Ледовый Апокалипсис - Джеймс Кобб

Однако тент, обогреватели и зарядное устройство горели сейчас в складском домике, да и все равно на то, чтобы использовать их, не оставалось времени.

В последний раз окинув взглядом аккумуляторный отсек, Рэнди закрыла его крышку, с особой тщательностью заперев каждый из замков Дзуса.

Возле хвоста вертолета послышались легкие бегущие шаги, и появилась Валентина Метрейс.

– Что происходит? – обратилась к ней Рэнди.

– Во-первых, на подходе – вторая группа спецназа. Они будут здесь минут через пять. Во-вторых, Григорий отправился им навстречу, чтобы поболтать. Боюсь, из этого ничего не выйдет. В-третьих, Джон воспылал желанием принести себя в жертву ради нас и собирается разыграть сцену «Горацио на мосту». И, в-четвертых, мы должны запустить это техническое чудо сейчас же!

У Рэнди снова закружилась голова, но эта слабость уже не имела ничего общего с ее недавними приключениями. Она сглотнула комок холодной слюны и попыталась привести мысли в порядок.

– Ладно, тогда обойди вертолет и оттащи брезент подальше, а также посмотри, чтобы поблизости не было никаких посторонних предметов, которые может затянуть в винты.

– Ясно!

У обеих женщин не было времени для страха и тревоги. По крайней мере, для того, чтобы демонстрировать их.

Рэнди кинулась к пилотскому люку и забралась в кабину, ежась от холода промерзшей обивки сиденья. Не доверяя памяти, она прислонила к лобовому стеклу список операций предполетной проверки, а затем защелкала главными переключателями. Стрелки под покрытыми инеем стеклами приборов дрогнули и лениво поползли вверх.

Впереди ее ожидали три критических момента. Первый: хватит ли заряда, оставшегося в аккумуляторах, для того, чтобы завести холодный двигатель? Второй: выдержат ли нагрузку промерзшие до ломкости детали двигателя или разлетятся к чертовой матери, после чего неизбежно последует взрыв? И наконец, заработает ли система управления полетом после того, как машина окажется в воздухе?

Три шанса выжить. Три шанса погибнуть.

Лейтенант Павел Томашенко шел быстро и целеустремленно, как, наверное, умеют передвигаться только воины-зулусы и спецназ. «АК-74» висел поперек его груди. Его глаза, словно автоматическая радиолокационная система слежения, обшаривали местность впереди, выискивая возможную засаду. Остальная часть его сознания была затоплена океаном ярости.

Даже он уже не мог не признать, что потерпел поражение – как воин и офицер. Он вновь допустил, чтобы его люди попали в ловушку. Большую часть взвода уничтожили, а его даже не было поблизости! Теперь с ним все кончено. Его ждет позор и военный трибунал. Но скорее он погибнет, вцепившись зубами в горло посрамившего его врага, чем допустит это!

Нагруженные тяжелыми пулеметами «РПК» и боеприпасами, за ним шли двое подрывников и радист взвода – молча, не задавая вопросов. Они были спецназовцами!

Впереди, там, где располагалась научная станция, Томашенко увидел вздымающиеся столбы дыма. Он не знал, что там произошло. Он не знал, откуда взялись и кем были те люди, которые уничтожили его передовой отряд и которых, в свою очередь, перебили его солдаты. Но в бинокль Томашенко увидел последнего из выживших врагов, быстрым шагом направлявшегося ему навстречу.

Когда они обогнули холм с радиомачтой на вершине, Томашенко перешел на более медленный шаг и короткими резкими жестами велел своим бойцам рассредоточиться. Домики научной станции полыхали, черный дым от пожарищ заволакивал прозрачное голубое небо. А от пожарищ в их сторону направлялся мужчина с поднятыми на уровень плеч руками.

Томашенко также поднял руку, веля своим подчиненным остановиться. Поправив автомат так, чтобы его дуло смотрело на незнакомца, командир спецназа ждал, положив палец на спусковой крючок «АК-74». Справа и слева от него спецназовцы залегли в снег и лежали, выставив вперед стволы ручных пулеметов на сошках. От горящей научной станции их отделяло около сотни ярдов.

Наконец мужчина с поднятыми руками подошел к спецназовцам. Капюшон его парки был откинут со светловолосой головы, и Томашенко сразу узнал незнакомца. До начала операции ему показывали его фотографии. Это был Смыслов, офицер ВВС, который, будучи введен в состав американской разведывательной группы, предположительно должен был саботировать ее работу на острове. Человек, который по идее сейчас должен быть мертв. Глаза Томашенко сузились и вспыхнули недобрым огнем.

