Записки ружейного охотника Оренбургской губернии(с илл) - Сергей Аксаков

С наступлением настоящего лета прекращается стрельба вальдшнепов до осени. Молодых вальдшнепят отыскивать в лесу трудно, да и бить такую славную дичь, не достигшую полного возраста, как-то жалко, а потому этого рода охотой никто не занимается, но в исходе августа молодые выровняются и начнут попадаться в мелком лесу или в опушках большого: обо всем этом было говорено уже довольно. Около 6 сентября, а иногда и позднее, начинается настоящая осенняя охота за вальдшнепами. Тут добрая легавая собака делается главным действующим лицом: без ее помощи эта стрельба невозможна. Вальдшнепы сидят крепко и плотно таятся в корнях дерев и кустов, в частых, мелких поростях, в крупной, высокой траве и очень любят лесные сырые опушки около озимей и небольшие овражки с рытвинами и водоеминами, густо поросшие таловыми кустами и молодыми ольхами, особенно если по овражку бежит речка или ручеек, а по берегам есть родниковые паточинки. Последняя местность всего удобнее для двух охотников: они пойдут по обеим сторонам овражка, собака отправится в кусты, а вальдшнепы будут вылетать направо и налево; по лесным же опушкам лучше ходить одному, разумеется с собакой. Если таких удобных мест много, то охота бывает чудесная и чрезвычайно добычливая. Это все я говорю о тех вальдшнепах, которые вывелись в соседних лесах и свалились из них в мелкие кусты и болотистые уремы; но независимо от них еще задолго до отлета вальдшнепов, так сказать, туземных начинаются осенние высыпки вальдшнепов пролетных, предпочтительно по мелким лесам и кустам; эти высыпки в иные года бывают необыкновенно многочисленны, а иногда совсем незаметны. Вот на этих-то осенних высыпках происходит самая горячая и многодобычливая охота. Жаль только, что высыпки по большей части весьма кратковременны и что нередко, постреляв вдоволь один день, на другой на том же месте не найдешь ни одного вальдшнепа. К тому же пролетные вальдшнепы выбирают каждый год разные места для высыпок, а не одни и те же: вероятно, это делается случайно. В иной год потому и нет пролетных вальдшнепов, что не нападешь вовремя на их высыпки. Никак не умею объяснить, отчего вслед за пролетевшими сейчас же не улетают туземные вальдшнепы, а, напротив, держатся иногда после них очень долго?

Иногда осенняя охота за вальдшнепами получает особенный характер. Хотя они постоянно держатся в это время в частых лесных опушках и кустах уремы, кроме исключительных и почти всегда ночных походов или отлетов для добыванья корма, но в одном только случае вальдшнепы выходят в чистые места: это в осеннее ненастье, когда кругом обложится небо серыми, низкими облаками, когда мелкий, неприметный дождь сеет, как ситом, и день и ночь; когда все отдаленные предметы кажутся в тумане и все как будто светает или смеркается; когда начнется капель, то есть когда крупные водяные капли мерно, звонко и часто начнут падать с обвисших и потемневших древесных ветвей. Эти-то капли, которых падения не любит и боится всякая птица и зверь, выгоняют вальдшнепов не только из леса, но даже из лесных опушек и кустов. В самом деле, однообразное, неумолкаемое падение капель в лесу имеет в себе что-то печальное и пугающее. Сколько раз случалось мне вслушиваться в этот странный шум, невольно задумываться и вздрагивать, когда крупная капля холодно и больно попадала мне в лицо… Итак, кроме пугающего шума, капель внешним образом беспокоит птицу и заставляет ее беспрестанно переходить с места на место. Зато какая чудесная выходит стрельба вальдшнепов, когда они выбегут в чистые луговины около леса или болотистые места около уремы. Впрочем, под словом чистые не должно разуметь таких гладких мест, на которых негде было бы спрятаться и притаиться. Вальдшнеп не маленькая птичка; ему нужны кочки, некошеная крупная трава, межи, обросшие бобовником и чилизником, или глубокие борозды рослых озимей, где бы можно было укрыться, и все это в самом близком расстоянии от леса или кустов. Как скоро, хотя на время, уймется дождь и перемежится капель, вальдшнепы перемещаются в лес, от которого отдаляются редко далее нескольких сажен и куда сейчас возвращаются, несмотря на дождь и капель, если будут спуганы. В это время вальдшнепы очень смирны, сидят крепко, подпускают охотника близко и долго выдерживают стойку собаки: очевидно, что тут бить их весьма нетрудно, особенно потому, что вальдшнепы в мокрую погоду, сами мокрые от дождя, на открытом месте летают тихо, как вороны: только очень плохой или слишком горячий охотник станет давать в них промахи. Можно подумать, что такая простая, легкая стрельба не доставит удовольствия настоящему, опытному и, разумеется, искусному стрелку, но такая охота редка, кратковременна, вообще малодобычлива, имеет особенный характер, и притом вальдшнеп такая завидная, дорогая добыча, что никогда не теряет своего высокого достоинства. В этой охоте еще приятно то, что можно видеть хорошую собаку во всей ее красоте и вполне ею любоваться. В лесу, кустах, в камыше, высокой траве и осоке охотник почти не видит собаки, но здесь она вся на виду. Вальдшнеп издает сильный запах, и все собаки очень горячо по нем ищут. Только истинные охотники могут оценить всю прелесть этой картины, когда собака, беспрестанно останавливаясь, подойдет, наконец, вплоть к самому вальдшнепу, поднимет ногу и, дрожа, как в лихорадке, устремив страстные, очарованные, как будто позеленевшие глаза на то место, где сидит птица, станет иссеченным из камня истуканом, умрет на месте, как выражаются охотники.

