Хозяйка Мерцающего замка - Марина Михайловна Ли

– Поступить так, как должно, – согласился Тимур, отчетливо понимая, что у них с прабабкой совершенно точно разные представления о долге.

– Рада, что хоть в этом мы пришли к согласию. – Тьярра мягко улыбнулась. – Не стану рассказывать, как тяжело было Рагне вычеркнуть из памяти мужчину, которого она любила, и сына, которого ему оставила… Но время лечит…

С хмурым видом слушал Тимур рассказ княгини, в красках представляя героев повествования и жадно запивая горечь разочарования черным кофе.

Шли годы. Законы менялись. Связь с людьми больше не считалась чем-то неестественным. Полукровки каждый день получали гражданство в Дранхарре, и тут к Рагне с просьбой о встрече обратилась одна женщина, Трина Гра, драконица из обедневшего рода. Не понимая, что их может связывать, наставница императорских детей не сразу согласилась на встречу, но Трина была упорна в своем стремлении, и Рагна, наконец, сдалась.

– У нас общие внуки, – с порога огорошила незнакомка и решительно вскинула голову. – Одна из них девочка. Хорошая кровь, потенциал, а ни у вас, ни у меня, как я слышала, других наследников нет. Мы должны добиться для нее гражданства.

– Полукровкам, выросшим за пределами Дранхарры, гражданство дают только при условии полного оборота, – растерянно напомнила Рагна и сжала пальцами виски… Девочка. Надо же… – Есть намеки на то, что это может произойти?

Трина грустно улыбнулась.

– Малышка растет в тепличных условиях. Не контактирует с магией… Хороший стресс был бы только на пользу.

Рагна прикрыла глаза. Наследница. После нескольких неудачных попыток забеременеть, она и мечтать забыла. Думала, что с ее смертью венец главы рода перейдет в побочную ветвь, и тут такой шанс.

– Что ты предлагаешь?

– Небольшую встряску.

Спустя неделю все газеты Земли пестрели заголовками о чудовищной трагедии в тоннеле, но девочка так и не обернулась.

– Нет! – неожиданно для себя прокричал Тимур и резко вскочил, задев ногой столик. Они не могут… Они не скажут… Они не посмеют…

В груди снова заболело. Сильно. Как в день той трагедии, когда стало понятно, что Варвара могла погибнуть, а он так и валял бы дурака, вместо того, чтобы сделать ее своей. Погибнуть!

– Встряска? Стресс? – Упал обратно в кресло. Руки тряслись, как у эпилептика. – А о тех, кто погиб в том тоннеле, они подумали? Вы о них подумали? Что у вас всех вместо сердец, а? Кусок льда?

– Когда у тебя будут свои дети, ты поймешь, – заверила его Тьярра и нахмурилась, но Тимур качнул головой, не соглашаясь. Серьезно? Они в самом деле думают, что он позволит играть жизнью своего малыша? Без толку. Спорить без толку. Доказывать правоту нет никакого смысла и сил. Все равно не поймут. Кроме того, Тимур устал слушать. Слишком долго и слишком больно. Надо заканчивать с этим, как можно быстрее. Вновь глянул на настенные часы. Если повезет, можно вернуться в «Мерцающий» еще до того, как Варя проснется.

– Можно вопрос?

Тьярра благосклонно кивнула.

– Камеру в моей квартире ты велела установить сразу или лишь тогда, когда тебе сказали о моих отношениях с Варварой?

Благосклонность княгини растаяла со скоростью света, уступив место недовольству. Видимо, Тимур не должен был говорить об этом вслух. Конечно! Как он мог забыть?Указывать драконице на ее ошибки не достойно настоящего мужчины.

– Конечно, сразу. Но лишь после того, как ты пришел с просьбой помочь родителям девушки, об этом узнала Рагна. – Тимур подумал, что его стошнит, и почувствовал непреодолимое желание зажать ладонями уши, чтобы не слышать продолжения рассказа. – Да, я сказала ей. Она моя подруга, я не могла иначе. Когда стало понятно, что ты приедешь, чтобы расторгнуть помолвку…

Все-таки стошнит!

– … мы договорились задержать тебя на пару дней. Рагна была уверена, что этого времени хватит. И если бы ты не повел себя, как идиот, а обращался к главе рода с достоинством и уважением. Или хотя бы озаботился, чтобы у того разговора не было свидетелей, то мы могли бы избежать унизительного обвинения и полугодового заключения, однако ты снова…

Хватит.

– Чей это был план? – перебил, не желая слушать утомительные нотации. – Я имею в виду фотографии. Твой?

Княгиня вздохнула и зачем-то потрогала жемчуг на своей шее.

– Не стану врать, я бы хотела породниться с Рагной, при условии, что ее внучка получит гражданство, но все было детально проработано еще до меня. Жаль, что девочка так и не обернулась. Теперь не может быть и речи о том, чтобы…

– А что за история с фальшивыми похоронами? – Видят Боги, Тимур уже знал ответ, но все равно хотел посмотреть в глаза тем, кто исковеркал его юность и едва не сломал жизнь.

– Идея со стрессовым фактором при обороте мне показалась достойной внимания, – спокойно отозвалась Тьярра. – И я не ошиблась. Поэтому сбавь тон, мальчик, и задумайся о том, как отблагодарить меня за помощь, а не… Что ты делаешь?

Перегнувшись через стол, Тимур дотянулся до плеча прабабки и с силой дернул за траурную ленту.

– Ухожу.

Пальцы дрожали и черная полоска никак не хотела обхватывать левое запястье, поэтому Кострин помог себе зубами. Встал на ноги, вытянув руки вдоль тела.

– На могилу приеду, – процедил, ни на кого не глядя, – раньше не ждите.

– Тима!

Без сожаления посмотрел на мать. Она зажала рот ладонью и часто-часто моргала, чтобы избавиться от слез. Но в драконьем сердце не было жалости и сочувствия. Одна лишь злая боль.

– И этим змеям, бабкам Варькиным, передайте: увижу хоть одну рядом с «Мерцающим», убью. Имею право по закону о защите семьи.

Его не стали останавливать и догонять. Широко шагая, он покинул замок, зная, что никогда сюда уже не вернется. Долго шел по пыльной дороге, не чувствуя усталости и не обращая внимания на изнурительный зной, и радовался тому, что обычно оживленный тракт в этот день был безлюдным: никто не видел его злых слез и до крови искусанных губ.

Боль была просто невероятной, а ведь Тимур пытался подготовить себя. Да разве к такому подготовишься? Проклятье! Варька даже не знает о своих корнях. Помнится, она говорила, что обе ее бабушки мертвы… И что теперь делать? Оживлять этих двух ядовитых ведьм, чтобы рассказать своей женщине правду и наблюдать за ее страданиями? От одной мысли о ее возможных слезах становилось муторно.

Но и молчать об этом нельзя!

– Я не знаю, что делать, – прошептал в отчаянии, сжимая кулаки. – Просто не знаю.

Когда солнце стало клониться к западу,