Белоэмигранты на военной службе в Китае - Сергей Балмасов

2 августа. Деревня Лю-сон-зе. Приехал Семенов. Он остается командиром полка, и будто подавал рапорт о своем увольнении, но Тупан вернул его ему и сказал, что он сам знает, когда надо будет ему уволиться. У Тупана были Меркулов с Бурцевым, считали деньги с консервов, которые возвращал Милофу, и потому Тупан был не в духе. Я остался помощником командира полка в чине подполковника с окладом 180 долларов.

Как-то вечером получил известие, что партия хунхузов из бродивших частей непонятным образом была обезоружена в городе Фын-тай-цын и передана нам. Было взято 63 хунхуза с 46 винтовками, 7 «маузерами» и 2 автоматами. Их ночью привели к нам. По дороге около деревни кто-то из них не то обронил «маузер», не то хотел бросить, но только из-за этого получился выстрел. Багратуни, обязанностью которого было готовить обед, притащил к нам этого хунхуза-подростка. Семенов, не разобравшись, приказал его уничтожить. Багратуни увел его, и скоро раздался глухой выстрел. Все это мне уже противно. Я уже несколько раз выступал против ненужной жестокости, но Валентин Степанович очень любит смаковать всякое безобразие. Савранский предложил всех хунхузов казнить, отрубив головы соломорезкой. Этот проект встретил сочувствие Валентина Степановича. Но я сказал, что пленных надо сдать Тупану Сюю, иначе будет скандал. Правда, эти хунхузы не заслуживают снисхождения, так как зверствуют они ужасно. На заставе поверхностно обыскали эту компанию и нашли у нее много денег. В результате командир 2-го эскадрона ротмистр Донской представил 1900 долларов серебром. Семенов предложил дежурному офицеру произвести дополнительный обыск. Обыскивали безобразным способом все, кто хотел, и, конечно, все деньги ушли по карманам обыскивавших. Так многие солдаты раздобыли по нескольку сотен долларов. Утром конный вестовой Монастырский нашел на дороге китайскую туфлю, которая ему показалась подозрительной. Когда он ее поднял, то прощупал под подкладкой бугорок. Туфлю распороли, и в ней оказалось 200 долларов бумажными деньгами. Кто-то в шапке хунхуза нашел 600 долларов. По дороге находили еще много долларов и «маузеров». Из разговоров слышал, что на заставе будто бы у хунхузов отобрали до 8 тысяч долларов. Здесь их тоже пощипали. В штабе 7-й армии, куда их сдали, хунхузов тщательно обыскали и нашли зашитыми в туфлях, воротах и поясах еще до 10 тысяч долларов.

Чувствую себя скверно. Здесь низко, много воды, но жарко, так что испарение нездоровое. Просыпаешься утром и не чувствуешь бодрости, вставать тяжело. Здесь в домах всегда сквозняки, так как они – проходные дворы. Днем еще хуже, так как каменные фанзы полны сырости. Пришел приказ Тупана о слиянии с пыхаловцами и танаевцами в 5-эскадронный полк. Пыхаловцы составят 1-й эскадрон, туда же войдут конвойцы из сотни и группа Сараева. Казаки-пластуны назначаются к Семенову. Большая часть Конвоя остается нести специальную службу Тупана. Штаты – меньше тех, которые мы составляли. Штабных офицеров некуда деть, особенно состоящих при базе. Многие уйдут, так как кого-то не устроит оклад в 20 долларов, а Маковкина и Муфеля – в 30 долларов. Трейберг будет получать 25 долларов. Тоже ужасно, когда у него больная жена. Но когда Семенов спросил, согласны ли они служить при таком окладе, только поручики Акилов и Артемьев сказали «нет». Последний был нетрезвым, и сегодня за это был разжалован в рядовые. Ему несколько раз делали предупреждение. Семенов таким оборотом, что почти все остались служить за нищенские оклады, был обескуражен. После этого Валентин Степанович поручил мне составить рапорт Тупану о прибавке нашим жалования. Шильников сказал, что Семенов обманывал нас, когда говорил, что подавал рапорт на увольнение, а Тупан его не подписал и что в его штабе только этого и ждут. Где правда – теряюсь, но для Семенова обстановка складывается трудная.

В это время к северу от нас идут 2 дивизии к Ланчжоу, они переходят к нам. Это части 6-й и 16-й армий. С какой целью переходят – неизвестно. Хорошо бы быть подальше от них. Вчера вернулся разъезд – противника нигде нет, как и сведений о нем. Они стоят у Тяньцзиня, и то их очень мало. У Пэйфу воюет в тылу Фына и будто бы успешно. В Шаньдуне, в районе Циндао, наши шандунские части Фана и Цзу успешно с кем-то воюют.

