Deep space empires. Сиф - Алекс Кинсен

Из кандалов меня так и не освободили. Руки начали ныть. Они хотят сказать, что я буду висеть так всегда? Это не гуманно. Когда я отдам концы, что будет сдерживать Терона?

Симбионты проснулись как нельзя кстати. Я легко сорвала кандалы и спрыгнула на пол. Какая же крутая вещь. В тот же момент раздался истошный вой сирены. У меня не было шансов. В кромешной тьме меня окружили жуткие шуршащие твари. Я их не видела, но чувствовала липкий ужас, сковавший моё тело. Я попыталась драться в слепую. Но они не хотели меня убивать. Небольшие царапины, укол в шею, полное обездвиживание.

С симбионтами они справились уколом паралитиком.

Я вновь очнулась в своих оковах между небом и землёй. Только руки и ноги теперь были скованы шестикратно повторяющимися кандалами. Разбудив симбионты я попыталась сорвать и их. Тщетно. Еще и получила ощутимый разряд тока.

Сковали меня как опасного маньяка. Приятно, что у меня такая репутация, чёрт возьми.

Зажёгся свет. Следующее сообщение.

«Пожалей наших людей. Не шли сюда никого, кроме атомной бомбы».

Конец связи.

«Я — всего лишь один земной гуманоид. Я — никто, слышишь?».

Конец связи.

Четыре часа спустя:

«Почему здесь всё ещё ничего не взорвано?»

Четыре часа спустя.

«Помнишь, ты говорил, что готов к смерти? Я тоже!»

Рук я уже не чувствовала. Воду мне не давали. Симбионты. Они то и дело подсвечивали моё тело, регенерируя настолько, насколько могли. Это будет бесконечно продлевать мои мучения. Каждый раз, когда на тридцать секунд включался яркий свет для прямого эфира, я морщилась от боли в глазах. Тогда я просто постаралась их не открывать, чтобы он не видел этих жутких судорог на моём лице. Хотя он, наверное, и так его не видит из-за упавших на него волос. И хорошо. Не нужно ему знать, что со мной творится. Так ему будет психологически легче. Хотя, может, ему вообще всё равно? А то напридумывала себе.

Если бы было всё равно, то либо тысячи атомных бомб, либо, на худой конец, его флот уже были б здесь. Думаю, я бы заметила. Может, не могут разобраться с работой Эхрагона? Что же они медлят, тупицы?

«Симбионты меня регенерируют. Я смогу бесконечно висеть здесь».

Я поделилась своими умозаключениями в следующем сообщении. Интересно, его это должно было успокоить или подогнать? Я уже сама не знала. Я не чувствовала своего тела. Физически оно регенерировало. Не до конца, и не быстро. Но всё же. Без симбионтов я бы уже несколько раз склеила ласты. Может, это было бы к лучшему? Но боль я ощущала очень хорошо.

Безумно хотелось пить.

«Вы что не можете разобраться с порталом? Где мой фейерверк, чёрт возьми?»

Прохрипела я, еле шевеля прилипающим к небу языком.

После этого металлическая лапа поднесла мне колбу с водой и трубочкой. Слава Богу не эти твари, или что ещё хуже, — не эта сука Ирнара.

«Мне дали воду. Пятизвёздочный отель. Так что не торопись.»

Вместе с выпитой водой вернулись ощущения в теле. Оно снова начало болеть. Надо отключить. Болевые рецепторы, это же в мозгу, верно? Я могу хотя бы попытаться научиться им управлять?

«Лютики-цветочки, у меня в садочке…»

Я пела эту песню уже четыре часа подряд и, кажется, не перестала петь, когда включился свет. А, я должна была что-то сказать в камеру. Или песни достаточно? Не успела сориентироваться. Свет погас. Надо будет в следующий раз сказать ему. Зря пела… Воду мне больше не давали и во рту опять пересохло.

«Я… мне всё равно, что ты ко мне чувствуешь…»

Чёрт, не успела договорить. Свет погас.

«Я только хотела сказать, не успела в прошлый раз…»

Язык не слушается. Слишком медленно.

«Я тебя люблю. Даже если ты нет… мне всё равно…»

…

«Я рада, что ты случился. Что вы все случились»

Воду мне опять не давали.

«Гайл. Ты… я… чёрт…»

«Ши… Туан…»

Я решила со всеми попрощаться, но сил и времени на долгие речи не было. Наверное, они догадаются, если я просто буду перечислять их имена.

«Драг… Хат…»

«А… А… Айк»

С третьей попытки получилось. Свет погас.

В следующий раз я ничего не могла сказать. Симбионты каким-то чудом меня восстанавливали, но с каждым разом всё медленнее и медленнее. Я что-то прохрипела и тогда мне снова дали воды. И даже несколько раз. Видимо, им было очень нужно, чтобы я что-то говорила. Руки то распухали, и я переставала их чувствовать, то под воздействием симбионтов вновь регенерировали, и тогда возвращалась боль. Но я уже научилась запирать её в каком-то уголке сознания так, чтобы она почти не причиняла мне психологического дискомфорта. Я адаптировалась. Ну, да. Я же космический таракан.

В следующий раз я решила промолчать и не подавала признаков жизни. Ради эксперимента. Камера не уехала и свет не погас. В зал вошёл киборг.

— Говори.

Я прикидывалась мёртвой.

Шутка не удалась. Он выдвинул из своего тела длинный меч и распорол им моё бедро.

Крик получился жуткий. Да, теперь всем точно понятно, что я ещё жива.

Потом киборг прижёг рану лазером. На этот раз я решила не радовать всех концертом и сжала зубы, чтобы не орать.

Камера скрылась из вида. Ты всё видел, наверное. Интересно, что ты чувствуешь? Смотришь ли вообще мои сообщения или поручил это какому-нибудь из помощников? А, может, тебе просто наплевать?

«Нет. Я всё вижу, Сиф». Ответил воображемый Терон в моей голове. А вот и собеседники появились. Наверное, мне просто хотелось, чтобы он ответил именно так.

Потом мне дали воды, и симбионты старательно, хоть и очень медленно приступили к залечиванию раны.

Камера.

«Я рада, что ты меня игнорируешь». Бойко выдала я в следующий раз. «Думай только о людях. Обо всех».

«Я думаю о тебе». Терон в моей голове ответил мне так. Это был ответ не императора, который должен думать о спасении людей во всех своих галактиках, а просто мужчины. Черт, наверное, мне хотелось, чтобы он был именно таким. Простым.

Да нет, чёрта с два. Я влюбилась именно в ту заносчивую задницу, которой он был. А ещё благородную, безбашенную, самую отважную, сильную и справедливую во всём Аттракторе. И, конечно, феерически властную и наглую. А вот это было неотъемлемой частью именно Терона — императора.

«Спасибо». Усмехнулся образ.

Четыре часа спустя. Камера.

«Ты хороший император. Ты всё сделаешь как надо».

Четыре часа спустя.

«Ради всех людей Сайграхары».

Воображение, кажется, сдулись,