Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек - Джорджетт Хейер

Хардинг встал.

— Присаживайтесь, миссис Холлидей. Да, пожалуйста. В это кресло. — И вежливо обратился к Бэзилу: — Мистер Холлидей, вас я больше не задерживаю.

— Ничего, инспектор! — ответил тот. — Я побуду здесь, подожду жену.

— С вашего разрешения, я хотел бы расспросить ее наедине, — сказал Хардинг по-прежнему вежливо, но с ноткой настойчивости.

Холлидей нахмурился:

— Это так уж необходимо? Моя жена еще не отошла от шока, и рядом со мной ей будет спокойней, так ведь, Камилла?

Хардинг посмотрел на нее со спокойной улыбкой.

— Миссис Холлидей, нервничать вам совершенно незачем. Сержант, будьте добры, откройте мистеру Холлидею дверь.

Слегка поколебавшись, Холлидей вышел. Закрыв за ним дверь, сержант направился к своему месту у камина, но Хардинг остановил его.

— Сядьте сюда, сержант, — сказал он, кивнув на кресло за спиной Камиллы. — Так вот, миссис Холлидей, вполне понятно, что происшедшее сильно потрясло вас, возвращаться к нему вам тягостно. Однако смею надеяться, на несколько важных вопросов я получу от вас ответ.

Камилла, вошедшая с испугом и вызовом на своем миловидном, хотя и довольно утомленном лице, заметно оживилась от любезных слов обаятельного инспектора.

— Конечно-конечно, ни малейших возражений у меня нет, только я просто ничего не знаю.

— Ну что ж, — со смехом сказал Хардинг, — если чего не знаете, так и отвечайте.

Камилла хихикнула и поправила свои локоны.

— Ну разве что вы не будете сердиться на меня за бестолковость. Только нервы у меня совсем сдали — я всегда была очень впечатлительной, а тот ужасный полицейский вчера так рявкал на меня, не могу передать, до чего это было ужасно.

— Рявкать на вас я не стану, — пообещал Хардинг, — но прошу простить меня, миссис Холлидей, если вопросы мои покажутся вам несколько личного характера. Вы, с вашего позволения, очень привлекательная женщина. Очевидно, и сэр Артур считал так же?

Камилла бросила на него кокетливый взгляд.

— Вот уж не ждала комплиментов от полицейского! Привлекательна я или нет, не мне судить.

— Трудно поверить, что генерал не восхищался вами, — нажимал Хардинг.

— Ну, может быть, слегка. Вы же знаете, что представляют собой старики, и хотя леди Биллингтон-Смит очень мила — знаете, я ужасно привязана к ней, — мне она всегда казалась несколько холодной. Бедный сэр Артур, очевидно, хотел немного развеяться, я ему слегка нравилась, право, не знаю даже чем. Вот, собственно, и все, что я могу вам сказать. — Помолчав, она добавила: — Разумеется, между нами ничего не было! Ему просто хотелось легкого флирта, он ведь был гораздо старше меня.

— Вполне понимаю, — кивнул Хардинг. — И думаю, как многие люди его типа, в своем флирте он был бестактен, забывая, что рядом с вами муж.

В ее голубые глаза закралась подозрительность.

— Инспектор, Бэзил мне полностью доверяет!

— Не сомневаюсь. Но все же он мог испытывать легкую ревность, — предположил Хардинг.

— Слишком много вы знаете, инспектор. Да, Бэзил капельку ревновал, но не всерьез, потому что, уверяю, причин для этого не было.

Хардинг поддразнивающе приподнял брови:

— Так-таки и не было, миссис Холлидей? Уж не хотите ли вы сказать, что совсем не поощряли сэра Артура?

Камилла снова поправила прическу.

— Может, и поощряла — самую малость, — лукаво усмехнулась она. — А как вы догадались?

— Существовала же причина для его странной попытки вручить вам чек на пятьдесят фунтов, — ответил Хардинг. — Вот и предположил: возможно, вы флиртовали с ним так, что он пришел к неверному выводу?

При упоминании о чеке Камилла покраснела и как будто замкнулась в себе.

— Не знаю, почему он дал мне этот чек, — осторожно начала она. — Это было ужасно, мне хотелось ему выговорить, но как-то язык не повернулся.

— Должно быть, вы очень удивились? — посочувствовал Хардинг.

— Да-да, чрезвычайно! Не знала, что и сказать.

— Где это произошло?

— Мы были в сторожке. Понимаете, сэр Артур обещал мне показать щенков, когда вернется из банка. Я просто обожаю щенят.

— В какое время?

— Что-то не... хотя нет, знаю! В одиннадцать — точнее, в несколько минут двенадцатого, он как раз вспомнил, что ему нужно положить в сейф деньги или что-то еще.