У нас публика на посту для связи перепилась, и в пьяном виде один бурят застрелил другого. Валентин Степанович, конечно, говорил много о повешении, расстреле и т. п. На полевом суде выяснилось, что застрелил он его, защищаясь. Этому буряту явно помог Господь, так как свидетелей произошедшего не было, но его пуля попала по пальцам убитого, задела винтовку и затем попала в шею. Выяснилось, что пальцы убитого лежали на винтовке, когда он целился для выстрела. Будь иначе – его бы расстреляли. Солдаты очень сильно пьянствуют. Меры против этого мало целесообразны. Надо, чтобы командиры чаще говорили на эту тему и сами следили за людьми. Вот у Терехова 1-я сотня, еще недавно самая пьяная и распущенная, теперь стала неузнаваемой. А он – не пьет и не бьет солдат. Умеет с ними наладить взаимоотношения, и у него не было ни одного происшествия.

Было еще событие – поднесение флагов от окрестных деревень Карманову и Терехову за то, что не обижаем население. Подношение было торжественное, но Карманов даже чая не организовал. Его часть, как Николаев и Багратуни, ходила полураздетая, хотя мы одели кителя. Терехов эту делегацию принял лучше и сумел их всех угостить. Это ему стоило 40 долларов. Скоро лето пройдет, а все еще туман – что делать?!

9 августа. Деревня Лю-сон-зе. Льет, как из ведра, дороги превратились в реки. Пришлось выпороть троих пьяниц, это повлияло. Одно удовольствие, что за все платим половину стоимости, а то и меньше. Давно надо было ввести в наказание за пьянство больше позора, а не физической боли. Битье один на один мало повлияет, а вот если будут пороть на площади, давая хотя бы 10–15 ударов, – это мало понравится. Стыд все же существует. Как будто многие ушли из Конвоя, а лошадей будто пришлось передать китайцам. Из-за денег здесь все ноют, говорят, что долг за 1928 г. уплатят по новым ставкам. Жаль, что так утопили Русское дело и что во всем виноваты сами русские. Действительно, мы сами все устроили так, что китайцы относятся к нам отвратительно. В этом виноваты и Меркулов с Нечаевым. Победы на пьяную голову вскружили рассудок последнего. Он уронил свое достоинство и перед Тупаном, и перед другими китайцами беспробудным пьянством, бахвальством и безобразиями, из-за чего его перестали считать серьезным человеком. Но он был удобен, так как ничего не требовал от Тупана, кроме подачек, часто прося на выпивку, что он не без гордости рассказывал мне, рисуя свои близкие отношения к Тупану. Класть зря головы под пьяную руку было легче, поэтому пьянство не возбранялось и вошло в культ. Пили все – сверху донизу и, конечно, безобразничали. Нечаев мне говорил: «Я горжусь тем, что приучил китайцев к русскому безобразию», что «теперь китайцы не удивляются на наши скандалы». Невозможно было даже заикнуться о введении какого-либо порядка. В марте 1926 г., когда его привезли раненым, он говорил мне о своем громадном влиянии среди китайцев: «Хотите, я сожгу 2 дома здесь, и мне за это ничего не будет!» Я слушал и в душе поражался убогости ума человека, руководившего Русской группой. В отсутствие Нечаева меры были приняты и пьянство ограничили, а то ведь всюду, куда ни проникли доблестные воины Русской группы, отовсюду неслись вопли о безобразиях. Безобразничали в Харбине, Циндао, Тяньцзине, Мукдене и т. п. Всюду создавали себе плохую репутацию. Борьба с пьянством встречала противодействие и не могла иметь успеха, так как тон давал Нечаев. Другие персонажи, как Чехов или Макаренко, – просто заурядные люди, утонувшие в своих мелко эгоистичных интересах. Меркулов только пытался соперничать с Нечаевым, и не более того. Чехов пропил свою броневую дивизию. Человек он хороший, но безвольный, подверженный многим влияниям и страдавший неустройством своей семейной жизни, топивший свое настроение в вине. В результате он до предела понижал боеспособность своей дивизии. Половина всех неудач бронепоездов объясняется пьянством. Валентин Степанович только в последнее время, после гибели двух бронепоездов, тоже из-за этого, взялся за борьбу, но что значат эти усилия, когда репутация уже погублена. Теперь, уже при общем финале, наши бронепоезда, будучи на глазах у Тупана, «пьяно-распьяно». Конвой Тупана во главе с Танаевым – пьяный почти всегда. И так все время. Конный полк теперь – образец трезвости, пьяных офицеров почти нет, только Люсилин еще продолжает пить. Китайцы на нас смотрят как на самых падших людей, с которыми можно поступать как угодно. Мы все переносим и продолжаем пьянствовать. Чтобы восстановить потерянный престиж, нужно большое время, большая работа и большие способности верхов. Последнее почти безнадежно. Вот почему я мрачно смотрю на будущее. При существующих персонажах возрождение невозможно. Ведь пьянство – только лишь одна сторона дела. Другая – недобросовестность в денежном отношении. Она ведь не скрыта от китайцев.