Инженер его высочества - Андрей Величко

Затарахтел компрессор. Минут через пять техник у манометра махнул рукой, народ отбежал метров на двадцать. Техник дернул за рычаг, механизм зашипел, лязгнул и швырнул поплавки с перекладиной в реку. Не пролетев и трети ширины, они шлепнулись в воду, подняв тучи брызг. От берега отчалил катер и поплыл вылавливать закинутое.

— Редкий макет долетит до середины Оки, — вздохнул я. — Ну теперь по программе, сначала повышайте давление, а не поможет — будем мудрить со шкивами.

По моим прикидкам выходило, что если эта самолетометалка докинет макет до середины, то ее хватит и на уверенный запуск «Тузика».

На седьмом пуске устройство все-таки показало приемлемую дальность.

На восьмом оно развалилось.

— Ну все нормально, — успокоил я приунывших инженеров с моторного завода, где было сделано это приспособление. — Теперь посмотрим, что тут не выдержало, добавим прочности… А пока давайте тащить это обратно. Обломки все собрали? А то, по-моему, вон в те кусты еще какая-то железяка улетела…

За обедом я рассказал Гоше об испытаниях.

— Вот видишь, как у тебя все хорошо получается, — вздохнул он. — Обещал, что испытания катапульты будут вчера, — они сегодня и произошли, чуть ли не секунда в секунду. Сейчас вот обещаешь за неделю довести прочность до ума — и я твердо знаю, что уж за две-то ты ее точно доведешь. А эти… блин, немцы, нация педантов! Второй месяц завтраками кормят!

— Опять с катамаранами что-то не слава богу?

— Вот именно. На, почитай, что они теперь понаписали… Ах да, это же по-немецки. В общем, что-то они не могут запустить тринклеры. Я им — тащите на буксире, мы сами запустим! Нет, говорят, в таких условиях мы не можем гарантировать безопасность транспортировки. Требуют послать инженеров-наладчиков.

— Ну и ладно, пошлем, в смысле пришлем, — пожал плечами я.

— Кого, Густава?!

— Ну это уж хрен им поперек всей наглой морды. Просто инженеров, причем одного не с завода, а из «шестерки». Он якобы недавно с авиационных моторов на судовые перешел. Про тринклеры-то они сами все знают, половина деталей у них и делалась, а вот наш Т-4 им покоя не дает. Так что если я прав и гансы начнут подбивать к нашим посланцам клинья, чертежики я им заранее подготовил, осталось только насчет цен проинструктировать. Кстати, ты, как финансист, мне и скажи — почем сейчас промышленный шпионаж? Хотя бы порядок цифр.

— И не жалко будет рабочие чертежи отдавать? — поинтересовался Гоша.

— То есть как это «отдавать»? — возмутился я. — Исключительно за деньги, вот я тебя и спрашиваю, сколько требовать, десять или сто тысяч?

— Требовать можно пятьдесят, потом ужаться до тридцати, а то и двадцати. А что, документация действительно настоящая?

— Лучше, — гордо сказал я. — Есть небольшие отличия в редукторе, он шуметь будет меньше, чем то, что мы сейчас делаем.

— И все?

— Тебе мало? Не совсем все. Этот мотор будет отлично работать на стенде. На дирижабле тоже будет вызывать один сплошной восторг. Даже на аппарат вроде «Пересвета» его поставь — никаких нареканий не дождешься! А вот при установке на нормальный самолет начнутся неприятности… Нам удалось сделать так, что при резком изменении положения с горизонтального на вертикальное редуктор выходит из строя. Если получится пропихнуть такое кому-нибудь в серию — прямо сразу нам с Густавом по ордену… и пропихивателю тоже.

Когда я уже собирался к себе, Гоша спросил:

— Что, ты сегодня гостей ждешь?

— Вроде нет, если только кто-то сам припрется, — пожал плечами я, — а с чего ты это взял?

— Ну ты же при мне перед обедом отправил порученца за тремя бутылками водки!

— А, — засмеялся я, — думаешь, водку только пить можно?

— Я в больнице слышал, что ее можно и при помощи клизмы принимать внутрь, но что-то я себе с трудом представляю такие твои действия…

— Ну у вас и манеры, ваше высочество… Я всего-то собираюсь плазменную горелку испытать.

— То есть как? Всякие плазменные мечи, это же у вас фантастика… звездные войны и терминаторы вроде.

— Никакой фантастики, — наставительно сказал я, — только к этому мечу нужен источник питания в несколько киловатт мощности. Наши сварочные аппараты, конечно, и резать могут, но так себе, с носом «Мономаха» вон почти месяц ковырялись. Вот я и решил ускорить данный процесс.

— Это ты сам изобрел или?..

— Ну что у тебя сегодня за день подозрений какой-то. Разумеется, сам. Правда, не сейчас, а лет двадцать назад, я тогда был ведущим инженером по разработке как раз такой штуки. Рабочее тело у нее — смесь этилового спирта с водой. Эх… — мечтательно вздохнул я, — помню, как тогда здорово реактив шел, особенно на природе… А уж когда секретарша случайно в цифре расхода запятую не на том месте поставила, и вовсе началось, вокруг нашего отдела весь НИИ кругами бегал.

— И что, вы ею корабли резали? — поинтересовался Гоша.

— Хуже. Танки на металлолом. А тут танков нет, и тем более нет дураков, что дикие средства на их резку пускают, так что это для кораблей. У вас же сейчас все, что крупнее байдарки, снабжено тараном! «Мономаху» вон это безобразие ампутировали, так сразу почти полтора узла скорости прибавил. А раз тут твой дядя потихоньку начал слушать умных людей, пора и к его «Светлане» присмотреться на предмет обрезания всякого лишнего. Я уже в своей Москве на всякий случай и проект заказал, что с этой «Светой» можно сделать на предмет увеличения скорости.

— Успеем?

— Не факт. Но ведь и необязательно все иметь готовым к началу войны. Появившийся к ее середине хороший крейсер тоже не помешает. Кстати, ты с Макаровым связался?

— Да, он заинтересовался нашими катамаранами, спрашивал, когда они будут готовы. И просил подробностей про авиаразведку. Про радио я ему не писал, такое лучше обсуждать при личной встрече.

— Да, пожалуй… И лучше не на словах, а прямо на деле. Как-то примерно так я это себе представляю: приплываем это мы к нему в Кронштадт на катамаране, показываем судно, в том числе и радиорубку. А в это время, тут точно рассчитать придется, пусть наш «Пересвет» вертится где-нибудь в районе Хельсинки.

— Чего? — не понял Гоша.

— Гельсингфорса, вроде так у вас это место называют. И вызывает меня по телефонной связи, типа вот прилетел куда приказали, чего дальше делать? Я с ним беседую на глазах потрясенного Макарова… Глядишь, потом с ним легче общаться будет.

— Да уж, представляю картину, — улыбнулся Гоша. — «Что это?» — спрашивает потрясенный адмирал, а ты в ответ: «Да что же, у вас во флоте народ настолько дикий, что даже адмирал радиостанции ни разу не видел?» Это я к тому, что с ним надо поаккуратнее, говорят, довольно обидчивый человек.