Ариэль. Другая история русалочки - Лиз Брасвелл

– Гримсби, старина, однажды ты непременно простишь меня за то, что я пытался тебя защитить. Это то, что делают принцы. Ну то есть хорошие, во всяком случае.

– Разумеется, сэр, – отчеканил Гримсби. Положив салфетку и поставив блюдечко на стол, он внимательно посмотрел на рисунок Эрика: – О, вы продолжаете работать над оперой. Осмелюсь заметить, у вас прямо сейчас хватает и других забот...

– Не надо шутить. И нет, это не для оперы. Мне действительно следует повременить с ней до тех времён, когда ситуация... прояснится.

– На вашем месте я бы не стал всенепременно прибегать к такой мере, ваше высочество. Все очень ждут это представление. Возможно, сейчас не лучшее время, чтобы лишать ваших подданных радости. К тому же это удобный способ заставить определённых людей думать, что вы, скажем так, заняты другими вещами. Увлеклись... Ну, вы знаете, когда на самом деле ваш светлый ум сосредоточен на решении иной задачи...

– А это неплохая мысль, Гриме. Что ж, так тому и быть! Шоу должно продолжаться!

– Вот и хорошо, сэр. Знаете... Мне непременно следует распорядиться, чтобы плотники и швеи переделали королевскую ложу в амфитеатре. Очевидно, она была слегка... украшена чайками и им подобными. Мы ведь не хотим оскорбить... гм... тонкое чувство прекрасного принцессы Ванессы. Вы знаете, как ей нравится, чтобы всё вокруг неё выглядело идеально, когда она находится в центре внимания. Возможно, также необходимо добавить золотой орнамент или что-то другое...

– Да, она... постой... Что? – Эрик вдруг поднял взгляд на своего дворецкого. – Что ты только что сказал? Про Ванессу?

– Принцесса обожает щеголять своим сомнительным вкусом и богатством? – ответил, запинаясь, слуга.

– Гримсби, старина, ты гений! – Эрик расцеловал смущённого дворецкого в обе щёки, как принято у тирулийцев, и выбежал из комнаты.

– Эм... Спасибо? – произнёс бретландец, прикладывая к своей щеке салфетку.

– Гав? – спросил Макс, наблюдая за тем, как принц покинул помещение.

– Понятия не имею, – ответил Гримсби, вздыхая.

Флотсам и Джетсам

– С-с-с-стало быть, кого из них выбрали для отправки в Ибрию вместо Тритона?

Два превращённых в людей угря шли бок о бок, соприкасаясь плечами. Они делали обход замка, выплачивая деньги шпионам, запугивая слуг, которые отказывались доносить, подворовывая на кухне у всех на глазах и хихикая над этими своими проделками... иными словами, занимаясь своей привычной вечерней работой.

– Гарахиэль, – ответил Джетсам, растягивая свои тонкие губы в ухмылке-оскале. У обоих рты очень походили на зубастые пасти с длинными языками.

Флотсам издал протяжный шипящий смех:

– Великолепный выбор! Я всегда его ненавидел. Разумеется, я всегда ненавидел их всех.

– О, но он был красавчиком. Он превос-с-сходно подходит для зоопарка короля!

– Вот именно, что он был красавчиком, – поправил его Флотсам. – И к тому же счастливчиком, ведь ему удалось избежать участи, которую им всем уготовила Урсула.

– Он останется единственным в своём роде!

Они оба всё смеялись и смеялись, и когда одна из служанок с отвращением посмотрела на них, приятели не вполне смогли удержаться от того, чтобы резко дёрнуть шеями и щёлкнуть зубами в её сторону на манер хищников, каковыми они и являлись.

Превращение изменило их наружность, но не более...

Ариэль

Это была сложная задача.

Не такая, как задача выбора подходящего члена семейства Крави, который пропоёт историю Прозерпины на Празднованиях равноденствия, а куда более важная.

(Она приняла решение, согласно совету Аттины, назначить исполнителем этой песни младшую сестру, а старшего брата – режиссёром Празднований. Почётным в этой должности было только название. Всем уже было известно, что делать на сцене и где стоять, ведь они играли одни и те же роли во время церемоний не одну тысячу лет.)

Как им выставить истинную сущность Урсулы напоказ перед как можно большим количеством людей?

Она подписала счета, выслушала жалобы, подобрала кареты для Празднований, наконец договорилась с несносной барракудой об оплате оказанных услуг, которая была справедливой для обеих сторон, и принялась продумывать возможные варианты развития событий.

Урсула могла бы... производить смотр всех своих войск. Она могла бы произнести речь о доблести Тирулии как военной державы, расхаживая перед шеренгами и колоннами солдат. Но... у моря! А затем пришла бы большая волна и облила бы её... И тогда её щупальца и настоящая внешность стали бы всем видны!

Урсула могла бы... приказать построить новый военный корабль, а затем устроить его крещение! Разве люди не проводят этот глупый ритуал, тратя впустую бутылку вина, которую они разбивают о нос судна? И когда Ванесса стояла бы там, окружённая своей командой, волна могла бы перекинуться через борт корабля и...

Что, если бы Урсула устроила праздник в честь своего дня рождения и шеф-повар испёк бы огромный трёхъярусный торт, внутри которого спряталась бы Ариэль, и когда морская ведьма подошла бы, намереваясь его попробовать, русалка выпрыгнула бы наружу с ведром морской воды, которой окатила бы именинницу с головы до ног?

Она тихо рассмеялась. Такая фантазия была Ариэль приятна и доставляла ей огромное удовольствие.

– Чего это ты, веселушка-хохотушка? – В последнее время Аттина лавировала по залам, где проходили общественные собрания, всё чаще и чаще. Менее лояльная сестра могла бы подумать, что та надеялась угоститься яблоками, словно полудикий морской конёк, или что Аттине в конце концов понравился вкус власти. Но, возможно, она просто хотела провести время с сестрой, быть рядом, оказывая по мере сил хоть и маленькую, но всё-таки поддержку. Какова бы ни была правда, Ариэль такое развитие их отношений принесло облегчение, и она всегда была счастлива видеть сестру. – У тебя улыбка от уха до уха, и ты, гм, не выглядишь погружённой в угрюмые мысли, – не отступала Аттина. – Что происходит?

Это была правда – с тех пор, как Ариэль вернулась домой, она вела себя более непринуждённо, улыбалась и чаще обычного взмахивала хвостом. Но когда Флаундер и Себастьян спросили у неё, в чём причина, русалка почувствовала, что должна сохранить это в секрете.

«Но разве не для этого нужны сёстры?»

Она положила своё перо, раздумывая, стоит ли ей поделиться своей маленькой тайной. Аттина выглядела так, словно вот-вот взорвётся от нетерпения.

Наконец царица заговорила:

– Я поцеловала юношу.

– Что?!

Двумя быстрыми взмахами хвоста русалка приблизилась к младшей сестре, округлив