Зона поражения - Гарри Маккалион

полу, но несмотря на все свои энергичные усилия, не двигался ни на йоту. Взрывы продолжались, вокруг нас падали минометные мины. Как и во всех других смертельных ситуациях, секунды длились бесконечно, раздвигая, казалось, само пространство и время. Я четко отмечал мельчайшие детали: бешеные метания Сэмми; ошеломленное непонимание на лице другого курсанта; бисеринку пота, застывшую на его верхней губе; мое собственное сердце, колотящееся в груди как барабан. В лагере зазвучала сирена — долгий, гулкий вой — запоздалый сигнал о террористической атаке.

Я осмотрел своих коллег-полицейских. Они пребывали в шоке, их глаза были расширены от страха, а лица напоминали мне пойманную антилопу, которую я когда-то видел в Африке. Однако никаких признаков реальных физических травм заметно не было. Возможно, секунду-две мы все неподвижно лежали в тишине, и каждый из нас благодарил Бога, в которого верил, за то, что остался в живых. Затем, как самый старший и опытный, я решил взять управление в свои руки.

— Так, всем подъем! — мой тон сделал бы честь любому сержант-майору, под началом которого мне когда-либо доводилось служить. Я схватил одного человека, затем другого и поднял их на ноги. — За мной!

Снаружи мы столкнулись со сценой из «Чистилища» Данте. Вокруг шатались новобранцы, некоторые в крови, все были в шоковом состоянии. В воздухе стоял резкий запах аммиачной селитры, которой боевики Временной ИРА снаряжали свои бомбы. Закручивающийся в спираль дым медленно поднимался вверх. Неразорвавшиеся мины, эти уродливые продолговатые трубы, валялись разбросанными на плацу. Основную тяжесть атаки принял на себя главный корпус казармы. С ее крыши струился дым. Вековые стены здания, казалось, деформировались от взрыва, раздувшись наружу.

Позади меня с простынями для импровизированных бинтов появился еще один курсант, бывший военнослужащий Полка обороны Ольстера. Я отправил своих соседей по комнате к месту сбора и посмотрел на своего спутника. У него было то самообладание, которое вырабатывается в людях лишь годами воинской службы. Ему можно было довериться. Я кивнул.

— Пойдем!

Мы пробежали короткое расстояние до главного корпуса. Внутри него все было затянуто дымом и пылью, и во мраке я столкнулся с первым раненым, молодым курсантом из отделения, которое проводило тренировку перед нами. Из его предплечья торчал большой кусок дерева, а другой рукой он придерживал поврежденную конечность. Я схватил его, и пока поддерживал, темно-красная кровь из его руки пролилась на мою бледно-зеленую форменную рубашку. Парню было едва за двадцать, и его ноги тряслись от боли и травмы, полученной в тот момент. Он пытался говорить, но не смог произнести ни слова, зрачки расширились от страха, по лицу текли слезы, он лишь тряс головой, словно пытаясь очнуться от какого-то ужасного кошмара. Мы вытащили его за дверь, и пока мой товарищ оказывал ему первую помощь, я снова вошел в здание. Видимость была настолько плохой, что пришлось пожалеть, что у меня нет фонарика. Чуть поодаль я услышал кашель и двинулся на него, когда из полумрака показалась вторая фигура, которая, пошатываясь, спускалась по лестнице. Человек находился в замешательстве, глаза у него остекленели от страха и шока, и когда я схватил его, мне показалось, что он близок к обмороку. Раненый курсант цеплялся за меня, как утопающий за спасательный круг. Почувствовав, как его тело сотрясают непроизвольные волны нервной дрожи, я, поддерживая парня, пытался его успокоить и ободрить. Внезапно меня захлестнула волна гнева и ярости к тем животным, которые все это сделали. Перекинув руку своего подопечного через плечо, я обнял его за талию и медленно повел его сквозь темноту к безопасному дверному проему, освещенному дневным светом.

Снаружи он привалился к стене казармы, откинув голову назад и глотая воздух.

— Есть еще кто внутри? — спросил я его.

Он покачал головой и попытался заговорить, но тут же зашелся в приступе кашля. Наконец он сделал глубокий вдох и произнес:

— Не знаю.

Похлопав его по плечу, я схватил пробегавшего мимо курсанта и попросил его отвести моего подопечного в медицинский пункт. Потом посмотрел на здание рядом с собой; очевидно, на крыше, куда попали из минометов, возник пожар. Я кивнул товарищу, бывшему военнослужащему, и мы вернулись внутрь, начав поиски других раненых товарищей. Повреждения были невероятными, даже на первом этаже, где вода каскадами стекала по плитке, делая наше передвижение в затемненном помещении весьма коварным. Снаружи все еще ревела сирена, и мне хотелось, чтобы кто-нибудь ее выключил.

На следующем этаже разрушения оказались еще значительнее. В коридорах обрушились стены, повсюду валялись двери, балки и личные вещи. В любой момент я ожидал найти тело, раздавленное обломками. Перешагивая через них, я споткнулся обо что-то металлическое, и, ругаясь, нагнулся и сквозь мрак внимательно рассмотрел черный металлический предмет длиной в шесть футов, плоский с одного конца и заостренный с другого — неразорвавшаяся самодельная мина от миномета Mk10, использовавшегося Временной ИРА.80

Мы обменялись взглядами со своим спутником, затем оба, по непонятной причине, разразились смехом. Момент безумия был краток, потому что дым сгущался, жалил глаза, забивал горло и имел едкий привкус. Огонь на крыше, казалось, становился все сильнее, и было неясно, сколько времени у нас есть, прежде чем он распространится и заставит нас отказаться от поисков.

Средний этаж пострадал, но верхний этаж был настоящей зоной бедствия. В комнаты и коридоры обрушились огромные деревянные стропила. Временами нам обоим приходилось ползти под обломками, чтобы проверить комнаты. Жар от пожара наверху также стал проблемой. Во многих случаях двери были завалены обломками, и нам приходилось их выбивать. Мы постоянно звали кого-нибудь из выживших, и когда не получали ответа, опасались худшего. Я выбил последнюю дверь, но услышал еще один металлический лязг. Еще одна неразорвавшаяся мина. Наконец, убедившись, что никого из пострадавших нет, мы выбрались из сгущающегося дыма, и, оказавшись снаружи, заблокировали дверь. Мимо пробегал сержант из группы охраны, и я схватил его, сказав, что главное здание осмотрено и что внутри находятся неразорвавшиеся минометные мины. После этого мы присоединились к нашим товарищам в пункте сбора на краю плаца.

С расстояния разрушения казались огромными. Над учебным центром висело облако густого, черного дыма, но я был поражен, обнаружив, что, хотя у нас было двадцать три раненых, один из которых тяжело, никто не погиб. Нам исключительно повезло. Группа, которая обычно находилась в комнатах наверху главного корпуса, приводя себя в порядок, только что вернулась с утренних занятий по плаванию. На самом деле курсанты видели, как террорист убегал после того, как по их