Подойдя на расстояние десяти футов, Смыслов остановился и опустил руки.

– Я – Григорий Смыслов, майор Военно-воздушных сил Российской Федерации, – хрипловато проговорил он. – Вас должны были проинструктировать относительно моей миссии. Это было сделано?

– Лейтенант Павел Томашенко, спецназ Военно-морского флота России. Я действительно получил инструкции относительно вас и очень рад, что вам удалось спастись.

– Тут дело не в спасении, лейтенант, – ответил майор Смыслов. – Параметры операции изменились, и полученный вами первоначальный приказ относительно уничтожения американской разведывательной группы больше недействителен.

– Я не получал никаких распоряжений от своего командования на этот счет.

– Наше командование не знает о том, что здесь происходит. Как старший по званию, я отдаю вам приказ от собственного имени. Вы обязаны немедленно прекратить операцию. Я провожу вас до вашей подводной лодки, откуда свяжусь с командованием, доложу ситуацию и получу подтверждение своего приказа.

– Майор, приказ, касающийся американской разведывательной группы, получен мной от самого высокого руководства страны. Как вам наверняка известно, американцы представляют собой угрозу сохранению важнейших государственных тайн. Они должны быть уничтожены любой ценой.

– Я уже сказал, лейтенант, эти приказы отменяются! – Смыслов сделал еще один шаг навстречу спецназовцу. – Вы больше не будете – повторяю! – не будете преследовать американцев! Вы и ваши бойцы вернетесь на подводную лодку!

– Они убили моих людей! – произнес Томашенко внезапно надломившимся голосом.

– Инцидент, произошедший на месте крушения самолета… достоин сожаления, – не отступал Смыслов. – Что же касается последнего боя, вы можете быть уверены в том, что ваши бойцы пали геройской смертью в схватке с врагами – подлинными! – врагами России.

– Мне хотелось бы узнать, кто является нашими подлинными врагами, майор! – Последнее слово Томашенко словно выплюнул.

– Вы непременно узнаете это, лейтенант. – Смыслов буравил Томашенко взглядом своих зеленых глаз. – Объявите своим людям отбой, и я вам все расскажу.

– Нет, майор, я буду выполнять полученный приказ и ликвидирую американцев. А затем – свяжусь с вышестоящим начальством, чтобы доложить о произошедших здесь событиях, в том числе и о вашей измене!

– Не сомневаюсь, это будет крайне интересная беседа, но сейчас вы будете подчиняться моим приказам и объявите отбой!

Смыслов протянул руку к спецназовцу, словно собираясь взять у него оружие. Палец Томашенко, лежавший на спусковом крючке, напрягся. «АК-74» выстрелил только один раз.

Майор Григорий Смыслов согнулся и, бездыханный, рухнул на снег острова Среда.

Пару секунд офицер спецназа с триумфом смотрел на тело поверженного изменника, а затем вдалеке послышался еще один выстрел, и, в шоке опустив глаза, Томашенко увидел на своей груди кровавое пятно шириной с ладонь. Как ни странно, последним чувством, которое он испытал перед тем, как его обволокла темнота, было облегчение. Ему теперь не придется держать ответ за то, что он подвел свою Родину…

В ста ярдах от того места, где нашли свою смерть два русских офицера, стоя на коленях на тропинке возле складского домика, Джон Смит опустил дымящийся ствол «SR-25», мысленно осыпая горькими и беспомощными проклятиями все на свете правительства, тайны и ложь. Затем, когда пуля выбила фонтанчик снега, ударившись в тропинку рядом с ним, он упал на живот.

Над головой Смита прожужжали еще несколько пуль. Оставшиеся спецназовцы, обнаружив его позицию, методично пытались достать его пулеметным огнем. Смит отполз по тропинке на несколько ярдов назад, стараясь максимально использовать сомнительное укрытие, каковое представлял собой рыхлый снег. Он снова встал на колени и заметил движение: один из спецназовцев полз в его направлении. Смит сделал два торопливых выстрела и снова залег, поскольку стрелки перенесли огонь на его новую позицию.

Когда Смит видел, что ситуация становится безвыходной, он не пытался слепо открещиваться от этого факта. Вот и сейчас он понимал, что шквальный пулеметный огонь означает его конец, причем очень скорый. Используя то, что на языке военных называется поддерживающий огонь, когда один движется вперед, а другие его прикрывают, спецназовцы могут держать его пришпиленным на одном месте и один за другим подобраться к нему с флангов. Это лишь дело времени.