Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир - Фрэнсис Вейнс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для принцессы это стало такой огромной травмой, что даже сами по себе коридоры Версаля вызывали у нее напряжение. Одного взгляда на картину с омаром оказалось достаточно, чтобы Ламбаль упала в обморок и пролежала без сознания несколько часов. Нервная принцесса, очевидно, не справлялась. Затем Мария-Антуанетта заменила ее на энергичную и потрясающе красивую Иоланду де Поластрон, графиню де Полиньяк. Появившись в Версале, графиня поразила всех. Предоставим слово графу де Тийи:
Когда графиню впервые представили двору, она моментально завладела всеобщим вниманием благодаря не только своей очаровательной внешности, но и любезной манере держаться, которая поражала даже сильнее, чем красота. Ее пленительная внешность производила огромное впечатление, настолько естественной она выглядела, и ничто в ее образе не казалось искусственным или наигранным.
Королева, не моргнув глазом, погасила огромные долги Полиньяк и назначила ее гувернанткой дофина, за что Полиньяк получала ежегодное пособие в размере 80 тысяч фунтов стерлингов. Мария-Антуанетта и графиня де Полиньяк настолько сдружились и сблизились, что в Париже начали шептаться – нет ли между ними чего-то большего? Появились даже памфлеты под заголовками Les Fureurs utérines и Godemiche Royal[324], в которых королеву обвиняли в лесбийских отношениях с Полиньяк.
Мария-Антуанетта, однако, в первую очередь жаждала уединения. Она от души веселилась, удаляясь в Малый Трианон или на свою мини-ферму. Изначально Людовик XV приказал построить Малый Трианон в садах дворца для своей любовницы, мадам де Помпадур. Потом там жила мадам Дюбарри. Мария-Антуанетта, в свою очередь, получила этот увеселительный сад в подарок от супруга в 1775 году со словами, которые стали крылатыми: «Вы любите цветы, мадам, – я принес вам букет: это Малый Трианон».
Но для внешнего мира все выглядело так, будто королева – новая maitresse titrée. В «Маленькой Вене», как Мария-Антуанетта окрестила этот сад, ее окружали галантные кавалеры, фавориты, которые обязаны неустанно угождать государыне. Граф д’Артуа – младший брат короля, герцог де Лозён, барон де Безенваль, герцог де Водрёй и шведский посланник граф Аксель фон Ферсен кружили близ королевы, как заезжие балаганщики. Фабрики сплетен Версаля и Парижа работали, не прерываясь ни на минуту, как только речь заходила о вечеринках в Малом Трианоне. Говорили, будто граф фон Ферсен и королева страстно влюблены друг в друга, что на крыше Трианона на рассвете происходят оргии, что королева забеременела от своего шурина графа д’Артуа. Любые средства были хороши, чтобы хотя бы словами втоптать в грязь «величайшую шлюху Австрии». Еще в январе 1775 года королеву торжественно представляли в Парижской опере под пятнадцатиминутные аплодисменты зрителей, кричавших: «Vive la reine!»[325]. Год спустя веселье закончилось. Непрекращающийся поток памфлетов порицал образ жизни королевы. Французские подданные были сыты по горло ее роскошными, будто напоказ, нарядами, огромными турнюрами, высокими париками и безрассудным транжирством. Мария-Антуанетта потратила 250 тысяч фунтов на бриллиантовый браслет, содержание ее лошадей ежегодно обходилось в 200 тысяч фунтов, за создание английского сада вокруг Малого Трианона она выложила 150 тысяч фунтов, и на ночные азартные балы ушло не меньше нескольких сотен тысяч. Мария Терезия, мать Марии-Антуанетты, предвидела надвигающуюся бурю. 30 апреля 1776 года она написала австрийскому послу Мерси-Аржанто: «Я с сожалением в сердце наблюдаю за упрямством, с которым моя дочь ведет бурную жизнь, и с ужасом представляю себе последствия, которые однажды могут причинить ей немалый вред». В январе 1777 года Мерси-Аржанто написал эрцгерцогине, что по просьбе королевы он подсчитал ее долги, «потому что она сама не вспомнит общую сумму». Мария-Антуанетта, по подсчетам посла, задолжала более 400 тысяч фунтов стерлингов – практически свое годовое жалованье.
Неудивительно, что в народе Марию-Антуанетту окрестили «мадам Дефицит» даже до скандала с бриллиантовым ожерельем!
Самая распространенная сплетня гласила, что Людовик XVI страдает импотенцией. И действительно, за семь лет брака с Марией-Антуанеттой детей у них так и не появилось. Этого было более чем достаточно, чтобы эрцгерцогиня Мария Терезия занервничала: Людовик XVI имеет право расторгнуть бесплодный брак, и этот развод может поставить под угрозу союз Франции с Австрией. Для Мерси-Аржанто, однако, было очевидно, почему королевская чета до сих пор бездетна: «Он [Людовик XVI] живет днем, а она [Мария-Антуанетта] – ночью. Он ложится спать в одиннадцать часов и встает рано, где-то между семью и восемью. Она гуляет вечерами и играет с друзьями в азартные игры до 3–4 часов утра». Эти сплетни послужили поводом для первых сатирических памфлетов о королевской чете в 1775 году («Сможет ли король? Или не сможет?»). И с каждым годом памфлеты становились все откровеннее.
В 1777 году эрцгерцогиня Мария Терезия отправила своего старшего сына Иосифа II выяснить, что же именно происходит. Его нельзя было назвать экспертом по отношениям между мужчинами и женщинами, поскольку с женщинами он едва умел общаться, однако эрцгерцогиня надеялась, что серьезный разговор с Марией-Антуанеттой и Людовиком XVI сможет внести ясность. Беседа с младшей сестрой буквально началась с нотации: Мария-Антуанетта – un bonne à rien[326], ничтожество, которое не выполняет обязательств перед своим мужем. Его наставления говорят сами за себя: «Ты хотя бы стараешься угодить королю? Подумала ли ты о последствиях своих связей и приятельских отношений, осознаешь ли ты ужасные последствия своих азартных игр?» У Людовика XVI открылась другая беда, король, по крайней мере если верить дошедшим до нас легендам, страдал от проблем медицинского характера: монарху от природы досталась слишком маленькая крайняя плоть, из-за чего каждая эрекция была мучительной. Но, по словам Иосифа II, за слишком тугой уздечкой Людовика XVI крылась еще более веская причина, по которой у него до сих пор не было детей. В письме, которое Иосиф II адресовал своему брату Леопольду, приводится следующий анализ: «Вот в чем проблема: у него [Людовика XVI] сильная эрекция, он входит в нее, держится неподвижно две минуты, потом выходит, не эякулируя, а затем, сохраняя полноценную эрекцию, желает ей хорошего сна». Король не просто боялся самого процесса, не только страдал от натяжения крайней плоти – у него развилось полноценное тревожное расстройство.
Визит Иосифа II в Версаль, однако, удался. Резкие слова императора не прошли даром: les deux franc maladroits,
