Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля - Рэнди Тараборелли

Берри прямо спросил, почему он отказался от участия в программе. Майкл объяснил, что с неприязнью относится к съемкам на ТВ. В конце концов Берри стал уговаривать его, вспоминая «старые времена» и как он «раскрутил» Джексонов. Майкл уступил, выдвинув свои условия.

«Если я пойду на это, мне нужен сольный номер», — заявил он. «Отлично, старик! — с готовностью откликнулся Берри. — И я хочу этого».

Конечно, Берри думал о сольных песнях Майкла времен Motown и начал перечислять их.

Майкл покачал головой: «Я хочу спеть Billie Gean.

Берри начал ворочать во рту языком, что всегда делал в глубокой задумчивости. Он мягко попытался объяснить, что программа посвящена его компании и нынешние записи Майкла на Си-би-эс будут не к месту. Но тот предупредил, что, если не сможет спеть эту песню, вообще не будет выступать.

«О'кей, — вздохнул Берри. — Пусть будет Billie Gean. — «Да, еще я хочу запись с окончательной редакцией перед показом по ТВ», — сказал Майкл, словно вспомнив.

Никто из исполнителей никогда не просил об этом, большинство просто не осмелилось бы, так как это вывело бы Берри из себя. Motown всегда решала все сама. Он понял, что Майкл не даст согласия, если его требование не будет удовлетворено.

«О'кей, — сказал Горди и они крепко пожали друг другу руки. — Еще, ты выступишь с Джексонами, да? Джермен так хотел бы этого».

Майкл сделал круглые глаза и вздохнул: «Почему бы и нет?»

Они поднялись со стульев, улыбаясь. Майкл обнял Берри и что-то шепнул ему на ухо. Горди вышел из студии, сияя.

Очевидно, Майкл преследовал особую цель, когда спел Billie Gean. Не считая явной рекламы «Triller», он хотел доказать, что, как бы ни были хороши прежние хиты времен Motown, после ухода из этой компании он смог создать вещи еще более сильные.

Решившись появиться в программе на ТВ, Майкл теперь должен был сделать все, чтобы выступление было блестящим. Репетировал с братьями дома, выступая хореографом, записывая репетиции на видео, чтобы вносить изменения. Он возглавил группу. Никто не возражал. Все были рады работать вместе.

Выступление должно было записываться 25 марта 1983 г. Накануне ночью на кухне своего дома Майкл в одиночестве создал хореографию номера Billie Gean.

В день выступления Майкл сидел в Pasadena Civic Center. Во время репетиции ребята набрасывались друг на друга. Нервы были перенапряжены.

— Джермен, ты не помнишь эти движения, — выговаривал брату Джекки. — Как ты можешь не знать хореографию?

—   Сейчас у меня получится. Получится, — говорил Джермен.

—  Когда? — настаивал Джекки. — Завтра? Когда будет слишком поздно?

—  Не приставай к нему, парень, — защищал Тито Джер-мена.

Братья повторили номер. На этот раз вышло еще хуже. Майкл покачал головой и улыбнулся. Любой человек усомнился бы, глядя на репетицию, что выступление будет удачным.

Немного позже Марлон спросил Майкла, зачем ему шляпа, тот не ответил. Он хотел, чтобы его выступление стало сюрпризом.

Когда Джексоны выходили на сцену, публика уже успела увидеть выступления Марвина Гэя, Смокки Робинсона и Мэри Уэллс. Потом показали запись Джексонов в 1978 г. в Motown, частично — несколько прежних выступлений и, наконец, пятеро братьев появились на сцене, танцуя под хит I Want You Back. Джермен был позади Майкла, как прежде, и широко улыбался.

При виде Джексонов снова вместе, зал взорвался аплодисментами. Когда они заиграли The Love You Save и Рэнди выскочил на сцену, присоединившись к группе, публика — мужчины в смокингах, дамы в вечерних туалетах, стоя, пританцовывали под музыку, как толпа тинейджеров-фанов. Кто мог усидеть под такую музыку?

Как Джексоны умудрились выступить так после провальной репетиции — до сих пор загадка для большинства свидетелей этого. Но, словно по волшебству, все получилось.

Потом Джексоны уступили сцену Майклу. Луч прожектора высветил его, его украшенную блестками черную куртку с манжетами, расшитую рубашку серебристого цвета, белые флюоресцирующие носки, выглядывающие из-под узких черных штанин, едва достигающих лодыжек, блестящие черные мокасины. И, конечно, белую перчатку, отделанную сверкающими бусинами, на левой руке.

Майкл поблагодарил публику за аплодисменты. Он стеснялся, говорил запинаясь.

«Конечно, это были славные времена. Люблю эти песни, — сказал он о тех, что прозвучали. — Это были волшебные минуты с братьями, включая Джермена».

Майкл начал расхаживать по сцене, держа одну руку в кармане, будто он один в зале, и просто говорит то, что ему только что пришло в голову. «Но, знаете, я очень люблю эти песни, но особенно люблю, — он был в центре сцены и повернулся лицом к публике, — новые песни».

Публика знала, что он запоет, и начала скандировать: Bil-lie Gean!

При звуках фанковой «фузз» гитары Майкл начал свой танец. Он собирался петь под фонограмму, это было ясно, но никого это не волновало. Майкл надвинул шляпу на глаза и начал ритмично раскачиваться в такт музыке, а когда снял шляпу и запустил в сторону грациозным закручивающим движением, публика взревела. Братья стояли за кулисами, открыв рты. Родители и сестры, сидевшие в зале, лишились дара речи.

«Он затмил всех, — воскликнул Джозеф, обращаясь к жене. — Он затмил всех».

Никто никогда не видел ЭТОГО Майкла Джексона; ни зрители в зале, ни миллионы телезрителей несколько недель спустя. Последний раз он выступал перед публикой во время турне Thriller, когда еще был обыкновенным парнем с прической «афро». Сегодня он выглядел просто потрясающе. Гибкое, грациозное тело, тонкий нос, химически завитые волосы — как картинка. Хотя он всегда был самоуверенным на сцене, сейчас его глаза светились холодной мстительной яростью. Он блестяще использовал весь свой арсенал поз и движений, и публика, словно обезумев, аплодировала каждому его шагу.

«Просто ни с чем не сравнить новизну, артистичность, выразительность его выступления. Все в зале были очарованы им», — вспоминала Сюзанн де Пасс.

«Я никогда не видел ничего подобного, — отмечал Стив Айвори, редактор журнала Black Beat, — я был ошеломлен. В ту ночь Майкл действительно стал легендой. Впечатление от просмотра записи выступления бледнеет в сравнении с радостным возбуждением, охватившим меня и весь зал при виде живого Майкла в работе».

Майкл поднял руку, отвечая на овации, гремевшие в зале. Позже он утверждал, что сам был разочарован своим выступлением. Он планировал исполнить стойку на носках и застыть на время в этой позе. Он встал на носки, но не удержался так долго, как хотел, репетируя у себя на кухне. Всегда стремящийся к совершенству, он добился бы этого, если бы это была запись в студии, а не перед публикой.