Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно - Юрий Мухин

Сталин был экономист, и для него был очевиден закон укрупнения предприятий, экономический эффект от сведения их в отрасли. Хрущев был никем, руководителем вообще, то есть считал – если вопрос экономический, его надо поручить людям, считающимся экономистами, пусть подготовят решение.

Для Сталина было бы диким во имя какого-то «совершенствования» ликвидировать министерства и создать какие-то смешанные, многоотраслевые монстры — совнархозы. Он бы не нашел в этом никакого экономического смысла. А Хрущев и не искал. Сама суета по «совершенствованию» была для него смыслом. Заметим, в совнархозах, этих мини-государствах, их руководитель попадал в глубокую зависимость от своих бюрократов. Будучи специалистом в одной отрасли, ему приходилось брать под управление все отрасли огромных регионов и, следовательно, попадать под влияния клерков, готовивших его решения по этим отраслям.

Ликвидировали министерства, создали совнархозы. Поработали, поняли то, что и так было ясно, снова ликвидировали совнархозы, создали министерства. Бюрократическая работа по «совершенствованию» кипела, а страна от этого ничего, кроме убытков, не имела.

Вопрос о ликвидации машинно-тракторных станций, в которых была сосредоточена вся техника для обработки полей, и продажа ее колхозам, ставился и при Сталине. Но он был категорически против, и не потому, что ему шлея под хвост попала. Он объяснял свою позицию следующим образом.

Во-первых. Организовать эффективную работу техники, собранной в МТС, проще, чем разбросанной по колхозам. Проще обеспечить ремонт и снабжение. А раз проще – значит, дешевле. Кроме того, не все колхозы смогут купить весь комплект необходимой техники, их придется переводить в разряд дотируемых, что подорвет стимулы к экономной работе. И наконец, главное. Ведь принципом развития экономики, по Сталину, было планомерное снижение цен, а удорожание обработки полей, связанное с ликвидацией МТС, противоречило этому.

Следствием ликвидации МТС явилось то, что вместо уже ставшего привычным для советского народа термина «снижение цен» в обиход вошел термин «упорядочение цен», и первыми «упорядочились» мясомолочные продукты, в одночасье подорожавшие на 25-50 процентов.

Можно, конечно, умилиться энергии Хрущева в насаждении кукурузы, но скажем сразу, Сталин не стал бы этим заниматься вообще – не царское это дело. Зато он, лично написавший Конституцию страны, даже Гимн страны лично редактировавший, не доверил бы никому расчет сроков строительства материально-технической базы коммунизма. Более того, он вообще не стал бы так ставить вопрос, он обходился без дешевой рекламы, да еще и негодными средствами.

Ведь чтобы создать промышленность, способную выпустить товаров столько, сколько необходимо для обеспечения всех потребностей народа, надо оценить потребности. А потребность – субстанция, которая у человека не имеет предела. Есть мотоцикл – нужны «Жигули», купил «Жигули» -хочу «Волгу»... Без предварительного воспитания людей задача создания материально-технической базы коммунизма в принципе не решается. Практик Сталин за решение таких задач браться бы не стал и языком шлепать про коммунизм в 1980-м тоже никому бы не позволил.

Лидеры, сменившие Хрущева, еще меньше утруждались личным вниканием в дела, аппарат властвовал вовсю. Задачи, которые ставило стране правительство, все больше и больше приобретали бюрократически-бумажный и рекламный характер, распыляя силы народа, не давая реальной отдачи.

Тем не менее люди у власти если и не понимали, то твердо помнили основополагающие государственные принципы — у экономики должен быть рост, страна должна быть надежно защищена от возможного нападения врагов и другие. Голова усыхала, но функционировала по инерции.

Так длилось до тех пор, пока ее не возглавило Политбюро во главе с Горбачевым — первым из эскадрона всадников без головы, без совести и чести.

ГЛАВА 5. ВЕЛИКАЯ АПРЕЛЬСКАЯ ДЕРЬМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

ПРЕДПОСЫЛКИ РЕВОЛЮЦИИ

Первая предпосылка. Саморазмножаясь, бюрократический аппарат готовил себе кадры. Стремясь отчитаться о блестящей работе в области высшего образования, он бездумно создавал институты и университеты, в которых обучал себе смену. Высшее образование, как таковое, стало формальностью, пять лет отсидки в аудитории давали возможность не только уклониться от работы и службы в армии, подобрать мужа с «перспективой», но и получить бумажку, свидетельствующую о праве не работать руками.

