Империя под угрозой. Для служебного пользования - Марина Добрынина

— Странное у Вас представление о гуманности…

— Мы провели ряд тестов, — рассеянно проглядывая бумаги, продолжает Шази, — и пришли к выводу о том, что расстрел применительно к военным преступникам является наиболее предпочтительным способом ликвидации. В том числе и по психологическим мотивам. Хотя, конечно, лишняя трата патронов. Веревка, она как-то экономнее. Впрочем, подискутируем об этом после, думаю, нам уже пора. Идем.

Поднимается из-за стола. Он выше меня на полголовы. На лице комиссара радостное предвкушение.

Он направляется к выходу из кабинета. Я послушно топаю рядом. Мы проходим по коридору. Свежевымытый пол скользит. Возле закрытой двери, окрашенной тускло-зеленой, местами облупившейся краской, Шази меня останавливает, осторожно придержав за локоть.

— Подождите немного. Сейчас.

Слышу звук удара и голос мужа.

— Напрасно стараетесь, уважаемый, надо мной в свое время такие специалисты работали — вам не чета.

Помню — работали. Мало, что осталось от тех специалистов.

— Это, Егор, всего лишь демонстрация.

У собеседника Егора акцент. Интересно, а Шази разговаривает очень чисто. Полиглот.

— И чего же?

— А того, что мы сделаем с твоей женой. Говорят, Проводники — однолюбы. Ведь так?

Снова удар. Пауза. Стою перед дверью и растерянно моргаю. Что же меня вовнутрь не пускают?

— Именно так, — наконец отзывается Егор, — однолюбы. Но мою жену вам еще поймать надо.

— А вот теперь, — заявляет Шази и смотрит на меня торжествующе, — мы и заходим.

Режиссер, блин, недоучка. Ждал подходящего момента. Ладно, мы с тобой позже разберемся. Отключаю эмоции. Мне они сейчас совершенно ни к чему, а то ведь порву здесь кого-нибудь нафиг. Хотя кадр выстроен так, чтобы обставить встречу любящих супругов наиболее эффектным образом. Один из супругов мужеского полу — прикованный к креслу Проводник, другой, соответственно, женского, Мастер, предположительно не имеющий доступа к своим способностям. На лице Проводника следы столкновения с чем-то твердым и тяжелым. На лице Мастера явно выраженное желание кого-нибудь стукнуть. Не исключено, что того самого Проводника.

Кресло стоит ровно посередине комнаты. Темные шторы на широких квадратных окнах раздвинуты, так что помятая фигура Проводника ярко освещена беззастенчивым летним солнцем. Егор улыбается, щуря глаза.

Мой профессиональный взгляд успевает отметить, что били мужа моего, действительно, не сильно. Скорее в целях профилактики. Показать, кто здесь главный. Этот «главный» стоит рядом. Взгляд преданный. На лице обожание. Это он так на оф Полета смотрит. Не на меня же?

— Здравствуй, — говорю Егору, — дорогой.

— Привет, радость моя. Какими судьбами?

— Мимо проходила. Решила заглянуть. Тебе почему дома не сиделось?

— Позвали…

— Кто?

— Да…

Тут Егор получает по зубам от взволнованного «главного».

— Господа! — кричу я, — хватит уже! Я готова, готова сотрудничать! Зачем же…

— Извините, — прерывает меня Шази, — мы рады, что Вы к нам пожаловали, но нужен нам именно Ваш муж. А благодаря Вам он теперь точно согласится нам помогать. Ведь так, Проводник?

Егор вздыхает.

— О, — разочарованно произношу я, — так моя персона вас не интересует.

— Но у Вашего отряда ведь теперь другой командир? И Вы, в самом деле, не знаете, где эта банда находится.

Обреченно киваю. И в самом деле, не знаю. Сергей клятвенно обещал увести «Тау» куда-нибудь в неизвестное мне место. На всякий случай.

— Ну, он же летучий… — грустно говорю я.

— Мне нужно подумать, — глухо произносит Егор и глядит на меня с неприязнью. Мол, приперлась, зараза такая, а теперь я с врагами должен сотрудничать.

— Прости меня, милый, — шепчу я. Одна теперь надежда на сообразительность милого, впрочем, особой тупостью он никогда не отличался.

— Вы, Егор, думайте. У Вас целых полчаса есть на раздумья. А с Вами, Майя Алексеевна, — весело сообщает Шази оф Полета, — мы все равно поговорим по душам. И только от Проводника зависит, как будет построен разговор.

Полчаса — это долго. Сижу на подоконнике, болтая ногами. Смотрю на мужа. Бедный мой! Егор погружен в раздумья. Шази оф Полета стоит, облокотившись о стену. Руки сложил на груди. Ухмыляется.

— Ну что Вы решили? — наконец, спрашивает он.

— Я согласен. Отпустите Майю.

— Ну нет! — смеется Шази, — это было бы глупо. Я могу дать Вам гарантию, что пока Вы мне будете нужны, она будет в безопасности. Естественно, если вы попытаетесь от меня скрыться, гарантия теряет силу.

— Я должен поверить Вам на слово?

— А что остается?

— А что случится после того, как я перестану быть Вам нужным?

— Да кто его знает! Определимся.

Егор кисло улыбается.

— Ладно. Уговорили.

Шази небрежно пожимает плечами, распахивает дверь.

— Эй, сержант, пленного увести, отмыть, переодеть, покормить. И через полтора часа привести ко мне в кабинет.

Сержант недоуменно моргает. Шази картинно вздыхает и повторяет фразу по-кански. Ну, надеюсь, что он говорит именно это, потому что язык мне незнаком.

Полета поворачивается ко мне.

— Пойдемте, Майя Алексеевна, я покажу Вам Вашу комнату.

Глава 9.

Вполне нормальный гостиничный номер. Ну, не роскошный, зато чистенький. Еще бы не решетки с замками, вообще, можно сказать, что я на курорте. Хоть высплюсь.

Нельзя же спать сутками напролет!

У меня никто не появляется. Они, гады, даже о моем кормлении позаботились заранее — в холодильнике овощи и копченое мясо. Сахара нет, и вообще, сладости отсутствуют. Жаль. Силы придется экономить.

Людей нет, информации нет, заняться нечем. На второй день начинаю лезть на стены, причем в буквальном смысле этого слова. От стены в углу отстал кусок обоев, я его ободрала. Под ним обнаружилась старая газета. Опаньки! Почитаем. Даже забавно. Газета очень уж древняя — еще до уничтожения Мастеров. Статейки о достижениях народного хозяйства, о Мастере Врачевания, спасшем сотни жизней во время эпидемии и погибшем от истощения, об инквизиции и ее борьбе со всякими подозрительными элементами. Да, тогда было хорошо…

Вскоре номер остается совсем без обоев, отчего он гораздо больше начинает напоминать тюремную камеру и ставку партизан одновременно. Из обрывков обоев делаю кораблики и цветочки. Оригами.

На третий день заточения меня приглашают к полномочному комиссару.