Феномены древней культуры востока Северной Азии - Вадим Попов

Очевидно, и талант он имел «не с миру по нитке», и энергию неудержимую. За время пребывания на Дальнем Востоке он на весельной лодке неоднократно преодолевал весь Амур от его истоков, проплыл по Амгуни 860 верст, пересек Сахалин вдоль и поперек. Он лично занимался переписью населения Приамурья и Сахалина, представив в отчете военному губернатору П.В. Казакевичу в «ревизских сказках» 9710 душ аборигенов. Надо думать, что всех он знал в лицо и запечатлел в своем альбоме множество антропологических портретных зарисовок. В Николаевске он работал и областным землемером (статистиком), и управляющим Николаевским округом. В Де-Кастри он побегал под разрывами ядер английских кораблей, за что получил медаль «За войну». В 1861 г. он входил в состав делегации по установлению государственной границы между Россией и Китаем. Но везде и всегда он рисовал и писал картины природы, поселений, городов – от озера Ханка и бухты Ольга до Императорской гавани и Николаевска-на-Амуре. Итогом его работы стали полотна: «Озеро Ханка», «Гавань Ольга», «Пост Владивосток», «Гавань Находка» другие. Кажется, не было предела физическим и творческим возможностям русского гения. И хотя его резиденция находилась в Николаевске, где военный губернатор выделил ему дом с большими окнами для хорошего освещения его мастерской, домом чаще для него была лодка, а мастерской – дальневосточная природа. Свои рисунки, полотна он отсылал в Академию художеств, и их широко использовали в своих книгах первые исследователи Амура: Маак, Шренк, Штенберг и другие даже без указания на его авторство. Через «Русский художественный листок», издаваемый академиком Тиммом, жители Петербурга и Москвы, а затем всего мира увидели его глазами «Амур во всех видах».

Совершенно очевидно, что заветной целью художника было создание полотна, на котором был бы изображен строящийся Николаевск – с гаванью, рейдом, судами. Но молодой город рос как на дрожжах: появлялись всё новые дома, производственные и военные объекты, и зафиксировать вид его раньше, чем он примет более интересный и внушительный облик, он не хотел. Однако художник постоянно искал ракурс, в котором можно было бы отобразить все достопримечательности молодого города.

Выдающемуся краеведу Дальнего Востока В. И. Юзефову удалось где-то добыть наброски города с гаванью, сделанные Мейером с борта уходящего вверх по Амуру судна примерно с расстояния десятого километра. В архиве краеведа имеются и его наброски рейда и порта с низовьев Амура, с пляжа поселка Красное – Каменки. Рисовал он город и с противоположного берега Амура – напротив города. Результатом, вероятно, была законченная работа в виде рисунка карандашом или акварелью. Об этом говорит запись в его путевых заметках: «За полтора года, что я не был в Николаевске, вид города так изменился, что теперь надо рисовать новую панораму. Для меня сюрпризом были новые собор, здание клуба, два эллинга, магазины, Константиновская батарея посреди реки на отмели, встречающая вас у входа в Николаевск». Эта запись сделана в мае-июне 1856 года, когда Мейер возвращался на пароходе «Америка» с Сахалина.

Отмеченная им Константиновская батарея была как раз построена за зиму 1856 года и в мае закончена. Она представляла собой искусственный остров-бастион в диаметре 128–130 метров, на три метра возвышавшийся над отмелью, окаймленный шпунтовыми сваями. При его строительстве было израсходовано 4,5 тысячи бревен. На вооружении его находилось 24 крупнокалиберных пушки, снятые с фрегата «Паллада». Процесс создания батареи хорошо описан в книге В.И. Юзефова в главе «Так начиналась оборона Нижнего Амура», где помещено изображение города. Но кем оно создано?

На первый взгляд, панорама производит впечатление фотографии, тем более, подпись под ней уведомляет, что панорама «снята» в 1858 году (илл. № 216). Но ведь картину с панорамой города писал и Мейер, как сам и указывал. Известно, что художник создал такое полотно в 1863 или в 1864 годах уже в Санкт-Петербурге, куда уехал с Дальнего Востока. Размер ее был 2x3 метра, и написана она была, естественно, маслом. А кто же создал фотоподобную панораму города в 1858 году? Были ли у Мейера конкуренты на создание ее в это время?

