Птица не упадет - Уилбур Смит

Все с удовольствием подкрепились и через двадцать минут были готовы отправляться.

Хозяин стоял во дворе, скреб щетинистый подбородок и смотрел вслед задним фарам машин на фоне северной части неба. Жена вышла на веранду и посмотрела на него.

— Ты знаешь, кто это был? — спросил он, и женщина покачала головой. — Хитрый Янни и его английские головорезы. Не заметила мундир молодого? — Он плюнул на красную землю, и слюна покатилась шариком. — Хаки! Проклятые хаки!

Он произнес это слово с ненавистью и пошел на задний двор, к небольшой конюшне.

И уже седлал старую серую кобылу, когда жена подошла к нему.

— Это не твое дело, Хендрик. Не встревай.

— Не мое дело? — возмущенно переспросил он. — Разве я не сражался с хаки в английской войне, разве не воевал в 1916-м, когда мы выступили со старым Деветом, разве мой брат не работает взрывником на шахте «Симмер и Джек»? И разве не туда покатил Хитрый Янни со своими головорезами?

Он сел верхом и толкнул лошадь коленями. Она тронулась с места, и хозяин повернул ее в сторону хребта. До железнодорожной станции восемь миль, а там в доме десятника есть телеграф; десятник — двоюродный брат Хендрика. Теперь профсоюз железнодорожников поддерживает шахтеров. Забастовочный комитет будет все знать к ланчу, когда Хитрый Янни будет еще в пути.

Когда Марк Андерс пил кофе в магазинчике у дороги, Фергюс Макдональд лежал под изгородью в конце сада, где на ровных грядках росли алые канны, и смотрел в бинокль вниз по склону, ведущему к Ньюлендскому полицейскому участку. Окна и двери в участке заложили мешками с песком.

Накануне вечером хозяйка дома сидела на веранде, пила кофе и насчитала сорок семь полицейских, приехавших в грузовиках на подмогу участку.

Ее сын работал старшим смены на шахте «Симмер и Джек». «Начальник полиции в Ньюленде — не солдат», — решил Фергюс и оскалился по-волчьи.

Он сразу увидел мертвую зону. Любой солдат заметил бы ее с первого взгляда.

— Передай, пусть готовят ручные гранаты, — сказал он шахтеру рядом с собой, и тот отполз.

Фергюс перевел бинокль на дорогу, туда, где она поднималась на холмы, и довольно хмыкнул.

Телефонные провода срезаны вместе с электропроводами. Он видел свисающие со столбов свободные концы.

Полицейский участок отрезан.

Забастовщик вернулся к Фергюсу, таща тяжелый рюкзак. У него не хватало верхних зубов, и он щербато улыбнулся.

— Покажи им, где раки зимуют, товарищ.

Лицо Фергюса было вымазано сажей, ресницы сгорели. Около полуночи забастовщики подожгли Фордсбургский полицейский участок.

— Мне нужен прикрывающий огонь по моему свистку.

— Будет огонь, не бойся.

Фергюс раскрыл рюкзак и посмотрел на стальные шары с квадратными сегментами на поверхности, потом надел ремень на плечо и приспособил рюкзак, чтобы он удобно лежал на боку.

— Побереги это. — Он передал свою винтовку Ли-Энфилда щербатому шахтеру. — Сегодня она нам еще понадобится.

И пополз по мелкой дренажной канаве к бетонному кульверту, который проходил под дорогой. Кульверт был выложен ржавыми круглыми трубами из рифленого железа. Фергюс прополз по нему и вылез за дорогой.

Лежа на боку, он чуть приподнялся и выглянул за край дренажной канавы. Полицейский участок находился в ста пятидесяти ярдах от него. Голубая трубка с надписью «Полиция» над дверью не горела, с шеста — утро было безветренное — вяло свисал флаг.

До мертвой зоны на склоне под восточными окнами кирпичного здания пятьдесят ярдов, Фергюс видел в щелях между мешками с песком стволы ружей защитников.

Он за ремешок достал из внутреннего кармана серебряный свисток и встал на четвереньки, как спринтер перед стартом.

Набрал полную грудь воздуха и резко свистнул. Из-за изгороди у соседних коттеджей прогремел ружейный залп.

Фергюс выскочил из канавы и побежал. Пуля ударила в землю у его ног, другая нетерпеливо дернула за полу пальто, и он оказался в мертвой зоне, недоступный для огня.

Однако он по-прежнему бежал пригнувшись, пока не добрался до участка. Здесь он прижался к стене между двумя забранными мешками с песком окнами и перевел дух.

Из левого окна высунули ствол ружья и выстрелили в сторону холма. Фергюс раскрыл рюкзак и взял в левую руку гранату. Зубами вытащил чеку, правой рукой одновременно нащупывая на поясе револьвер «уэбли» 45.5.

Одной рукой он схватился за ствол полицейского ружья, отвел оружие в сторону, встал перед окном и, по-прежнему удерживая ствол, заглянул в щель между мешками.

На него смотрело молодое безбородое лицо, удивленные глаза широко распахнулись, рот был открыт, полицейская каска сползла на глаза.

Фергюс выстрелил в переносицу, между испуганными глазами, голова запрокинулась и исчезла из виду.

Фергюс бросил в щель гранату и пригнулся. Взрыв в закрытом тесном помещении прозвучал оглушительно. Фергюс приподнялся и бросил вторую гранату.

Из окон летели стекло и дым, изнутри доносились крики и вопли застигнутых врасплох полицейских, стоны раненых.

Фергюс бросил третью гранату и крикнул:

— Подавитесь, проклятые штрейкбрехеры!

Граната взорвалась, разбив переднюю дверь, из всех окон повалил дым.

Внутри кто-то кричал:

— Прекратите! О боже, прекратите! Мы сдаемся!

— Выходите с поднятыми руками, ублюдки!

Из разбитой двери, пошатываясь, вышел полицейский сержант.

Одну руку он поднял над головой, другая, в разорванном окровавленном рукаве, висела.

Последний полученный из полицейского участка в Ньюленде звонок перед нападением забастовщиков был призывом о помощи. Подкрепление из Йоханнесбурга — колонна на трех грузовиках — проехало по мосту и прошло по Главной улице до отеля. Здесь ее остановил ружейный огонь, и как только грузовики остановились, забастовщики подобрались к ним сзади и подожгли.

Полицейские бросили машины и укрылись в коттедже близ дороги. Это была надежная оборонительная позиция, позволявшая выдержать самую решительную атаку, но на дороге остались три мертвых констебля и еще двое тяжело раненных, которые стонали и просили о помощи.

Над дорогой показался белый флаг, и командир отряда полицейских вышел на веранду.

— Чего вы хотите? — крикнул он.

Фергюс Макдональд вышел на дорогу, по-прежнему размахивая флагом, совершенно не воинственная фигура в поношенном костюме и матерчатой шапке.

— Нельзя оставлять этих людей здесь! — крикнул он, указывая на тела.

Командир и двадцать полицейских вышли наружу, чтобы унести мертвых и раненых, а пока они работали, забастовщики по приказу Фергюса подобрались к коттеджу с тыла.