Отброс аристократического общества 4 - Андрей Владимирович Громов

Принца Валентино, под покровом невидимости, провели в наш броневик, где он удобно устроился на диванчике. Копия подошла к группе один, толкнула речь про судьбоносный день, и погрузилась в карету, вместе с бароном, Чхве и Локом.

Двое талесинцев, про которых я уже успел позабыть, были тут как тут. Мишель, вместе со своей кошкой, отбыл с троллями, а Виталя, вооружённый лишь огромным рыжим котом, о чём-то разговаривал с тункиным воинством. Тунка и его женщины слушали внимательно, лишь изредка кивая головой. Я подошёл поближе.

- … не забываем про построение, - вещал Виталя. – При атаке это очень важно, я видел, как вы бросились в бой. Толпа, других слов нет. Нет, ребята, это абсолютно недопустимо.

- О, - произнёс я, - наставления перед боем?

- Именно так, - кивнул талесинец. – Я им несколько дней объяснял основы тактики талесинской «Стенки», и, надо сказать, Тунка оказался неплохим учеником.

- А тролли? – поинтересовался я.

- С ними вышло сложнее, - вздохнул игровой журналист, - Мишелю пришлось изрядно попотеть, чтобы хоть что-то им вдолбить, но и у него всё получилось. Сегодня мы посмотрим, кто из нас лучший тренер.

«Покемонов», - чуть не выдал я, но вовремя сдержался.

- Что ж, - кивнул я, - посмотрим, насколько хороша игровая тактика в бою.

- Бой – тоже своего рода игра, - философски заметил Виталя. – Мы готовы выдвигаться.

Тункино воинство разместили на крыше вагонов поезда, и вся кавалькада на средней скорости покатила к Вегасу.

Примерно через полчаса мы въехали на одну из периферийных улиц, ведущих к главному проспекту. Народ нам практически не встречался, при виде бронетехники горожане предпочитали прятаться по домам, а конные экипажи сворачивали в проулки, чуя, что сейчас начнётся что-то недоброе.

В «недоброе» мы въехали, даже не добравшись до проспекта. Улица внезапно удлинилась, уносясь в бесконечность, а по бокам протянулись бесчисленные копии одного и того же дома. Свет померк, и вместо чистого неба над нами простёрлась серая хмарь.

- Ну вот, - потёр руки Орю, - то ли мы нашли первое пятно, то ли оно нас. Готовимся, сейчас начнётся.

Машины остановились, а Тунка с подручными приготовились к бою. Внезапно раздался тонкий неприятный звук, и в серых «небесах» возникли разрывы, по форме напоминающие большие математические знаки «плюс», светящиеся ядовито-зелёным светом.

- Ну-с, - Орю открыл дверь, вышел наружу и вынул меч из ножен. – Что тут у нас?

Из «плюсов» вытекли фиолетовые капли, и упав на землю, обернулись многочисленным паучьим воинством. Странные это были пауки, здоровущие, с пони ростом, но какие-то увечные, вместо лап у них были самодельные протезы из деревяшек, костей и прочего хлама, примотанные к культяпкам то ли верёвками, то ли кусками лиан.

- Это ещё что за позорище? – удивился бард. – Эй, болезные, вы кто такие?

- Не помнишь? – защёлкал жвалами самый крупный паук.

- Вообще впервые тебя вижу, - фыркнул Орю.

- Я не тебе, - паук сплюнул на землю ядовитую зелёную жижу. – А вон тому человеку.

- А, ясно, - я высунулся наружу, вслед за бардом. – Это насекомые из Мензоберранзана. Они нам тогда сильно докучали.

- Откуда? – несказанно удивился Орю.

О, он тоже про город тёмных эльфов слышал. Не удивлюсь, если этот мироходец и до Забытых Королевств добрался.

- Мы не насекомые! – разозлился паук. – Мы пауки! У насекомых шесть лап, а у нас восемь.

- Сейчас у тебя ног гораздо меньше восьми, - возразил я, - так что считай, что тебя понизили до букашки. Ещё претензии есть?

- Ах ты сволочь! – прошипел паук. – Но ничего, сначала мы вас сожрём, а потом…

Что будет потом я не услышал, Тунка спрыгнул с вагона паровоза, ринулся в бой. Калеченные пауки сопротивлялись, но на культяпках особо не повоюешь, и тункин лабрис без труда рассёк изувеченное паучье тело.

Я-то ждал, что сейчас брызнут во все стороны лимфа с кишками, но не тут-то было. Паук лопнул, обратившись в фиолетовое облачко, и тут же появился чуть поодаль, целый и невредимый.

- Как так то? – не понял я.

- Сейчас в этом искажении работают правила «дримскейпа», - пояснил Орю. – Их можно до посинения рубить топором, их только больше станет. Нет, действовать надо не так. Надо как-то поломать чужой сценарий.

Пауки пошли в атаку. Наглые твари уворачивались от ударов и вместо того, чтобы атаковать наши ударные силы, набросились на паровоз. Заскрежетал металл, паучье воинство отдирало бронепластины, и те тут же превращались в железные протезы.

Пауки менялись, на глазах превращаясь то ли в некое подобие роботов, то ли пауков-пулемётчиков из DOOM-2.

- А это уже твоё влияние, - прошептал мне на ухо Орю. – Искажение черпает информацию из твоих воспоминаний, перестраивая акторов на ходу.

Я хотел было возмутиться, но тут раздался дикий вопль Джузеппе.

- Лапы прочь от моей машины! – взревел он, отмахиваясь разводным ключом. – Боги, если вы меня слышите, без разницы какие, помогите!

Небеса озарил яркий белый свет, заливший искажённое пространство. Пауки, взвыв, отскочили подальше и замерли, ожидая. До нас донёсся звук, похожий на призрачный гудок, и с небес, раскинув белые крылья, спустился ангельский паровоз.

Колёса его были подобны яшме, тело подобно ониксу и смарагду, и вид сей поезд имел дивный, аки орёл летящий. Из кабины доносились гласы трубные, и радуга освещала путь его…

- Эй, эй! – потряс меня Орю. – Кайл, очнись. Тебя сейчас в сценарий утянет, а ты нужен мне тут, как игрок, а не как фигура.

Наваждение спало, но паровоз никуда не исчез. Более того, на его фронтонном листе красовалось живое улыбающееся лицо.

- Ты звал меня, - обратился паровоз к Джузеппе. – Я пришёл. Я Томас, повелитель всех паровых машин.

Джузеппе вытращил глаза на ангельское сознание и лишь щёлкал челюстью, не в силах вымолвить ни слова.

- Погоди, - я подошёл к белокрылому поезду и внимтельно осмотрел. – Томас, а мы с тобой раньше не встречались?

- Не помню такого, благородный человек, - покачал паровой камерой Томас.

- Не-не, - погрозил ему пальцем я, - определённо встречались. Ты же Железный Монстр, правда? Точнее, был им. Этот шатун мы помяли, когда приземлились в мёртвом мире, а на задней сцепке до сих пор висит цепь, за которую был привязан