Красавица, чудовище и волшебник без лицензии - Мария Заболотская

— Это еще что? — пробормотала Джуп, сбитая с толку, но уверенная, что стремительные огненные существа представляют собой очередную опасность из бесконечного списка смертельных опасностей, которыми кишели волшебные миры. Мэтр Абревиль и Фарр, позабыв о своих недавних переживаниях, точно так же замерли, уставившись в небо. Наступил тот редкий миг, когда даже смертельная опасность блекнет пред лицом чего-то непознанного и прекрасного — а танец огненных вихрей был воистину великолепен!..

— Пресвятые вершки и корешки! Нашли время для ротозейства! — вскричал тут принц Ноа, стремительно явившийся из толпы с тем же изяществом, которым было отмечено его недавнее исчезновение. Правда, имелись и некоторые отличия: сейчас Его Цветочество казался куда сердитее и встревоженнее, и, стало быть, что-то в его плане пошло не так.

–Ладно, эти лесные болваны, но от вас я никак не ожидал подобной легкомысленности! — напустился он на своих приспешников, растерянных и очарованных одновременно. — Никогда не видали воспламенившихся летающих змей?.. — Джуп, Мимулус и даже Фарр, не узнавший бы сейчас и родную мать, дружно покачали головами. — Да ведь это все те же змеи Ранункуло — только опоенные нектаром! Я полагал, что они уснут и не доставят нам более никаких хлопот, но Отравитель все-таки пробудил их свистом. Нет, мой план был хорош, и даже безупречен: змеи растеряли всякий ум — вот и славно! — но вырвались на свободу, а это никуда не годится!..

— Они и в самом деле воспламенились! — удивленно заметил Мимулус, продолжая неотрывно смотреть в небо, несмотря на гневную речь Его Цветочества. Видимо, столь удивительного происшествия не случалось и в самом Росендале!..

— Еще бы им не воспламениться! — еще громче и сердитее закричал принц, окончательно выйдя из себя. — Молочайные змеи — существа не только ядовитые, но и огнедышащие время от времени. И когда я упоминаю время — я имею в виду то самое время бедствий и потрясений, хуже которого ничего не придумаешь!.. От нектара змеи позабыли, как держать огонь при себе, вот и горят теперь изнутри. Только высшим силам известно, чем все может закончиться. Того и гляди, они начнут взрываться как петарды! Нужно уносить ноги, пока не поздно!..

В голове Его Цветочества звучала неподдельная тревога, сам принц проявлял явные признаки раздраженного нетерпения, и это возымело действие: Джуп заставила себя оторвать взгляд от пылающего неба, то же самое со вздохом сделал и мэтр Абревиль, а вот Фарр так и стоял, задрав свою рогатую голову. Даже когда Джуп вновь потащила его за собой, сатир смотрел лишь в небо, спотыкаясь и запинаясь на каждом шагу. Упоение его было так велико, что и на ходу он пытался достать свирель, чтобы сыграть на ней мелодию, достойную величественного зрелища (как он сам объяснил), но принц, кипя от злости, немедленно завопил: «Воспрещаю!!!», и опечаленный сатир со вздохом спрятал свирель обратно.

В своем восхищении он не был одинок: прочие гости, несколько успокоившись, только и обсуждали между собой, что веселее Гостеприимной Ночи еще не бывало, и того, кто устроил прекрасный салют, непременно нужно представить к награде. Были позабыты и танцы, и застольные песни, и недавний беспорядок из-за таинственного свиста — все замерли, глядя на огненные чудеса — а змеи пылали все ярче, метались все быстрее, превращаясь в огненные мельницы, и выглядел их танец совершенно завораживающе.

— Слышите, сударь?.. — сказала Джуп, нагнав принца. — Совсем недавно вы печалились из-за того, что не состоите в списке почетных гостей и вами никто не восхищается. Но теперь все-все-все считают, что вы, как мастер над фейерверками — главный устроитель сегодняшнего веселья. Только послушайте, как они нахваливают огненное представление! Пусть даже они и не догадываются, кого именно благодарить, но вы-то знаете, что все это восхищение по праву ваше!

— И самом деле! — воскликнул Ноа, обдумав как следует ее похвалу, чтобы не оказалось, будто он принял пустую лесть за истину, как те глупцы, что принимают медяк за золото. — Ты думаешь, Джуп, что я все-таки стал украшением этого праздника?

— Несомненно! — решительно ответила Джуп, про себя ужасно радуясь тому, что Его Цветочество нашелся и теперь все они снова держатся вместе.

— …Он станет нашей погибелью — вот что несомненно!.. — проворчал мэтр Абревиль, но даже ему, если говорить откровенно, довелось ощутить упоительный трепет при виде воспламенившихся молочайных змей, и, стало быть, принц сумел впечатлить росендальского волшебника — а это дорогого стоило.

Джуп, внезапно развеселившись, принялась сбивчиво рассказывать Его Цветочеству, как справилась с Ранункуло, надев тому котел на голову, и принц неохотно — но с затаенным удовлетворением, — признал, что никто еще не сражался за него с такой храбростью.

— Напомни мне, чтобы я как-то наградил тебя, отважная Джуп Скиптон, — сказал он. — Но только без излишней дерзости и навязчивости — терпеть не могу, когда кто-то считает, будто я ему что-то должен!..

— Помнится, и мне была положена какая-то награда! — внезапно оживился Фарр.

— Сразу видно, что память к тебе не вернулась, лодочник, — процедил принц Ноа, свирепо глядя на сатира. — Иначе ты бы боялся сейчас и звук издать! Это из-за тебя я был вынужден…

Но договорить он не успел. Бах!.. Бабах!!! Высоко в небе раздался трескучий грохот, и искр посыпалось так много, что глазам стало больно! Теперь Мглистая Лощина была освещена ярче, чем днем — но все тонуло в клубах едкого дыма, наполненного огненной пылью.

— Этого я и боялся, — промолвил принц недовольно. — Змеи начали взрываться! Мачеха будет в ярости!..

Глава 51. Отважный поступок принца и боевая магия волшебника

Трескучие раскаты грома повторялись все чаще, разноцветные искры заполонили все вокруг, и Джуп невольно вспомнила, как проклятие вырвалось на свободу в «Старом котелке». Точно так же огненные точки кружились в воздухе, как рой пчел, и пребольно жалили, если попадали за шиворот. Запахло паленой шерстью — на празднике было полно говорящих зверей — а они лишь изредка соглашались надеть шляпу или плащ, если того требовали правила приличия, — и теперь их густой мех страдал от огненной мороси. Также некоторой шерстистостью отличались оборотни, да и ноги фавнов, сатиров были весьма мохнаты — в общем, все существа, покрытые мехом полностью или частично, немедленно решили, что эта часть праздника не удалась, а кое-кто счел себя лично оскорбленным. Вновь настроение