Сказка и быль. История русской детской литературы - Бен Хеллман

Литературное творчество обэриутов оказалось слишком радикальным, им не давали публиковаться; оставались только нерегулярные эксцентрические театральные постановки и представления, вечера поэтических чтений. Их странные пьесы, прозаические отрывки и стихи воспринимались в штыки, когда требовалось писать реалистично и социально значимо. В этой ситуации приглашение Маршака принять участие в издательской работе детского литературного отдела «Госиздата» и писать для нового журнала «Еж» оказалось для обэриутов спасительным.

Детская литература стала источником существования для обэриутов и их друзей. Эта область открыла поэтам возможность применить их эстетическую программу. Стиль творчества, присущий группе в целом и ее отдельным представителям, уже обладал характеристиками, несомненно подходящими для детской литературы. Их произведения полны юмора, живого воображения, мир вокруг представляется необычным и захватывающим. Важно помнить, что средний возраст членов группы едва превышал двадцать лет.

Даниил Хармс (1905 – 1942) учился в петербургской Петришуле и хорошо владел и немецким, и английским. В 1924 году он поступил в Ленинградский электротехникум, но уже через год решил посвятить себя искусству. Он зарабатывал деньги, декламируя по вечерам между сеансами в кинотеатрах современную поэзию. Соединение различных культур и языков объясняет возникновение его псевдонима – Хармс, в которым слышатся английские charm (шарм) и harm (обида).

Хармс чувствовал неодолимую тягу к творчеству. Он вступил в одну из многочисленных литературных групп того времени, «Союз поэтов», относя себя к ее левому флангу. В 1926 году, когда ему было двадцать лет, он впервые увидел свое стихотворение напечатанным. В следующем году – в последний раз – одно стихотворение было напечатано в сборнике для взрослой аудитории. В «Союзе поэтов» Хармс встретил родственную душу – поэта-экспериментатора Александра Введенского. Вместе с ним и другими знакомыми он и основал в 1928 году ОБЭРИУ.

Произведения Хармса для взрослых, безусловно, эстетически весьма радикальны, однако стилистика его поэзии для детей намного проще. Но любое его произведение узнается сразу же – в нем непременно присутствуют игра слов, неожиданный угол зрения и необычайный сюжет. Самуил Маршак считал, что Хармс – «человек с абсолютным вкусом и слухом»[385]. Хармсу была свойственна ребячливость, он постоянно острил, любил переодевания, эксцентричные проделки, игры и фокусы не только в литературе, но и в жизни. В книге «От двух до пяти» Чуковский превозносит именно эти свойства Хармса. Как детский автор, пишет Чуковский, Хармс осознал, что практически все, что делают дети, становится для них игрой и что и его творчество поэтому должно быть игровым. В 1930 году ленинградские дети при опросе назвали Хармса любимым поэтом.

«Игра» – это и название одного из стихотворений Хармса (1929). Во время игры дети не просто исполняют роли; они становятся самолетами, пароходами и автомобилями и несутся с бешеной скоростью. Хармс старается передать восторг и ритм игры, умело использует повторы и неточные рифмы.

Главное в поэзии и малой прозе Хармса – умение увидеть мир глазами ребенка. В его первой книге «Театр» (1928) из ковра и двух зонтов делается змей. В эпиграммических строках – часто это просто подписи к иллюстрациям Татьяны Правосудович – Хармс передает впечатления детей от театральной постановки. В книге «О том, как Колька Панкин летал в Бразилию, а Петька Ершов ничему не верил» (1928) детское воображение меняет все вокруг. Деревня Брусилово становится Бразилией, сосны превращаются в пальмы, корова в бизона, воробей в попугая, а злые местные жители в диких индейцев.

Важной темой поэзии Хармса стало нарушение привычного порядка вещей. Выбор необычного ракурса позволяет ему создавать головоломки и чудеса посреди обыденной жизни. Русские формалисты называли такой прием «остранением». Для Хармса это была не только литературная концепция; рассказывают, что ему нравилось вешать картины вверх ногами, чтобы посмотреть, как отреагируют гости. В миниатюре «Загадочный случай» описано странное происшествие во время уборки: портрет приятеля автора Карла Ивановича Шустерлинга (это на самом деле одним из псевдонимов самого Хармса) превращается в изображение незнакомого бородача. Детям нужно самим разгадать тайну – так проверяется их чувство реальности. В стихотворении «Что это было?» (1940) Хармс таким же образом заставляет читателя задуматься. Взрослый рассказчик якобы неспособен узнать всем знакомые вещи. Коньки и лыжи превращаются в загадочные предметы, которые могут опознать только дети.

