Сексуальная культура в России - Игорь Семёнович Кон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«И однажды в ванной я познакомился с надежным товарищем всех мужиков – онанизмом. Нет в этом ничего постыдного, поскольку не мастурбирует только человек больной или начисто лишенный половой функции. И десятилетний мальчишка лежит на дне ванны и никак не может понять, что это с ним такое произошло. Но кайф был невыразим» (мужчина 1968 г. рождения).
Главные выводы петербургского исследования не были сенсационными, они лишь подтвердили выводы прежних сексологических опросов и литературно-публицистических описаний, которые все, начиная с книги Михаила Штерна (Stern, 1979. P. 282), относили советскую сексуальную революцию именно к 1970-м годам. Однако это исследование выполнено более строго и систематично, содержит много новых существенных деталей, сравнивает российские тенденции с мировыми и поднимает новые теоретические вопросы.
В 2005 г. Анна Темкина продолжила исследование 1990-х годов путем интервьюирования 18 молодых, от 17 до 26 лет, информантов (11 женщин и 7 мужчин) в Санкт-Петербурге и Челябинске. Задача заключалась в том, чтобы выяснить, пришел ли на смену позднесоветской поведенческой «революции в повседневности» и «дискурсивной революции» 1990-х новый, гендерный этап сексуальной революции. Наибольшее внимание при этом, естественно, уделяется сдвигам в женской сексуальности.
По мнению Темкиной, главные сдвиги в сексуальной культуре 2000-х годов, по сравнению с прошлыми поколениями, это:
– рационализация, контроль и планирование женщинами своей сексуальной жизни, ответственное отношение женщин к репродуктивному здоровью, повышение активности и компетентности в сфере сексуальных отношений, позиционирование себя в качестве субъекта сексуального желания и удовольствия;
– распространение ответственного отношения мужчин и женщин к сексуальным практикам;
– ориентация на партнерство в сексуальных отношениях.
Автономизацию женской сексуальной жизни, ее отделение от репродукции и от «женской судьбы» признают как женщины, так и мужчины. Но выравнивание гендерных стандартов характерно преимущественно для образованных городских слоев. В целом по стране гендерная поляризация мужского и женского миров сохраняется. Признается приоритет сексуальных потребностей мужчины, тогда как большинство репродуктивных практик (контрацепция, забота о здоровье) остаются сферами женской ответственности. Молодые мужчины, как и их отцы из позднесоветского поколения, из этих сфер самоустраняются и/или в них не допускаются. От мужчин ожидается выполнение традиционалистских ролей добытчика или спонсора, связанных с материальными благами и обеспечением безопасности, а от женщин – материнство, сексуальное и прочее обслуживание мужчин. Практики безопасного секса и ответственного родительства в таких условиях затруднительны. На фоне снижения возраста вступления в сексуальные отношения, распространения СПИДа и ЗППП возрастает лицемерие общества и государства, которые ограничивают сексуальное образование как способствующее «моральному разложению», не замечают нехватки знаний и безответственного отношения молодых мужчин и женщин к сексуальной жизни и интерпретирует эту жизнь как неизбежную «судьбу» (см. Темкина, 2008, с. 314–315, 336–337).
Для доказательных исторических обобщений сравнения немногих «сексуальных историй» недостаточно, нужны репрезентативные массовые опросы, которых в России нет. Однако общие тенденции трансформации российской сексуальной культуры документированы довольно солидно.
Возраст сексуального дебюта
Первая долгосрочная тенденция – снижение возраста сексуального дебюта.
Динамика возраста сексуального дебюта ленинградских студентов с 1965-го по 1995 г. по обобщенным данным С. И. Голода (каждая подвыборка состоит из 500 студентов обоего пола, в возрасте от 18-ти до 24 лет, как правило – неженатых) представлена в таблице.
Возраст начала сексуальной жизни ленинградскими студентами (процент тех, кто уже имеет сексуальный опыт) (Голод, 1996. С. 59)
Мы видим, что число подростков, начавших половую жизнь до 16 лет, за 30 лет выросло больше чем вдвое, а доля молодых людей, осуществивших сексуальный дебют между 16-тью и 18 годами, увеличилась с 33 % до 52,8 %.
Те же тенденции наблюдались у других категорий городской молодежи. Среди опрошенных в 1969 г. молодых специалистов, повышавших в Ленинграде свою квалификацию, моложе 16 лет начали сексуальную жизнь 7 % мужчин и 1 % женщин, между 16-тью и 18 годами – 22 и 8 %, от 19-ти до 21 года – 30 и 40 %. Двадцать лет спустя, в 1989 г., эти цифры составили соответственно: 11 и 1 %, 32 и 13 %, 42 и 46 % (Голод, 1990б. С. 23).
Для общественного сознания 1990-х эти сдвиги были принципиально приемлемы. По данным репрезентативного опроса ВЦИОМ (июнь 1993 г.), средний возраст начала половой жизни респондентов («В каком возрасте вы впервые вступили в половую связь?») был 19,5 года. В то же время на вопрос: «С какого возраста, по вашему мнению, допустимо начало половой жизни?» – люди, среди которых было значительно больше пожилых, чем юных, назвали 17,9 года (Бочарова, 1994).
Снижение возраста сексуального дебюта («В каком возрасте вы начали половую жизнь?») у более молодых людей ярко демонстрирует московский опрос Левада-Центра (март 2002 г.). В младшей возрастной группе (от 20 до 30 лет) средний возраст этого события был 16,6, а в старшей (от 31 до 45 лет) – 17,8 года. Более конкретно, среди 20–30-летних до 16 лет начали половую жизнь 26,5 %, в 16–17 лет – 35,6 %, итого до 18 лет – 62 %, старше 18 лет – 28 %. Среди 31–45-летних до 16 лет сексуальную жизнь начали 16,5 %, в 16–17 лет – 17,4 %, итого до 18 лет – 34 %, старше 18 лет – 53 %.
По данным Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ), в 2001 г. возраст сексуального дебюта у 41–49-летних женщин составил 20,2 года, у мужчин – 19 лет; в группе 31–40-летних – соответственно 19,3 и 18,4, у 21–30-летних – 17,8 и 17,1 и у 14–20-летних – 16,2 и 15,6 года (цит. по: Гурко, 2008. С. 152).
Все эти данные однозначно говорят, что а) средний возраст сексуального дебюта в России за последние десятилетия существенно снизился, б) это снижение началось еще в советское время. То же самое происходит во всех развитых странах (Кон, 2001, 2004).
Добрачные отношения
Снижение возраста сексуального дебюта неизбежно предполагает рост терпимости к добрачным связям. Эта тенденция появилась уже в советское время.
Несмотря на ханжескую нетерпимость официальной советской морали и педагогики, молодежное общественное мнение уже в 1960-е годы относилось к добрачным связям равнодушно. Из 500 ленинградских студентов, опрошенных С. И. Голодом в 1965 г., добрачные связи признали допустимыми 45 %, недопустимыми – 22 %, неопределенную позицию заняли 33 % опрошенных. Семь лет спустя ответы аналогичной выборки составили 47 % «за», 14 % «против» и 39 % неопределенных ответов. Моральная оценка добрачных отношений зависела, с одной стороны, от их предполагаемой мотивации (по любви или «просто так»), а с другой – от социальной среды.
В 1978/79 учебном году в рамках большого опроса студентов 18 вузов страны (3 721 человек) был задан вопрос: «Как вы думаете, с какой целью юноши и девушки вступают