8. ЗАЙЦЫ

К числу дичи, как я уже сказал, принадлежат не одни птицы, но и звери, как-то: медведи, олени, кабаны, дикие козы и зайцы. Мне хорошо известны только зайцы, и о них-то я намерен поговорить теперь.

В Оренбургской губернии, да, кажется, и во всех других, зайцы водятся трех пород: русаки, беляки и тумаки. Я не причисляю к дичи земляного зайчика, или тушканчика, которого в пищу не употребляют. Имя русака происходит, вероятно, не от того, что он живет на Руси, а разве от того, что и зимою хребет спины остается у него серый, как будто русый. Беляк, очевидно, назван по совершенной белизне своей шерсти в зимнее время. Тумак, происходя от совокупления русака с беляком, получил имя, обличающее его происхождение: слово тумак значит помесь. Обыкновенное местопребывание русака и тумака — степь или безлесные горы, беляка — лес. Но всегда есть исключения: иногда и в степи попадаются беляки, иногда и в лесных местах, как, например, около Москвы, водятся русаки, только они почти никогда не ложатся на дневку в большом лесу, а всегда на открытых местах или в мелком кустарнике; старый русак, матерой, как говорят охотники, всегда крупнее и жирнее беляка одного с ним возраста и в то же время как-то складнее: уши у русака острее; лапки его, особенно передние, поменьше и поуютнее, и потому русачий малик (след) отличается с первого взгляда от белячьего. Всем известно, что русак бежит несравненно резвее беляка, кроме весьма редких исключений, но лихой тумак бывает резвее самого резвого русака. Летом русак так же сер, как и беляк, и не вдруг различишь их, потому что летний русак отличается от летнего беляка только черным хвостиком, который у него несколько подлиннее, черною верхушкою ушей, большею рыжеватостью шерсти на груди и боках; но зимой они не похожи друг на друга: беляк весь бел как снег, а у русака, особенно старого, грудь и брюхо несколько бледно-желтоваты, по спине лежит довольно широкий, весьма красивый пестрый ремень из темных желтоватых и красноватых крапинок, в небольших завитках, или, точнее сказать, вихрях, похожий на крымскую крупную мерлушку. Тумак сохраняет все отличия русака от беляка, только в слабом виде: желтина на груди и брюхе едва заметна, ремень на спине узок, без завитков, и цвет его не ярок, не пестр, а сизовато-сер. Зайцы необыкновенно плодущи, по простонародному и охотничьему выражению, смысл которого непосредственно относится к белякам; порода русаков несравненно малочисленнее, а тумаки даже редки. Течка беляков[69] начинается с января, а в исходе марта, еще по снегу, зайчиха уже мечет самых ранних, первых зайчат, которые и называются настовики; в исходе июня — вторых, называемых летниками и травниками,[70] а в исходе сентября — третьих, носящих имя листопадников: так по крайней мере говорят деревенские охотники. Я, с своей стороны, ничего не могу сказать против этого мнения. Могу только с достоверностью подтвердить, что крошечные зайчата попадались мне во все три вышесказанные срока, но мечет ли одна и та же зайчиха три раза в год — не знаю. Судя по скорому, иногда в один год совершающемуся, изумительному размножению зайцев, такое мнение допустить можно. Зайчиха, как говорят, ходит сукотна девять недель, зайчат мечет до девяти, говорят также, что они родятся слепые и до двенадцати дней сосут мать. Господа ученые натуралисты думают, что зайчиха ходит сукотна четыре недели, зайчат мечет от трех до шести и кормит их своим молоком одну неделю. Кто прав — не знаю, но в четырехнедельном сроке сукотности зайчих очень сомневаюсь. Это время слишком коротко. Заяц — первый год от рождения — называется прибылой, а во все последующие года — матерой.