Ребенок чувствует себя выше взрослых, точно как при чтении стихотворения «Вот какой рассеянный» Маршака. Прозаическое произведение Хармса «О том, как старушка чернила покупала», появившееся в том же 1928 году, написано в подобном духе. Дети понимают, что нелепо искать чернила у дворника, мясника или торговки фруктами. Взрослый рассказчик выказывает полнейшее незнание элементарных вещей в «12 поварах», в «Храбром еже» и в «Кошках». Читателям нужно самим понять, у кого какая профессия и кто какой зверь, или объяснить автору, почему кошки отказываются к нему идти, если он предлагает им только картошку и лук.

В других стихотворениях игривость выражается на лингвистическом и ритмическом уровнях. Хармс использует множество звуковых эффектов, шарады, нелепицы, повторы и параллели для того, чтобы ребенок почувствовал все богатство языка. Подобно Чуковскому и Маршаку, Хармс опирается на детские загадки и детский фольклор.

«Иван Топорышкин» (1928) – стихотворение-нонсенс, в котором каждая следующая строфа лишь слегка отличается от предыдущей. Тем не менее, содержание становится все более нелепым и угрожающим. История кончается сценой насилия и смерти, что более характерно для взрослых текстов Хармса. Вместе с Маршаком Хармс написал «Веселых чижей» (1930) – стихотворение, посвященное одному из ленинградских детских домов. Оно также связано с выходом нового журнала «Чиж» и было напечатано в первом номере. Это история о сорока четырех веселых чижах и их смешных дневных занятиях – виртуозная считалка, полная нелепостей. Объяснение самого Хармса о связи этого стиха с Allegretto бетховенской «Седьмой симфонии» и ее мрачной темой скорее запутывает, нежели проясняет дело[386]. Другая считалка, «Миллион» (1930), прославляет марширующих пионеров. Хармс достаточно редко писал по «социальному заказу», но «Еж» все же был органом пионерской организации. В любом случае, своего поэтического уровня Хармс не снижал.

Не чужда поэту и дидактика. В стихотворении «Иван Иваныч Самовар» (1928) главный персонаж уютно устроился посреди стола. Вся семья весело собирается вокруг, кроме ленивого, неумытого мальчишки, которому уже не достается даже чашки чая.

Из прозаических работ Хармса наиболее интересен рассказ «Во-первых и во-вторых» (1928), в особенности издание 1929 года, поскольку ГИЗ убедил известного художника-авангардиста Владимира Татлина сделать к нему иллюстрации. Было напечатано 10 000 экземпляров. Невыразительный заголовок скрывает абсурдную историю о веселой прогулке без особенной цели. Начало задает тон: «Во-первых, запел я песенку и пошел». Когда читатель доходит до «в-десятых», веселого путешественника сопровождают уже его друг Петька, а также самый маленький человечек и самый длинный человек в мире. Мир, в котором они путешествуют, абсолютно подвластен их воображению. Понадобятся лодка или слон – они тут как тут. Юмор построен на различиях между путешественниками и постоянных попытках найти выход из критических ситуаций. Все проблемы разрешаются, и они могут непрестанно двигаться вперед. Никто и ничто не может им помешать – ни издевающиеся над ними городские жители, ни природные препятствия.

Всего начиная с 1928 года Хармс опубликовал девять маленьких книжечек. Многие его работы были напечатаны в «Еже» и «Чиже» – четверостишия, загадки, шутливые объявления, подписи под рисунками. Часто Хармс прятался под разными именами; известно около тридцати его псевдонимов.

Как детский писатель Александр Введенский (1904 – 1941) был более продуктивен, чем Хармс. За четырнадцать лет он опубликовал свыше сорока детских книг, в основном поэтических. Он также пересказывал сказки братьев Гримм. Практически во всех номерах «Ежа» и «Чижа» появлялось что-нибудь, написанное Введенским. Его первая книга «Много зверей» (1928) походила на маршаковских «Деток в клетке», но если Маршак пишет о зверятах в зоопарке весело и забавно, Введенский пытается изобразить реалистические портреты зверей в неволе. Дети понимают, что животные мечтают о свободе и избавлении от клеток и сторожей.

В стихах для детей о разных чудаках и шутниках Введенский показывает себя истинным обэриутом. У лошади в стихотворении «Лошадка» (1929) открывается неожиданный талант: она свободно читает уличные объявления. Храбрые и героические поступки юного пионера Егора («Егор», 1935) оказываются полным враньем. Стихотворение кончается признанием автора: мы это все вместе сочиняли, ты, я и Егор. Самая известная и самая оригинальная книга Введенского – «Кто?» (1930). Это небольшая детективная история о том, по чьей вине появились чернильные пятна и разбросанные повсюду вещи. Стихотворение построено в форме расследования, после серии вопросов и ответов удается разоблачить виновника. Постоянные повторения держат читателя в напряжении. Простая мораль стиха: не разбрасывай вещи где попало.