Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы) - Павел Буркин

  Конечно, получилось не все. Черного пороха для выстрела требовалось больше, чем бездымного, а уж для более тяжелой пули... Гильзы пришлось делать больше, а значит, требовался больший калибр - да и меньшую начальную скорость следовало компенсировать весом пули. И он таки вырос - аж до десяти миллиметров. Они с Баргеном едва придумали, как делать в канале ствола нарезы. Да и качество железа сказалось - все-таки не настоящая оружейная сталь, пришлось утолщать стенки ствола. А сколько мороки было с изготовлением гильз, пока не сделали примитивный паровой пресс! Как следствие, пришлось думать над надежностью и остальных деталей, рассчитывать на большую нагрузку, а значит, утяжелять все оружие в целом. Изделие, которое несколько минут спустя взял в руки Михалыч, весило почти семь килограмм и напоминало ружье для охоты на слона.

  Счастье уже то, что, как и оригинал, этого монстра удалось сделать самозарядным. Потом, когда военный аврал останется в прошлом, а в литейном "цеху" освоят выпуск оружейной стали, можно будет усовершенствовать конструкцию, прежде всего в плане облегчения, вполне можно. Хорошо бы сконструировать автомат и пулемет - но, опять же, это когда патронный цех выйдет на проектную мощность. Пока до этого далеко.

  - Прежде, чем выстрелить, снаряжаем и заряжаем обойму, - объяснял Михалыч. Чтобы не раздражать короля непонятными словами, он объяснял по-простому. И все равно получалось довольно заумно. - Вот этот рычажок позволяет перезаряжать оружие, досылать в ствол новый патрон из обоймы. Это - прицельная планка для различных расстояний. Теперь оружие готово. Ваше величество, те вмятины оставили стрелы, выпущенные с десяти мет... шагов. Практически в упор. Мы попробуем отойти к самой дальней скале и выстрелить с двухсот шагов. Прошу за мной.

  В сопровождении короля и неотступных телохранителей Михалыч двинулся к самой дальней скале. Да, двести метров, не шагов... Нет, скорее ближе к трехстам. Так будет нагляднее. Для здешних луков дистанция предельная, а уж прицельно стрелять дальше, чем со ста шагов, почти никто не умеет. А для винтовки, даже для этого чудища, расстояние плевое. Добравшись до огромного мокрого валуна, Михалыч уложил на него тяжелое ружье, прицелился и плавно выдавил курок.

  Впервые услышанный выстрел заставил короля вздрогнуть, телохранители непроизвольно надвинулись, пытаясь сообразить, грозит ли их королю опасность. Но Амори, как ни в чем не бывало, стоял за спиной Михалыча, его взгляд был прикован к злополучной кирасе. За первым выстрелом последовал второй, третий, четвертый, пятый... Последняя пуля, видимо, разорвала какой-то ремешок: кираса нелепо повисла, откинувшись вперед.

  - Идем посмотрим, - усмехнулся король. - Если на кирасе не осталось даже вмятин, я не знаю, что сделаю.

  - Вот уж вряд ли, - не удержался Михалыч. Из истории родного мира он помнил, что поставило крест на доспехах и рыцарях.

  Он не ошибся. Кирасу украшали четыре крупные, можно просунуть мизинец, дыры. Не избежал повреждений и столб: две пули оторвали длинные щепки по краям, еще две прошли навылет, легко расколов толстенную лесину. Одна, как и предположил Михалыч, ушла "в молоко", лишь разорвав ремешок креплений.

  - Ничего себе... Сила! - уважительно произнес Амори, вертя в руках кирасу.

  Король просунул в самую большую дырку палец. Результат, да еще с такого расстояния, и правда впечатлял.

  - Сколько, вы говорите, у вас таких... винтовок?

  - Сто двадцать. И сто пятнадцать человек, обученных стрельбе.

  - А что может... как ее... Большая, которую вы показывали прошлый раз?

