Тень кондотьера - Андрей Стерхов

Не стал я у него выспрашивать о какой игре идёт речь, мне и своих игр хватало за глаза. Да и подполковнику не праздных разговоров было, он уже мотал головой, выглядывая, как идут дела у служб зачистки. Однако прежде чем оставить его один на один со служебными заботами, я всё-таки решил поделиться обещанной информацией:

– Пока не забыл. Насчёт крысы, что на Архипыча стукнула. Должен огорчить: человечек, на которого грешил, чист оказался. Так что не в курсе я, Боря, кто постарался.

– А знаешь, Егор-братишка, – отозвался Улома, – есть мнение, что тот кадр, который трикстера отравил, сам же и позвонил дежурному. Чтоб стрелки перевести.

– Думаешь? Подожди, а как он местонахождение трикстера вычислил? Никто же не знал, что я его Архипычу привёз.

– А тут и знать нечего. Самохин мне вчера вот что сказал: когда плод Верти-Праха гореть начинает, колдун-хозяин видит его в этот момент внутренним взором. Такое в этот фокус вложено продуманное магическое подтверждение. Вот теперь, Егор-братишка, и прикинь. Как только гад всё увидел, так сразу дежурному и позвонил. Я сегодня между делом заглянул в Журнал дежурств. Записано, что звонил аноним. Доброжелатель, твою мать. Но номер мобильного, с которого звонили, и дежурный, и система независимого контроля, естественно, зафиксировали. Как ты понимаешь, никто по этому номеру не отвечает. Сейчас, тут закончим, дам команду пробить по базе.

– Скажи, – поинтересовался я для очистки совести, – а этот номер, случайно, не на восемь-два-восемь заканчивается?

– Подожди, секунду… – Улома вытащил из кармана телефон и вызвал на экран номер из встроенной записной книжки, после чего посмотрел на меня удивлённо: – Ну ты, Егор-братишка, и даёшь. Откуда знаешь?

– От верблюда, – ответил я.

– Познакомишь?

– Обязательно. Потом как-нибудь. Слушай, не пробивай ты этот номер. Я уже знаю, чей он.

– Ну и чей?

Глянул я на Улому внимательно, подумал хорошенько и, мотнув головой, отрезал:

– Не скажу. – А в ответ на его недоумённый взгляд пояснил: – Боюсь, много лишних телодвижений сделаешь, уж больно ты. Боря, горяч. Давай мы это дело обсудим, когда Архипыча выпустят. Тем более что без него мы эту тему всё равно не поднимем. Да и без этой темы, нам много чего всем вместе нужно обмозговать. Дела творятся в городе, как видишь, поганые.

– Да, Егор-братишка, – согласился со мной Улома, – дела в действительности что-то пошли косяком и дела всё больше косячные. – После этих слов он протянул мне для рукопожатия огромную ладонь: – Ну что ж, стало быть, так тому и быть. Как только шеф объявится, трубим общий сбор.

Пожав его пятерню, я кинул прощальный взгляд на чудом устоявший в битве с тёмной силой дом и направился к машине.

Через полчаса наконец-то добрался до офиса.

И Вуанг, и Лера находились в приёмной. Вуанг с невозмутимым видом сидел на диванчике возле вешалки и, как ни в чём не бывало, читал книжку в потрёпанной обложке. Лера находилась на своем рабочем месте, за компьютером, и что-то печатала. Не сказал бы, что она выглядела подавленной. Притихшей – да. Озабоченной – да. Но никак не подавленной. И в одежде никакого смятения не чувствовалось, подошла она к наряду с холодной головой и предпочла нынче стиль не деловой, однако и не слишком праздничный. Бирюзовую шёлковую блузку одела продуманно и белые брючки-бриджи.

– Привет, подруга, – коротко кивнув воину, поприветствовал я девушку.

– Привет, шеф, – выглянула она из-за экрана.

– Кажется, вчера ты меня уже Егором называла.

