Дранг нах Остен по-Русски. Книга первая - Виктор Зайцев

Ждать пришлось, как и рассчитал подполковник, недолго, меньше суток. Уже утром разведка из конной полусотни казаков прошла дорогой мимо засады, не обрати внимания на сооружённую за ближайшими деревьями засеку. Казаки покрутились вокруг Гродно, их обстреляли со стен крепости, из ружей, добрую половину убили или ранили. Убедившись, что крепость действительно захвачена врагом, казаки собрали раненых и рысью отправились обратно. Отдав необходимые распоряжения, Петро приготовился ждать врага. На сей раз ожидание продлилось недолго, всего через три часа показались стройные походные колонны запорожской конницы.

В первых рядах рысили уже знакомые разведчики, которых неожиданно возникшая поперёк дороги засека из срубленных деревьев ввела в некоторое удивление. Пока казаки спешились, направляясь на поиск удобной дороги сквозь лесные заросли, пока безуспешно искали несуществующий проход в огромной засеке, всё новые и новые колонны всадников подходили и останавливались. Спустя полчаса на небольшой поляне скопились более тысячи всадников. Многие спешились, пользуясь возможностью устроиться на короткий отдых. Пешие разведчики, перебравшись через завал, начали подбираться к замаскированным пушкам опасно близко. Петру пришлось скомандовать начало операции.

Перебравшиеся через засеку, казаки-разведчики оторопели, когда в полусотне шагов перед ними отлетели в сторону кусты, за которыми оказались жерла пушек. Едва разведчики попытались крикнуть, как пушки выстрелили залпом, поверх засеки, вынося плотной картечью десятки запорожцев. Не успели казаки развернуть коней, как последовал второй залп орудий, через считанные секунды третий. Картечь не щадила ни людей, ни коней, поляна превратилась в филиал ада на земле. Крики людей, ржание лошадей, беспорядочная стрельба пушек, всё смешалось в страшную какофонию. Некоторые казаки пытались пешком перебраться через засеку и атаковать пушкарей, но не рассчитывали, что орудия столь скорострельны. Все они быстро попадали под смертоносную картечь, редкие выжившие хладнокровно добивались выстрелами из ружей отрядов прикрытия.

Самые сообразительные казаки повернули назад, но, быстро наткнулись на вторую баррикаду из только что поваленных деревьев, преградившую путь к отступлению попавших в ловушку казаков. Запорожцы пытались найти выход через лес, но везде натыкались на сучья срубленных деревьев. Конным покинуть ловушку было невозможно, казаки спешивались, пытаясь перебраться через засеку без коней, пешими. Тут они и попадали под ружейный огонь магаданцев. Четыре полка своих бойцов Пётр расставил по отделениям равномерно на протяжении всей километровой ловушки. Не забыв о прикрытии пушкарей, которые установили по пять орудий в начале засады и её горловине.

Именно последним пушкарям, что были в захлопнувшейся горловине мешка, пришлось тяжелее всего. За пределами ловушки оказались добрых две тысячи казаков. Они не могли равнодушно слушать, как гибнут их товарищи, и яростно атаковали магаданцев, пытаясь прорваться вперёд. Спасли положение две роты магаданцев, приданные для защиты пяти пушечных расчётов, на линии захлопнувшейся ловушки. Пока запорожцы убедились в бесплодности своих попыток спасения товарищей, они потеряли половину казаков. Только после этого, казаки отошли сами за линию огня и унесли своих раненых, угрюмо выбирая момент для следующей атаки.

Только после этого прекратили огонь и сами магаданцы внутри «мешка», где Пётр и его командиры громогласно объявили казакам о перемирии для перевязки раненых. Всё-таки шёл шестнадцатый век, подобные перемирия практиковались, особенно в Европе, для подбора раненых и вывоза убитых. Пока казаки перевязывали раненых, вдоль всего мешка прошёл Пётр, с краткой речью о магаданцах. Он в доступных и простых выражениях рассказал запорожцам, что магаданцы православные и воюют против католиков, которых православные казаки почему-то защищают. Потом предложил казакам воевать против истинных врагов православного народа, против турок и крымских татар. Закончив свою речь коротко и понятно.

— Сейчас всех вас мы отпускаем, и надеемся, что никогда больше православные казаки не поднимут оружие против православных магаданцев, защищая интересы католиков. Жаль, что мы пролили кровь, но, такова судьба каждого воина. Предлагаю вашим атаманам и гетману прислать своих послов в Королевец, для договора по войне с турками. Там, на юге, добыча будет знатная, не то, что в нищей Литве. Прощайте, православные.

Запорожцы, молча, проводили взглядами магаданцев, спокойно прицепивших конные упряжки к пушечным лафетам, и покинувших место боя. Ни один убитый казак не был обыскан, ни единого трофея не вынесли магаданские солдаты с поля боя. Зачем, все и так знали, что за прошедшие два дня из Гродно специальные команды трофейщиков вывезли все ценности и отправили огромную колонну пленников в Королевец. Так, что, добыча по прибытии в родные казармы, обязательно будет. И две сотни километров предстоящей дороги домой казались лёгкой прогулкой.

Офицеры связи срочно передавали сообщение своим коллегам в Вильне, что запорожцы разбиты и шведам самое время снимать осаду крепости. Шеттингоф два дня ждал этого сообщения, всё было готово для неожиданной атаки осаждавших его поляков. Не опасаясь кавалерии противника, шведы вышли из крепостных ворот, направляясь на лагерь Батория. Действовали они, как при штурме города, в удачно найденном построении, — пехота впереди, в полусотне метров за ними пушки, заряжённые картечью. Шведская пехота расстреливала врагов с запредельного для шестнадцатого века расстояния, с двухсот-трёхсот метров. При массированных атаках поляков, вперёд выдвигались орудийные расчёты, делавшие несколько залпов картечью. После чего шведы продолжали непрерывное движение вперёд, сметая всех со своего пути. Таким неожиданным для поляков манёвром армия Шеттингофа легко выдавила растерявшихся поляков от стен крепости. Отступила армия польского короля в боевых порядках, укрывшись в лесу. Шведам, с наступлением вечера, пришлось вернуться в крепость.

Ночью в польский лагерь вернулись первые беглецы из числа выживших под Гродно казаков, заразив паническими настроениями остальных жолнежей. Надо полагать, раздосадованный Стефан Баторий, решил прекратить панику и не нашёл лучшего способа, как дать шведам наутро генеральное сражение, не сомневаясь в своей победе. Увы, Шеттингоф оказался неплохим полководцем, да и преимущество магаданского оружия генерал изучил хорошо. Так хорошо, что смог использовать это преимущество на всю катушку, полностью лишил поляков шансов на победу. Не имея под рукой подвижного резерва, Баторий вынужден был подставлять пехоту под убийственный огонь семи тысяч ружей и двадцати пушек. При любых попытках сблизиться с врагом поляки несли огромные потери, физически не доходили до врага, что сводило на нет всё численное преимущество.