Том 6. Лорд Эмсворт и другие - Пэлем Вудхауз

— Да Седрик же умер.

— Сочувствую, сочувствую, — сказал вежливый Табби. — Сегодня — здесь, завтра — там… А кто такой Седрик?

— Мой муж.

Сэр Грегори застыл, другой миндаль повис в воздухе.

— Муж?

— Да.

— Умер?

— Пять лет назад.

От волнения сэр Грегори положил миндаль обратно. Голос его и подбородки дрожали, когда он сказал:

— Нет, давай разберемся. Давай спокойно разберемся. Твой муж умер? Скончался? Приказал долго жить? Так мы же оба свободны!

— Д-да.

— Мы можем сейчас пожениться! Помешает нам что-нибудь?

— Н-нет.

Сэр Грегори схватил ее руку, словно кусок «Амброзии»

— Ну как, старушка? — спросил он.

— О, Табби! — ответила Моди.

Увидев, что дама, с которой ты ехал, куда-то исчезла, почти все мужчины хотя бы зададут несколько вопросов. Но когда Альфред Ваулз почтительно ткнул лорда Эмсворта в бок, тот ничуть не удивился. Что уж удивляться! Если дама исчезла — значит, она исчезла. Ничего не поделаешь, а в свое время все объяснится. Поэтому он просто поморгал, проговорил: «Э? А? Что? Славно, славно» — и, мягко чихая, вошел в замок. Галли, проходивший по вестибюлю вместе с Джерри, озабоченно на него посмотрел.

— Что-то ты простудился, Кларенс, — сказал он.

— Что-то вы простудились, лорд Эмсворт, — поддержал его Джерри.

Появился Бидж, взглянул на хозяина и мигом поставил диагноз:

— Вы простудились, милорд.

Лорд Эмсворт, опустившийся тем временем в кресло, чихал, не отвечая, и они посмотрели друг на друга.

— При простуде, — сказал Галли, — надо пропарить ноги и положить лук в носки.

— Я бы посоветовал уксусный чай и сахар в керосине, — прибавил Джерри.

— Разрешите, мистер Галахад, — сказал Бидж. — Сегодня утром я прочитал в газете о новом американском средстве. Изготовляется оно из злаков. Содержит шестьдесят два процента нитроглутина. Насколько я понял, одна столовая ложка равна по питательности бифштексу. Очень полезно.

— Вот что, — вмешался Джерри, — может, я сбегаю в аптеку на станцию?

— Прекрасная мысль. К Булстроду. Сейчас там закрыто, но вы постучитесь, он спустится. Куда ты, Кларенс? — строго спросил Галли, поскольку больной пошел за Джерри.

— Надо бы взглянуть на нее.

Галли и Бидж переглянулись. «Ни слова!» — говорил взгляд Галли; «Конечно, сэр», — говорил взгляд Биджа.

— Ты с ума сошел, — сказал Галли вслух. — Хочешь свалиться с пневмонией? Иди, ложись. Бидж принесет тебе поесть. Принесете, Бидж?

— Конечно, мистер Галахад.

— И ни слова леди Констанс! При простуде надо избегать женской заботы.

— Миледи вышла, сэр. Она отправилась к викарию, на еженедельное собрание литературного общества.

— Очень хорошо. Безопасней будет. Ну, Кларенс, хоп!

— А как же Императрица?

— В каком смысле?

— Я бы хотел посмотреть, как она там.

Галли и Бидж снова обменялись многозначительными взглядами.

— Не беспокойся. Я к ней заходил, все в порядке. Глаза блестят, цвет лица — прекрасный. Иди-ка, ложись.

Через некоторое время девятый граф лежал в постели с грелкой. Бидж принес ему еду и, на всякий случай, два-три детектива. Уезжая в Америку, младший сын лорда Эмсворта оставил дворецкому свое богатейшее собрание всяких «Дел», и тот охотно давал их почитать.

Но лорду Эмсворту было не до таинственных злодеев. Открыв первую книгу, он узнал, что горилла, взобравшись по трубе, обижает сероглазых и златокудрых девиц; но что ему гориллы! Тихо чихая, он предался мыслям о Моди. Ему было жаль, что он заснул и упустил редкий случай прошептать ей слова любви. В замке это было очень трудно, вечно все лезли, как будто им делать нечего.

Додумав до этого места, он посмотрел вдаль и увидел письменный стол. Тут он понял, что беседа — не единственный способ. В столе, в особом ящике, лежали открытки, конверты, бумага, на столе были перья, чернила, резинки, сургуч и какая-то штука, которой, скорее всего, вынимают камешки из подков. Лорд Эмсворт презрел сургуч, резинки и камневыниматель, но взял перо и бумагу и стал сочинять письмо.

Получилось просто прекрасно. Вообще он писем писать не умел, но с двух-трех попыток разогнался, и пламенная проза полилась из-под его пера. Перечитав письмо, он даже удивился. Именно то, что нужно, — почтительный пыл. Теперь он был рад, что заснул в машине, ему бы в жизни так не сказать. Автор «Песни Песней» и тот похвалил бы его.