  - Пушка? Пушка способна стрелять на тысячу шагов. С такого расстояния она может разрушать крепостные стены и выбивать ворота, или устраивать пожары внутри крепости. Если зарядить ее картечью, можно уничтожать живую силу противника. Если выстрел будет произведен по толпе или сомкнутому строю, человек пятьдесят за раз положит.

  Настоящей картечи у Михалыча не было. Не мудрствуя лукаво, он заготовил несколько мешочков со щебенкой и обрезками железа. Разок выстрелили по вытащенной на сушу лодке. Лодка превратилась в дымящееся решето. А ядро разнесло стоявшую на отшибе скалу.

  - А доспехи пробьет? - с сомнением поинтересовался король, подкидывая в руке мешок со щебенкой.

  - Ваше величество видят у самого края долины обломки лодки? Это результат попадания картечи - стреляли через всю долину, по прямой шагов четыреста. А вон по той расколотой скале мы выстрелили ядром. Правда, один невольник был ранен срикошетившими осколками, но я всех проинструктировал по технике безопасности... Ну, то есть, объяснил, что не надо стоять близко...

  - Да плевать мне на сколенских шакалов! - не выдержал король. - Может, отберешь пяток самых бесполезных, да и саданем этой... картечью? Надо же испытать пушку в деле! А завтра я новых пришлю.

  - Нет, эти еще пригодятся, - поспешил заверить Михалыч. Испытывать оружие на живых, хоть и подневольных, людях хотелось меньше всего. Нужно было поскорее придумать правдоподобную отмазку. - Рабов стоит поберечь. Сколен-то... того, и когда мы его вернем, неизвестно.

  - Об этом я и хотел поговорить, - усмехнулся, оглаживая бороду, король. - Весной армия пойдет в Нижний Сколен...

  - Почему в Нижний? - изумленно спросил Михалыч. От удивления он забыл, что перебивать короля, мягко говоря, небезопасно. Но Амори еще находился под впечатлением от стрельб, а потому дерзость оставил без внимания. - Что мы там забыли?

  - Долго объяснять, сир Михалис, - задумчиво произнес король. - Знаете ли вы, кто правит Нижним Сколеном?

  Михалыч почесал отросшую за год бороду. Растительность на лице раздражала неимоверно, но бриться ножом, в холодной воде и без зеркала он так и не научился, да и не принято у алков ходить с голым подбородком. Чай, не сколенцы...

  - Ваше величество, политика - ваше дело. Но я слышал, какой-то то ли Валигар, то ли Кард...

  - Вообще-то Кард. Но важен не сам Кард, а его титул. Видишь ли, он - Император. А между императором и королем такая же разница, как между мной и тобой.

  - Он что у вас, верховный правитель? - изумился Михалыч. А ему-то казалось, что сильнейший из здешних правителей - сам Амори. Впрочем, если вспомнить все, слышанное о Сколенской Империи до Великой Ночи, да сопоставить с культом Стиглона, которого весь Сэрхирг признает Отцом Богов... А еще с тем, что все королевские династии Сэрхирга возводят свои генеалогии к легендарному Харвану Основателю и именуются Харванидами, и старшей считается именно сколенская ветвь рода... Или уже касты?

  - Когда-то так и было, - поморщился король, и Михалыч понял, что невольно допустил бестактность. "Ах да, он же когда-то восстал против Империи! - вспомнил наконец Михалыч. - Поосторожнее надо с базаром, а то ведь можно стать на голову короче". - Еще при моем отце. Но при одном из императоров нас заставили влезть в бесконечную и бессмысленную войну на Севере. Вот ты сам скажи, зачем алкам погибать во славу Сколена в горах Крамской и Кетадринской земель? Во время Великой Ночи тогдашний император ничем не помог провинциям. Всякий выкручивался, как мог. И потом, когда все кончилось, оказалось: Империя способна только брать, ничего не давая взамен, а ее правители стали ничтожествами. Мне было лишь семнадцать лет, но я помню.