илл. № 216

Это невероятно, но были. В эти годы панораму города в карандашноакварельном варианте пишет госслужащий Нерчинских заводов художник-любитель, проживавший в Николаевске с 1858 по 1859 год, Гектор Бильдзюкевич. Известно, что оба художника были хорошо знакомы, вместе рисовали одни и те же пейзажи, и, похоже, художник-профессионал помогал любителю в творчестве. У Бильдзюкевича в творчестве была своя цель – он создавал личный «Живописный альбом», в котором также изображен вид города. Иллюстрация датирована автором 1859 годом с подписью, что рисовал с натуры Гектор Бильдзюкевич. Карандашно-акварельный рисунок сделан им с Константиновской батареи с той же позиции, что и панорама 1858 года, на которой об этом указано. Если иллюстрация художника-любителя не вызывает сомнения, что это рисунок, то панорама 1858 года настолько совершенна, что производит впечатление фотографии. Указание на то, что г. Николаевск именно снят с Константиновской батареи, тоже наводит на мысль о фотосъемке. Но, оказывается, в то далекое время слово «снять» использовалось и при создании точного рисунка с какого-либо объекта. Обе панорамы города, таким образом, все же рисунки, выполненные карандашом и акварелью филигранной техникой. Однако класс рисунка 1858 года художника-любителя отличаются разительно и композицией, и пропорциями объектов изображения (илл. № 217). Исходя из указанных дат рисунков, понятно, что первым панораму города изобразил не Бильдзюкевич, как предполагалось раньше.

илл. № 217

А вот еще изображение вида города. Это книжная гравюра, представляющая собой печатный оттиск рельефного рисунка – клише, сделанного, вероятно, на дереве или другом подходящем материале. Рельефный рисунок создает другой художник-гравер, переводящий обычный рисунок или картину на плоскость материала, с которого затем делается оттиск в книге. Этот оттиск-копия (гравюра) с картины опубликован в книге-альбоме за 1895 год (XII том) «Живописная Россия», где также не указан автор ее, но дано аналогичное название, как и картины, приобретенной у Мейера императором Александром II: «Вид города Николаевска-на-Амуре» (илл. № 218). Привлекает внимание то, что гравюра отличается от карандашно-акварельного варианта за 1858 год изображением неба с облаками, лучей солнца, одухотворяющих гравюру (картину), другими деталями, переданными в черно-белом виде. Но композиция и пропорции объектов все те же, что и подтверждает авторство картины Мейера. Отсюда следует, что художник, вернувшись в Петербург, воплотил свой акварельно-карандашный вариант картины в великолепную панораму города, написанную маслом.

илл. № 218

Могла ли быть эта какая-нибудь другая картина. Конечно, нет. Доказательно совпадают все аргументы за это и во времени, и в пространстве с участием в них людей, событий, обстоятельств.

Картина была хорошо известна в Академии художеств Петербурга, и с нее, как и с других картин Мейера, была сделана копия-гравюра. Таким образом, она в виде гравюры и сохранилась. Видимо, в соответствии с правилами того времени авторство художников при этом не указывалось, ведь в создании гравюры участвовали как бы два человека – автор картины и художник-гравер.

До сего времени гравюра (картина) узнана не была, т. е. авторство Е. Мейера оставалось неизвестным. Она опубликовалась лишь однажды в «Живописной России». Искусствоведы, зная художника Мейера, картину эту до сих пор не обнаружили. Архивисты нашли гравюру под соответствующим названием, но не знают о существовании такого художника. Они прислали фотографию ее без указания автора В. И. Юзефову, который, имея фотографии акварели и гравюры, не сопоставил их и не связал с именем Мейера, возможно, и потому, что фотография гравюры была некачественная – без изображения лучей солнца и других деталей, отличающих ее от акварели.

Если представить эту картину в красках, то она должна производить завораживающее впечатление на зрителя. Вообразите себе голубовато-лазоревое небо, розовые облака, пронизанные пучками золотистых лучей восходящего солнца, малахитовую гладь Амура с переливающейся солнечной дорожкой, изумрудные леса, синие горы – восхитительный вид. А еще представьте заинтересованные в воссоздании утраченной картины лица членов городской и краевой власти, просвещенных деловых людей и романтичных горожан, и тогда вы поймете, что эта картина – не просто шедевр, а связующая нить времен нашего города, и если она рвется, потерянные концы ее необходимо найти и связать, тем более что в 2008 году картине исполнилось 150 лет. Но власть и общество оказались равнодушны к картине.