кипятком разлилась по телу. Ошпарила кишки.

Играя желваками на скулах, Борзый прищурился, с вызовом глядя на Матвея.

— На то были причины! — произнес с притворным спокойствием.

— Какие?

— Веские!

Верещагин горько усмехнулся:

— Думаешь, это я? Думаешь, я – крыса?

— Я очень на это надеюсь! — отозвался Дмитрий, практически рыча. — Давно мечтаю всадить тебе пулю в лоб! Так хоть весомый повод появится…

Пашка предусмотрительно вклинился между ними.

— Так, мужики, — попытался их утихомирить, — хорош быковать-то!

Будто не замечая Соколовского, Матвей гневно прохрипел:

— Ты сильно заблуждаешься на мой счет! Да, мы с тобой терпеть друг друга не можем – это неоспоримый факт. Но я никогда бы не…

— Не трать слова! — резко прервал его Похомов. — Если ошибаюсь – извинюсь!

— На хрен мне не упали твои извинения! — устало бросил он, отступая на полшага. — Неспокойно мне! Неспокойно, понимаешь? Я пойду за ними!

— Ты завалишь хлебало и сядешь на место! — велел ему Прокурор тоном, не терпящим возражений. — Никто и шага со двора не сделает, пока я не узнаю имя той паскуды, которая прогнулась под моих кровных врагов! А любой, кто рискнет… с высокой долей вероятности… покойник! Усекли, детишки?

Не желая лишний раз испытывать на прочность терпение Бориса Андреевича, Матвей вновь уселся за стол. Его примеру последовал и Пашка.

А потом, пусть нехотя, но подчинился и сам Дмитрий.

И вновь повисла тишина. Давящая. Звенящая.

Нервно побарабанив пальцами по столу, он проверил свой телефон.

Если верить уведомлениям, сообщение Зарутскому было доставлено.

Однако реакции никакой не последовало. И это жутко напрягало.

В молчании время тянулось медленно. Но все же на месте оно не стояло.

Прошло около пятнадцати минут, когда Мага вдруг заговорил:

— Может, картишки раскинем? Один хрен, без дела сидим!

Многим его идея пришлась по душе, и мужики начали шпилить в «Свару».

Дмитрий к игре не присоединился. Его мысли были заняты другим.

В голове навязчивым набатом звучали слова Матвея:

«Неспокойно мне! Неспокойно…»

Он впервые слышал от него нечто подобное. Оттого и самому становилось тошно. Едва успокоившееся нутро вновь взбунтовалось. Тяжело вздохнув, Борзый долгим взглядом уставился на Верещагина. Затем на Прокурора.

— Борис Андреевич, — начал, намереваясь отпустить его под свою ответственность, — пусть он…

Завершить фразу ему не удалось – именно в этот момент настойчиво завибрировал его мобильник. Номер звонившего не определился, но Похомов и так прекрасно знал, кто пытается выйти с ним на связь. Однако принимать вызов не торопился. Продемонстрировав телефон Смотрящему, Дмитрий твердо произнес:

— Это мой информатор. Говорить он будет только со мной – с другими не станет. Я могу узнать имя крысы прямо сейчас. Но… что я получу взамен?

Черчесов зловеще прищурился:

— Ты совсем страх потерял, щенок? Шантажировать меня вздумал?

— Ни в коем разе! Просто пытаюсь договориться.

— А разменная монета – моя племяшка, стало быть?

— Тебе племянница. Мне – законная жена.

— Бери трубку, сученыш!

— Дай слово! Дай мне свое чертово слово!

— Хрен с тобой! Мы обсудим… мы все обсудим. А теперь… ответь ему!

Удовлетворенно кивнув, Дмитрий водрузил мобильник на стол, включил громкую связь и,