Хардинг поднял взгляд.

— Миссис Холлидей, сэр Артур был в перчатках?

— В перчатках? Нет, а что?

— Да так. Вы сказали, что чек он вам дал в сторожке. Были там чернильница и ручка?

— У него была авт... — Она умолкла, а потом процедила: — Чек сэр Артур выписывал не там. Он просто достал его из кармана и всунул мне в руку. А выписал, конечно же, раньше.

— Понятно! — протянул Хардинг. — Будем откровенны, миссис Холлидей, не давали ли вы ему повода думать, что примете этот чек?

— Нет, его поступок меня буквально изумил! — твердо ответила Камилла.

Хардинг придвинул к себе бумаги и заглянул в один из листов.

— Вы ни разу не позволяли сэру Артуру целовать себя?

Камилла, тоже невольно уставившись на этот лист, замялась. Сержант Незерсол, знающий, что среди показаний, лежащих перед Хардингом, нет ни единого, относящегося к этому вопросу, неторопливо кивнул, одобряя его уловку.

Хардинг оторвал взгляд от документа.

— Отвечайте, миссис Холлидей! Целовал вас сэр Артур или нет?

— В поцелуе нет ничего дурного! — вызывающе бросила она. — Что, если да?

— Один раз, миссис Холлидей, или несколько?

— Не знаю, кто шпионил за мной, — взвилась Камилла, — но это переходит все границы!

Хардинг не стал повторять вопроса. Отложив лист, он откинулся на спинку кресла.

— Давайте вернемся назад. Что было после того, как генерал вложил вам в руку чек?

— Мы пошли обратно к дому, — угрюмо ответила Камилла.

— А затем?

— Сэр Артур хотел, чтобы я увезла с собой букет его роз, позвал леди Биллингтон-Смит и велел ей распорядиться насчет цветов. Должна сказать, я тогда подумала, что она уже совсем измучилась. Сэр Артур осыпал меня комплиментами, было видно, что это ей не нравится, и я оставила их — поднялась наверх снять шляпу. Конечно, я всегда сочувствовала Фэй, она такая тихая, милая, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, но в глубине души ужасно мучается ревностью. По крайней мере так мне показалось, и было заметно, что она не ладит с сэром Артуром. Я даже ему сочувствовала. Не люблю судачить о своих друзьях и совершенно лишена предрассудков, но должна сказать, что Фэй и мистер Гест вели себя не лучшим образом. Ребенку ясно, что они влюблены друг в друга. Сэр Артур ничего не подозревал, и мне стало несколько обидно за него.

— Говоря, что леди Биллингтон-Смит и мистер Гест вели себя не лучшим образом, вы имели в виду, что они флиртовали?

— О, при людях нет! — со смешком сказала Камилла. — Для этого у них хватает ума. Только по взглядам, которые Гест бросал на Фэй, было видно, что он от нее без ума.

— Но вы ничего, кроме взглядов, не замечали? — настаивал Хардинг.

— Нет, инспектор, но я ведь не малое дитя.

— Отнюдь, миссис Холлидей. Но мы, кажется, отклонились от темы. И что вы делали, когда поднялись снять шляпу?

— Я сняла ее, — дерзко ответила Камилла. — Потом припудрилась, то-другое, затем... о, совсем забыла сказать, что вошел Бэзил, мой муж, я отдала ему чек и рассказала о случившемся.

— Он сильно разозлился, миссис Холлидей?

— Нисколько! — заверила она его. — Ему показалось смешным, что генералу вздумалось за мной приударить. Мы решили относиться к этому с юмором, но Бэзил, разумеется, сказал, что чек нужно сейчас же вернуть. Взял его и пошел на веранду.

— Не помните, который был час?

— Нет. Я никогда не смотрю на часы, это моя беда.

— Кажется, вы были на веранде, когда приехала миссис Твининг.

— Была, — подтвердила Камилла.

— Когда там появился ваш муж?

— Вскоре после меня — точнее сказать не могу. Там собрались все, кроме Джеффри и этой отвратительной мексиканки, где они были, я понятия не имею, однако знаю, что Джеффри говорил, будто блуждал невесть где, что, должна признаться, показалось мне очень странным.

— Вы оставались на веранде до часу?

— Да, лично я оставалась, — многозначительно сказала Камилла. — И мой муж тоже.

— Выходил ли кто-нибудь с веранды за это время?

— Выходил мистер Гест. Сделал вид, будто у него при себе нет табаку.

— Миссис Холлидей, у вас есть основания говорить «сделал вид»?

— Не знаю, был у него табак или нет, но тогда я решила, что это просто отговорка, потому что Бэзил предложил ему сигарету, а он отказался. Ушел и пропадал целую вечность.

— Что значит «вечность», миссис Холлидей?