Когда он лизал конверт, вошел Джерри, напоминающий мула с поклажей.

— Корица, аспирин, глицерин, тимол, черносмородиновый чай, камфарное масло, вата, льняное семя для припарок, — сказал Джерри. — Лучше, когда есть из чего выбрать, как по-вашему? Папаша Булстрод советует горячее молоко и фланелевую фуфайку.

Лорд Эмсворт кивнул, но думал он о другом.

— Э! — сказал он.

— Да? — бодро отозвался Джерри, верный своей политике.

— Вот я хотел вас попросить, — продолжал граф.

— Пожалуйста, пожалуйста! — воскликнул Джерри. — Что же именно?

— Я тут написал письмо… ну, такое письмо… в общем, письмо.

— Понимаю, — сказал Джерри. — Письмо.

— Вот именно. Миссис… э… Бенбери. Вы не могли бы его передать?

— Конечно, конечно. Какая мысль! Поразительная. Увижу — и передам.

— Нет, не надо. Тут всегда кто-то ходит. Лучше положите ей в комнату.

— А где ее комната?

— Вторая справа. Справа — и вторая. По коридору.

— Бегу, — сказал Джерри.

И, он убежал, радуясь, что дело его продвигается. Конечно, ему очень хотелось узнать, что это старый хрыч пишет гостье, но подержать письмо под паром— нет, никогда! Как и лорд Воспер, он учился в Харроу.

Глава восьмая

Лорд Эмсворт лежал в постели и, как все авторы, думал о том, что надо бы подправить письмо в некоторых местах. Однако, опять же — как все авторы, он знал, что оно прекрасно; а потому снова взялся за детектив.

Он как раз подумал о том, что неплохо быть наемной гориллой — никакого распорядка, лазай себе где хочешь, — когда услышал: «Хвост трубой!» и увидел своего брата.

— Привет, Кларенс, — сказал Галли. — Как, получше? Я вот что придумал: вдохни воздух и держи, сколько сможешь. Микробы перемрут. Выдохнешь — они вывалятся, то есть их тела. Хотя что микроб, когда к тебе сейчас явится Конни.

— Э?

— Да, я пришел предупредить.

— Ой, Господи!

— Я тебя понимаю.

— Значит, вернулась?

— То-то и оно. Говорят, сердится. Я ее не видел, но Бидж с ней беседовал. По его описанию, похожа на разъяренную гориллу.

Такое совпадение поразило несчастного графа.

— Я вот как раз читал про гориллу, — сообщил он. — Странный зверь…

— А что она делала?

— Ну, лазала по трубам, крала девушек. Галли пренебрежительно фыркнул.

— Чепуха! Видимо, любительница. Подожди Конни!

— Что с ней такое?

— Хорошо, что ты спросил, — сказал Галли. — Я бы давно сказал, да все не к слову.

Присев на кровать, он поправил монокль и начал:

— Опустим рождение, детство и ранние годы. Начнем с того, как она вернулась после этого литературного собрания. Видимо, там было хорошо, она сияла, она почти летала, и я бы не удивился, если бы она спела песню. Словом, дитя могло бы играть с ней,[109] и ничего.

Лорд Эмсворт не совсем понял.

— А ты говорил, она сердится, — сказал он.

— Она и сердилась, через две минуты. И вот почему: в передней, на столе, лежала телеграмма из Америки, от собачьего деспота. Говорилось там о миссис Бенбери.

— Они старые друзья.

— Она — быть может, но не он. Самая соль телеграммы в том, что он о ней в жизни не слышал.

— А, черт!

— Именно это сказала наша сестра и побежала искать миссис Бенбери. Нашла у буфетной, в объятиях Биджа. Он обнимал ее и целовал в обе щеки.

Лорд Эмсворт чихнул.

— Бидж?

— Понимаю твое удивление. Это не принято, думаешь ты. Дворецкие гостей не целуют. Шоферы — может быть. Егеря — бывает. Но не дворецкие. Чтобы стало яснее, скажу, что он — ее дядя.

— Дядя?

— Да. Дядя Себастьян. Надо было раньше сказать, но как-то не довелось. Миссис Бенбери, в сущности, не миссис Бенбери. Она — вдова Стаббз. Девичья фамилия — Бидж, хотя я ее знал под псевдонимом Монтроз. В баре.

— Где?

— В баре. Она там служила. Потом вышла замуж за сыщика, который теперь — на небе. Потому я ее и пригласил, чтобы смотрела за Парслоу. Я думал, у нее острый, сыщицкий ум. Это не так, ничего не попишешь, но я не расстроился. Приятно с ней поболтать, вспоминаешь старые дни… Однако я отвлекся. Потрясенная и телеграммой, и объятиями, Конни спросила себя: что это, Бландингский замок или «Фоли Бержер», побежала в свою комнату и вызвала Биджа.