История Петра Великого - Александр Густавович Брикнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Густав Седерстрем.
Победа шведов в битве при Нарве. 1910 г.
Рассказывали разные небылицы об отчаянии Петра после Нарвской битвы. Фокеродт, писавший немного позже, но узнавший многие подробности об этих событиях от современников, говорит о стараниях Петра и генералов Вейде, и Головина избегнуть опасностей после битвы. Царь, сказано далее, отправившись весьма поспешно в Новгород и получив известие о страшном поражении, оделся в крестьянское платье, обулся в лапти, плакал и был в таком отчаянии, что сначала никто не осмелился говорить с ним о военных делах; в это время, продолжает Фокеродт, он был ласков только с теми из генералов, которые советовали заключить мир и изъявляли готовность исполнить это во что бы то ни стало, и проч.[558]
Все это нисколько не подтверждается фактами и вовсе не соответствует характеру Петра. Мы, напротив, знаем, что им были приняты энергичные меры к продолжению войны и что он не думал о заключении мира, по выражению Фокеродта, на «немыслимых» условиях. Такого рода анекдотические и легендарные черты, передаваемые в подобных источниках, каковы записки Фокеродта, свидетельствуют о степени нерасположения к царю в некоторых кругах русского общества, и в этом только заключается значение этих сочинений.
Говоря о Нарвской битве, Фокеродт замечает, что Петр вообще отличался осторожностью и, однажды испытав силу какого-либо неприятеля, никогда не подвергал себя во второй раз одной и той же опасности. Напротив, Петр постоянно выказывал удивительную стойкость и последовательность в своих предприятиях, не унывал в несчастии и после каждой неудачи был готов к возобновлению прежних усилий, чтоб окончательно достигнуть желанной цели. Подобно тому, как после первого неудачного Азовского похода он стал готовиться ко второму, так же после Нарвской битвы он обнаружил усиленную деятельность, неутомимость и предприимчивость.
Начало успехов
Петр не скрывал, что русские войска после поражения под Нарвой отступили «в конфузии». Если бы Карл XII сумел воспользоваться благоприятными для него обстоятельствами, то могла, пожалуй, хотя бы на время осуществиться надежда Лейбница на превращение всего Московского государства в шведскую провинцию. Но замечательно, что именно теперь следовали одна за другой ошибки и промахи шведов в области политики и военного искусства. Нецелесообразность действий Карла XII в соединении с геройством и настойчивостью Петра повели к совершенно противоположным результатам.
Встречаются разные, противоречащие друг другу данные о намерениях шведского короля после Нарвской битвы. По одному рассказу, наиболее влиятельные генералы старались уговорить короля к заключению мира с Августом и к решительному нападению на Петра, на что, однако, Карл не соглашался, желая прежде всего отмстить польскому королю; по другому рассказу, план Карла продолжать войну против царя не был одобрен его генералами, советовавшими прежде всего уничтожить Августа[559].
Как бы то ни было, царь выиграл время, чтобы поправиться, приготовиться к дальнейшей борьбе. Впрочем, Петр, как кажется, действительно, хотя лишь мгновенно, мечтал о заключении мира со Швецией. Плейер пишет, что Петр желал для этой цели посредничества бранденбургского курфюрста[560]. Он также дал знать английскому королю, уже до этого предлагавшему свои услуги для заключения мира, что «великий государь предложения его о мире с короною свейскою не отрицается»[561]. В то же время, однако, в России готовились к продолжению войны[562]. Вместе с тем датский посланник в Москве не переставал действовать в пользу энергичных мер[563].
Князь Репнин получил приказание привести в исправность полки, шедшие от Нарвы «в конфузии». Ожидая вторжения шведов в пределы России, Петр позаботился об укреплении Пскова, над которым трудились не только солдаты, но и частные лица, и даже женщины. Петр самолично руководил работами и неумолимо строго наказывал нерадивых. С юношеским рвением Виниус принялся за приведение в надлежащее состояние артиллерии. Из переписки его с царем за это время видно, в какой степени Петр входил во все мелочи военной администрации, как он знал обо всем, руководил всеми частностями вооружения. На заводе Бутенанта фон Розенбуша в Олонце было заказано 100 пушек и 1000 ядер; сырым материалом при этом служили колокола, снятые с церквей. Недостатку в деньгах царь старался помочь введением новых налогов, а также сбором с монастырских имений. Разнесся слух, что царь намеревается конфисковать церковные имущества. Рассказывали об изречении царя, что он хочет отмстить Карлу XII за Нарвскую битву во что бы то ни стало, если бы даже и приходилось для этого жертвовать всем царством[564].
Все эти старания повели к желанной цели. Виниус вскоре мог хвалиться, что в продолжение года успел приготовить 300 новых пушек[565]. Иностранцы, как, например, саксонский генерал Штейнау или дипломат Паткуль, хвалили вооружение русского войска[566]. Уже в марте 1701 года говорили, что Петр скоро опять подступит к Нарве. И действительно, еще в декабре 1700 года Петр приказал Шереметеву не только «беречь ближних мест», но «идтить в даль для лучшего вреда неприятеля». Вскоре во всех пограничных пунктах, во Пскове, Новгороде, Изборске и проч., усилены были гарнизоны. Были приняты меры для наступления.
В «Журнале Петра Великого» сказано, что, кроме других причин, также и желание видеться с королем польским заставило царя в ноябре 1700 года покинуть лагерь под Нарвой. И действительно, нужно было возобновить союз с Августом и посоветоваться с ним относительно совместных военных действий. Таким образом, в феврале 1701 года состоялось свидание в Биржах. Здесь, между прочим, было высказано вновь желание, чтобы царь возвратил Польше Малороссию. Самым решительным образом и царь, и Головин отвергли это предложение. Петр и слышать не хотел даже об уступке некоторых малороссийских пограничных мест. Август и Петр договорились о возобновлении союза; царь обещал королю прислать от 15 до 20 тысяч пехоты в полное расположение и заплатить ему, кроме того, субсидию; король обещал употреблять свои войска против Швеции в Лифляндии и Эстляндии, дабы, отвлекая общего неприятеля, обезопасить Россию и дать царю возможность с успехом действовать в Ижорской и Карельской землях. Лифляндию и Эстляндию царь оставлял королю и Речи Посполитой без всяких притязаний. В тайной статье царь обязался прислать королю 20 тысяч рублей, «дабы некоторое награждение и милость показать тем из польских сенаторов, которые способы сыщут привести в постановленные союзы и Речь Посполитую».
По отзыву лиц, видевших Петра в Биржах, он там на всех произвел весьма выгодное впечатление. Удивлялись его рассуждениям о флоте и войске, его предприимчивости, его познаниям в географии и черчении[567].
Тем временем продолжались военные действия. Хотя Шереметев далеко
