Его нельзя любить. Сводные - Мария Николаевна Высоцкая

У нее-то Нику и жду. Хожу вокруг тачки, которую припарковал у тротуара. В машине лежит огромный букет цветов. Телефон Ники по-прежнему недоступен, но я на что-то надеюсь.

Лучше было бы поехать прямо к папаше домой, но она обещала прийти сюда, а у меня нет оснований ей не верить. Поэтому жду.

Курю. Хожу вокруг машины, сижу в салоне.

В семь Ника не появляется.

Через десять минут тоже. Проходит полчаса. Звоню. Тишина.

В городе темнеет. Восемь вечера.

Телефон у нее по-прежнему недоступен. В такой ситуации звонят какой-нибудь близкой подружке. Но я не знаю, с кем она общается. Дружит…

Получается, я слишком мало о ней знаю?

Кладу руки на руль и смотрю в лобовое. И пока я думаю, что делать дальше, Ника перезванивает сама.

В панике, на диком кураже отвечаю на звонок. Внутри все тут же раздувается от важности, потому что она сама позвонила. Мне.

Улыбаюсь как дебил. Слушаю ее дыхание. Она молчит. Собирается с мыслями?

— Ты не придешь, да? — спрашиваю первым, прикрывая глаза.

— Нет. Ян, я не в Москве.

Ее голос парализует сознание. Весь тот хаос мыслей, в котором я жил последние часы, — замирает.

— Где?

Спрашиваю, хотя и так догадываюсь. Уверен. Она согласилась на Цюрих. Ладка после всего случившегося точно ее продавила.

Хотя до этого Ника впадала в истерики, говорила, что ни за что туда не полетит. Я не понимал, честно говоря, а она просто боялась отношений на расстоянии.

Не доверяла мне. Знаю, что не доверяла.

Сам же убедил ее сделать визу, на всякий случай. Мне же это боком и вышло.

Она больше не боится. Получается, ей теперь все равно?

— Ты знаешь, — шепчет.

Плачет?

— Я прилечу первым же рейсом.

— Не надо. Ян. Не…

Скидываю. Быстро смотрю все ближайшие рейсы и покупаю билет.

Бросаю взгляд на букет роз, лежащий на пассажирском сиденье. Запах цветов душит. Вылезаю из машины и пихаю букет в руки какой-то прохожей девчонке.

Вылет завтра в шесть вечера. До этого времени мне нужно разобраться с рабочими делами.

36.2

—Сутки. Презентацию перенесли на послезавтра. Поэтому я даю тебе сутки, чтобы разрулить все свои траблы, Ян.

Олег — мой непосредственный начальник на данном этапе. Замглавы отдела разработок. Я сам ему позвонил, попросил о встрече. Половина второго ночи. Мы по-прежнему сидим в офисе. Работаем и параллельно обсуждаем мой внеплановый выходной.

Башка до сих пор плохо соображает. Мучает похмелье. Допиваю минералку, пластик похрустывает от силы, с которой я сжимаю бутылку.

— Спасибо, — киваю, не отрывая взгляд от экрана ноутбука.

— Не вернешься, считай, что наша компания прекращает с тобой сотрудничество в одностороннем порядке.

— Понял.

Сутки. Двадцать четыре часа. Вылет у меня в семь утра. Восемь часов в небе с пересадкой в Стамбуле. Должен успеть.

Разумно будет позвонить отцу, узнать точный адрес, на случай если Ника снова уйдет в подполье. Но я этого не делаю. Рассчитываю исключительно на свои силы и соображалку.

В семь двадцать шасси самолета отрываются от взлетной полосы.

В Цюрихе приземляю в час дня по местному времени. Как только включаю телефон, сразу набираю Нику. Очень надеюсь, что она еще не успела сменить номер на местный…

Гудки. Долгие. Кажется, вечность проходит, прежде чем она отвечает на звонок.

— Привет.

Голос у нее бодрый. Притворяется? А может, у нее и правда все хорошо? Может быть я зря вообще все это затеял?

— Привет. Я прилетел, нужно встретиться. Скинь адрес.

— Я не приглашу тебя к себе домой.

— Давай на нейтральной территории, —выхожу в телетрап. — Назови где.

Ника медлит. Ничего не отвечает, наверное, целую минуту, а потом называет адрес.

— Хорошо. Тогда я сразу туда такси беру.

— Ладно, — проговаривает быстро и отключается.

Сую руки в карманы куртки. Я налегке. Вообще без вещей.

Вызываю такси, и, как только попадаю на улицу, надеваю очки. Солнечно.

Местом, адрес которого назвала Ника, оказывается Старбакс рядом с фуникулёром Полибан.

Жду. Ника заходит внутрь минут через двадцать после меня. Осматривается. Когда наши взгляды сталкиваются, вздрагивает, но умеренно идет ко мне. Садится напротив.

— Не нужно было прилетать, Ян.

Произносит это отрывисто. Злится. Понимаю, но сдержаться не могу.

— Ну извини, — выдаю с ядовитой усмешкой.

— Это то, как ты ко мне относишься, — продолжает кусаться.

Каждая ее новая фраза выбивает меня из себя. У меня был план - что сказать, как…а теперь…

— Как? — кладу руки перед собой. Смотрю Малининой в глаза.

— Так, будто я пустое место и мое мнение ничего не значит.

— Ты сбегаешь. Я догоняю.

— Мы поменялись ролями, получается?

— Что?

Моргаю, а Ника продолжает.

— Это было взвешенным решением Ян. Я хотела уехать. Мне это нужно сейчас. Я не вижу нас. Не вижу будущего для нас. И я очень устала от скандалов. Наши родители пара, и все это накладывает определенный отпечаток, с которым ты не можешь смириться.

— То есть крайний я?

Никак сглатывает. Скребет ногтями по столу и обхватывает губами трубочку. Делает пару глотков кофе.

— Я сейчас говорю о нас. Ты меня оскорбил. И я уверена, что дальше будет только хуже.

— Значит между нами и правда все? — откидываюсь на спинку стула и вытягиваю одну ногу под столом. Задеваю кроссовком Никину туфлю.

Она опускает взгляд и кивает.

— Ты по-прежнему мне очень дорог. Но наш формат отношений мен не утраивает.

— Ты хочешь что бы я сказал, что люблю?

Не понимаю, чего она от меня хочет. Мозг сейчас взорвётся. Начинаю злиться. Вся эта мораль дико бесит. Наверное поэтому я говорю чуть громче чем следует.

— Дело не в…

— Так я люблю. Я тебя люблю, Ника! — смотрю ей в глаза. Сам полностью на кураже. Слегка потряхивает.

Ника облизывает губы. Молчит.

Признаний недостаточно? Извинений недостаточно? Чего она хочет, мать вашу?

— И я тебя, — улыбается, но как-то слишком печально, так словно говорит мне это в последний раз. — И мне хочется верить, что твои слова были искренними, хоть и под давлением.

— Чего ты несешь?

— Я тебя вынудила их сказать, получается, — пожимает плечами, снова присасываясь к кофе.

— Нет. Просто я не считаю нужным…не верю, что слова что-то значат. Но