Одновременно плодились кандидаты и доктора наук. Ширина полей на страницах диссертации стала важнее, чем содержание. Все знают, как делать диссертацию, все знают, что в конце надо написать: «При условии внедрения результатов работы в промышленности будет получен эффект 5 миллионов рублей», хотя абсолютно всем ясно, что во всей промышленности не найдется идиота, который бы взялся внедрять предлагаемую галиматью.

Такая же ситуация сложилась в индустрии развлечений. Аппарат расплодил писателей, поэтов, музыкантов, артистов и прочих, в массе своей тупых, бесталанных, «питаться искусством» которых зрители соглашались только по приказу ротного командира.

Объединяли этих людей непомерные амбиции, нежелание трудиться в производстве. Они дружно садились и сейчас садятся на шею народа, заполняя вакансии ненужных контор, театров, институтов, союзов и тому подобного.

По профилю нашего завода, например, готовили кадры несколько институтов, среди них и один московский. Интересно, что за 25-летнюю историю завода на нем никогда не работал не то что москвич, а просто выпускник московского вуза. И так везде, притом что в Москве ежегодно получали и получают «верхнее» образование десятки тысяч человек.

Еще круче дело в республиках. Ведь их вузы давали и дают преимущество своему «коренному» абитуриенту, кроме того, преимущества при поступлении давали «коренным» абитуриентам и союзные вузы.

Число людей, желающих найти теплое место за счет налогов на рабочих и крестьян, достигло такого количества, что просто обязано было перейти в качество.

Вторая предпосылка. Структура государственного аппарата СССР имела пакостные для аппаратного бюрократа свойства. Настоящие привилегии в нем имело очень мало людей. Например, если в промышленном министерстве 3000 человек, то дачу имел только министр (да и то не всегда); человек 10 имели право на машину, ездили за границу; еще человек 50 получали персональную пенсию. Все остальные получали зачастую мизерную зарплату. И главное, окончивший вуз, оставшийся в Москве и поступивший клерком в министерство чиновник никогда не получал желанных должностей. Чтобы стать министром или начальником главка, надо было выехать на работу в Сибирь, стать директором завода, да еще желательно отсталого, вывести его в передовые до своей пенсии, и только тогда, возможно, на тебя могли обратить внимание.

Таким образом у миллионов людей с амбициями перед глазами маячили люди с непомерными, по их мнению, но так желаемыми привилегиями, и ни шиша в кармане.

К концу 80-х в стране сложилось положение, когда верхи не желали жить по-новому, не желали отказаться от бюрократизма, от своего права всеобщей регламентации и, соответственно, от аппарата, а разросшаяся бюрократия, озверев от алчности и неудовлетворенных желаний, не желала жить по-старому. Сложилась классическая революционная ситуация.

Подожгли фитиль руководители страны во главе с Горбачевым. Еще никогда в СССР не было правительства, которое бы ставило перед народом такую бесполезную и абсолютно непонятную цель. Такая цель всегда присутствовала в многочисленных кампаниях до этого. Например, «Пятилетка качества», со всеми извращениями, тем не менее по полезности и по цели всем ясна. Продовольственная программа тоже. А после прихода к власти нового ЦК, даже в 1989 году, любознательные ученые все еще пытались, выявляя общественное мнение, узнать, что такое «перестройка», да и потом этот термин каждый толковал по-своему.

Команда «перестроиться», например, привычна для армии, но и там ее никто не выполнит без уточнения «как» – в колонну по четыре или в шеренгу по два. А тут всей стране скомандовали перестроиться «вообще». Естественно, такую команду ни один человек Дела исполнить не сможет – в ней нет Дела.

Но такая команда – манна небесная для бюрократа. Если раньше служба народу по приказу свыше не давала ему возможности расходовать все силы на карьеристскую борьбу, то теперь он от этой службы освободился и ринулся в бой за жирное место. Развалить могучую страну на княжества -это и есть перестройка, и пусть бросит в автора камень тот, кто докажет обратное. Если русского назвать не братом, а пьяной свиньей, грабящей бедного литовца, то чем это не «новое мышление»?