11-я книга. Рождение империи сенсетивов - Алекс Карр

Раймур, который уже с первых же слов стал понимать, к чему клонит Борн Ринвал и потому снова пребывавший в восхищении перед широтой его ума и величием замысла, грозным, командирским окриком перебил отца галанской кибернетики:

– Что бы ты в этом понимал, Тарвик! – Он вскочил на ноги и, телепортом перенесся поближе к большому аналитическому компьютеру, занимавшему добрую треть зала – Это, к твоему сведению, большой аналитический компьютер модели "Зет". Когда-то эта здоровенная байда, надо сказать не самая современная, сейчас галакты клепают машины получше и помощнее, была вместилищем разума секонда Зеттуриона, которого я здесь почему-то не вижу. Наверное, этот тип охмуряет очередную красотку. Половину всех этих ящиков и шкафов занимают, так сказать, квартиры роботов-ремонтников этого компьютера, который Зеттурион превратил в свой калькулятор для расчетов. Но дело не в этом, Тарвик, а в том, что теперь разум Зета помещен в мозаичный кристалломозг обычного андроида, а их, как ты видишь, мы уже можем делать. Поэтому сядь на место и послушай, что тебе скажет Великий князь Борн.

Раймур телепортом вернулся в своё кресло и кивнул Борну головой, а пристыженный Тарвик только и сделал, что махнул рукой. Борн Ринвал улыбнулся и, как ни в чём не бывало, продолжал:

– Секонд-магистр Озалис полностью прав, глубокоуважаемый профессор Деройн. Мы действительно уже сейчас можем изготавливать компьютеры колоссальной мощности, являющиеся вместилищем самого настоящего разума, причем разума гения, а не обычного человека. Все наши а-дети созданы практически полностью из материалов, произведённых на Галане. За исключением термоядерных реакторов, но и их мы тоже можем изготавливать, ведь Веридор Мерк подарил Галану сто семьдесят килограммов терзия, из которого мы можем получить арвид. Ваш коллега Тарвик Деройн был полностью прав, когда указал на суперкомпьютеры, как на главное условие производства реаниматоров, но как раз их-то мы можем делать. Наша проблема заключается не в этом, а в том, что сегодня Галану катастрофически не хватает ученых совершенно новой генерации, не тех отважных парней, которые готовы ради удовлетворения своего любопытства залезть в пасть морского змея и пересчитать его зубы, а профессионалов своего цеха, простых работяг, в чью задачу входит только одно, давать единственно верный ответ на любой вопрос, заданный им заказчиком. Вы, господа, для этого мало годитесь. Вы хотите достичь всего сами, сделать все научные открытия галактов самостоятельно, чтобы тем прославить свои имена, а нам, правителям народов, нужно другое. Нам нужно, чтобы эти открытия давали пользу, работали на мою провинцию, на нашу империю. Я пригласил вас сюда только ради одного, побудить вас стать отцами и матерями многих десятков и сотен а-сыновей и а-дочерей, а уж они-то как раз и станут теми профессиональными учеными, которые так нужны Галану, ну, а вслед за своими детьми потянетесь и вы, ведь они станут ещё и вашими самыми лучшими учителями и самыми строгими экзаменаторами.

В воцарившейся в зале тишине к своим братьям и сёстрам присоединилось ещё двое андроидов из плоти. Эрон Луфтин, проводив их взглядом, вздохнул и, вдруг, громко выпалил:

– Молодой человек, с чего это вы решили, что десять или двенадцать Эронов Луфтинов смогут хоть чем-то помочь Галану, пусть все они даже будут великими математиками?

Борн вздохнул и сказал:

– Профессор Луфтин, похоже, что вы невнимательно слушали меня. Речь вовсе не идет о том, чтобы произвести на свет ещё десять Эронов Луфтинов. Кто сегодня является отцом андроидов? Граф фрай-Флайермин всего лишь военный пилот, Зеттурион, военно-штабной аналитик, я капитан торгового флота, Хендрик чиновник, а Зои и Паулина домохозяйки, но не смотря на это наши дети в сто раз умнее и талантливее нас и по объему знаний они в десятки раз превосходят вас всех вместе взятых, а ведь это всего лишь базовый объем знаний обычного андроида. – Тут Борн малость приврал, поскольку Нэкс и Бэкси вложили в голову Микки куда больше знаний, чем обычно, но, не моргнув глазом, продолжал – Наш главный недостаток заключается в том, что никто из нас не является ученым. Я предлагаю вам, Эрон, снять кальку с вашего разума, чтобы вы смогли отредактировать её в нескольких вариантов, убрав всё мелочное и лишнее, но оставив свой жизненный опыт, знания, способ мышления и то, что обычно называют талантом. Мне не дано знать, кем станут мои сыновья Тефалдир и Зоэл, профессор, как не дано будет знать вам, кем станут ваши а-дети. Может быть они пойдут по вашим стопам, и станут великими математиками, а может найдут себя в других областях науки, но в одном я уверен на все сто процентов, они будут величайшими учеными Галана и с их помощью мы самые сжатые сроки не только начнём изготавливать галанские реаниматоры, но и сможем обеспечить нашему миру технологический прогресс, а всем галанцам процветание.

Такой весьма пространный ответ, однако, совершенно не удовлетворил профессора и он, сверкнув глазами из-под густых бровей, как-то по-бабьи всплеснул руками и воскликнул:

– Чушь! А где же интуиция, озарение, дар предвидения? Как я найду всё это в своей голове?

Борн Ринвал крепко сжал свои пудовые кулачищи и на его скулах заходили желваки. Свирепо глянув на упрямого профессора, он подавил свой гнев и спокойным голосом сказал:

– Профессор, моя жена совсем никудышная певица, у неё нет музыкального слуха и она никогда не играла на сирафе, но зато Зои очень любит музыку и обожает петь, хотя это, честно говоря, у неё плохо получается. А теперь, профессор, я хочу, чтобы вы послушали, как играет на сирафе и поёт её дочь Латика, которая только что присоединилась к нам. Вчера, когда она ещё не имела человеческого тела, я весь вечер до поздней ночи играл для наших детей на сирафе и пел им песни и в Латике, внезапно, вспыхнула страсть к музыке. Она взяла в руки сирафу и я дал ей несколько уроков, а потом, когда мы ушли спать, она всю ночь училась играть на ней по самоучителю. – Повернувшись к дочери Зои, Борн попросил – Латика, девочка моя, сыграй для нас и спой какую-нибудь балладу.

Борн поставил перед собравшимися учеными два кресла, а Микки принёс две сирафы. Одну он с поклоном вручил Латике, а вторую небрежно сунул в руки Борна. Девушка села в кресло, устроилась в нём поудобнее и, тронув струны рукой, принялась настраивать инструмент. Взяв несколько аккордов и сделав это весьма профессионально, она принялась играть на сирафе и уже очень скоро Эрон Луфтин понял, что мастерство Латики вполне способно удовлетворить вкус самой взыскательной публики, а когда она запела балладу о молодом моряке, тоскующем о своём доме и любимой, он стал раскачиваться в такт музыки и тихонько подпевать.