– Да? Правда? Честно говоря, не помню

– Называла-называла, – подтвердил я, подходя к её столу. – И дальше так называй. Отныне ты мне в этой реальности сестра наречённая, а в той… – Я оглянулся на Вуанга (тот обращал на нас никакого внимания), затем снова посмотрел на Леру. – А в той теперь нет мне ближе существа, чем ты. И сдаётся, нам с тобой, сестрёнка, нужно поговорить по душам. Поговорим?

Спросил и показал на дверь кабинета.

– Да, Егор, поговорим, – кивнула она и решительно встала.

Пропустив её вперёд, я чуть задержался в дверях и, окликнув Вуанга, показал жестом, чтобы не мешал нам. Воин никак не отреагировал. Молча перевернул страницу.

Усадив Леру в кресло для посетителей, я обошёл стол и плюхнулся в своё, мягкое как слово "вестибюль". Достал сигареты, зажигалку, пододвинул к себе пепельницу-пеликана, однако закуривать не стал, откинулся на спинку кресла и спросил для начала:

– Скажи, сестрёнка, Пётр объяснил тебе, что случилось в результате его безответственности и твоего желания повысить самооценку?

– Рассказал, – смущённо отведя глаза, тихо и в тоже время с некоторой торжественностью ответила Лера.

– Веришь?

– После того, что вчера увидела, трудно было не поверить. До сих пор в глазах стоит картина, как вы троллей троллите.

– Значит, теперь знаешь кто я и кто ты?

– Ты – дракон, я – ведьма.

Я кивнул, дескать, всё верно, всё так и есть, после чего спросил:

– Тебя это смущает?

– Нет, – решительно мотнула она головой. – Дико, наверное, звучит, но нет. Ждала чего-то такого. Была внутренне к этому готова. И знаешь, Егор, теперь мне легко-легко… как-то так стало. Всё, что нужным было и казалось таким важным, теперь стало таким ненужным, таким лишним. Понимаешь? Раньше тяжело было, напрасность какая-то тяготила всё время. А теперь нет, теперь легко. И распирает всю от разных желаний. И всё вокруг будто другими красками…

Она говорила, говорила, говорила, выговаривалась, а я слушал, не перебивая, и смотрел на неё, с большим, чтоб не сказать огромным любопытством. Не верилось мне, честно признаться, что все эти восторженные словеса произносит та самая Лера. Но она, она их произносила. Правда, с подсказки присущего большинству людей ощущения их неслучайности пребывания на свете и чудесности самого этого света. Чудесности не в смысле его совершенства, а в смысле присутствия в нём чуда. Вытеснило на время из сердца Леры это сильнейшее ощущение все остальное, и забыла она в одночасье благодаря ему себя прошлую. Можно так сказать. А можно сказать, что вспомнила себя настоящую. Родилась сызнова. Молодой, красивой и, похоже, достаточно, уверенной в себе ведьмой.

– Небось, проплакала всю ночь? – поинтересовался, когда она закончила.

– Нет, знаешь, нет, – доверительно, действительно уже как брату старшему ответила она и даже осторожно улыбнулась. – Спала хорошо, очень хорошо спала. И даже сон видела, хороший такой сон. Будто иду я по городу, а за мной летят бабочки, И где ни ступлю, там цветы распускаются. А потом вдруг в какой-то момент навстречу ты, Егор, из-за угла вышел. И взял меня за руку. И полетели мы к радуге. А внизу город. Помню, купола золотые и крыши, крытые серебром. А потом неожиданно ночь случилась. Резко. Будто-то кто-то выключателем щёлкнул. Сначала темно было, а потом лунный свет с неба полился. И мы стали летать среди звёзд. А потом, помню, костёр… Сидели у костра. Потом я босиком по траве… по росе ходила. Потом… потом звезда упала. Я хотела желание загадать, а оказалось, что оно уже загадано… Что это было? А, Егор?