«Русская земля» и образование территории древнерусского государства - Арсений Насонов

43 А. M. Андриашев. Очерк истории Волынской земли до конца XIV ст. Киев, 1887.

44 П. А. Иванов. Исторические судьбы Волынской земли с древнейших времен до конца XIV в. Одесса, 1895.

45 В. И. Ленин. Соч., т. 29. стр. 435.

46 Б. Д. Греков. Киевская Русь, 1944; его же. Киевская Русь и проблема происхождения русского феодализма у М. Н. Покровского. Сб. «Против исторической концепции М. Н. Покровского», 1939.

47 Б. Д. Греков. Славяне. Возникновение и развитие Киевского государства. М., 1946, стр. 36–37. Первые звенья этой цепи Б. Д. Греков правильно усматривает в событиях VI–VII вв., когда анты, подобно западным и южным славянам, создали свою политическую организацию, что вполне отвечало условиям того времени («Киевская Русь», 1949, стр. 438).

48 Б. Д. Греков. Киевская Русь, 1944, стр. 253.

49 Его же. Феодальные отношения… 1937, стр. 6–7.

50 Его же. Киевская Русь, 1949, стр. 499–500.

51 С. В. Юшков. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М., 1939, стр. 26.

52 Там же, стр. 27.

53 С. В. Юшков. Общественно-политический строй и право Киевского государства. 1949, стр. 325.

54 С. В. Юшков. Очерки…, стр. 51.

55 С. В. Юшков. Общественно-политический строй…, стр. 58–68.

56 Теория о превращении дани в земельную докапиталистическую или феодальную ренту в Киевской Руси была впервые предложена С. В. Юшковым. Но у самого С. В. Юшкова нет установившегося представления о том, что, собственно, следует разуметь под превращением дани в феодальную ренту. Так, в курсе «История государства и права» превращение дани в феодальную ренту он объясняет так: «Дань, которая первоначально взималась мехами, медом и воском, со второй половины X в. стала взиматься деньгами. Изменилась и единица обложения: раньше дань собиралась с „дыма“, то есть со двора, теперь стала собираться с рала — с плуга. Наряду с этим население, платившее дань князю, должно было нести и всякого рода другие повинности, в частности давать корм княжескому агенту, сидевшему в погосте. Словом, дань стала с течением времени превращаться в феодальную ренту» (стр. 80). В недавно вышедшей книге «Общественно-политический строй и право Киевского государства» (М., 1949) С. В. Юшков делает существенные добавления или пояснения: превращение дани в феодальную ренту заключалось также в захвате земель, обложенных данью, князьями в свое феодальное владение и в раздаче князьями боярам и церковным учреждениям дани и населенной земли (стр. 286).

Если принять последнее объяснение, то можно говорить только о частичном переходе, ибо дань оставалась и в XI и в XII вв. Было, конечно, немало случаев, когда, освобождая от дани и суда, в сущности фиксировали веками вызревавшие отношения. Принципиальное различие между данью и феодальной рентой оставалось. Дань была разновидностью феодальной эксплуатации, но эксплоатации, осуществляемой не отдельными феодалами, а государственным аппаратом. Если принять, что С. В. Юшков прав в обоих случаях, т. е. что грань между данью и феодальной эксплоатацией, осуществляемая отдельными феодалами, стиралась, что дань, собираемая по погостам, превращалась в феодальную ренту, мы придем к необходимости пересмотреть учение о феодальной ренте, согласно которому древнейшими формами ренты при феодализме были отработочная рента и рента продуктами, а более поздняя — денежная. Мы знаем, что денежная рента предполагает уже сравнительно значительное развитие торговли, городской промышленности, товарного производства вообще, а вместе с тем и денежного обращения. На Руси денежная рента появляется в XV в. Между тем, дань на Руси в XII в. собиралась частично деньгами, гривнами (см. грамоту новгородского князя Святослава XII в., грамоту смоленского князя Ростислава XII в.). Следует иметь в виду возможность обращения различных натуральнохозяйственных поборов, шкурок, в серебро как по погостам, так и в более крупных центрах.

57 М. Д. Приселков. Киевское государство второй половины X в. но византийским источникам. «Уч. зап. ЛГУ», 1941, вып. 8.

58 Он не является развитием соображений С. Гедеонова. Интересы С. Гедеонова были сосредоточены преимущественно на этнографическом понятии «Русь». «Как племенное, — писал Гедеонов, — имя Руси принадлежит южным племенам, искони признававшим старейшинство Киева; сначала только полянам, древлянам, северянам и, кажется, южным дреговичам; впоследствии и прочим с ними слившимся югославянским народностям». «Русское имя, как принадлежность собственно днепровских земель, переходит из племенного в территориальный», когда имена племен сменяются названиями городов. «В теснейшем смысле Русью именуются только поляне и Киев» (С. Гедеонов. Варяги и Русь, ч. II. СПб., 1876, стр. 440–441).

59 В. В. Мавродин. Образование древнерусского государства. Л., 1945.

60 М. Н. Тихомиров. Происхождение названия «Русь» и «Русская земля». «Сов. этнография», 1947, вып. VI–VII.

61 Б. А. Рыбаков. Поляне и северяне. Сб. «Сов. археология», 1947, вып. VI–VII.

62 Б. А. Рыбаков. Поляне и северяне. «Сов. этнография», 1947, вып. VI–VII, стр. 104.

63 В обоснование своего мнения Тихомиров приводит общие соображения: «Ремесленное население в городах должно было опираться на какие-то прочные рынки сбыта, без которых не могло бы возникнуть скопления ремесленников в городах. В свою очередь, городское население должно было опираться на сельскую округу, которая могла его прокормить» (М. Н. Тихомиров. Древнерусские города. «Уч. зап. МГУ», 1946, вып. 99, стр. 32–35, 25, 12–13). Кроме того, автор утверждает, что города возникают в первую очередь там, где развивается сельское хозяйство и выделяются ремесленники и купцы, создается городская округа, тянущая к своему центру (там же, стр. 35–36 и сл.). Автор указывает на атлас Е. Замысловского, из которого видно скопление городов вокруг Киева, и замечает, что район этот был издавна земледельческим. Но само собою разумеется, что большие города вырастали не в безлюдных лесах и болотах (хотя и близ лесов), но там, где было больше населения. Иначе и быть не могло. Аргументом в пользу торгово-ремесленной роли города в «области» этот факт служить не может. Кроме того, конечно, следует иметь в виду разницу между Киевом как территориальным центром края и другими городами этой территории, некоторые из которых могли иметь только военное значение. М. Н. Тихомиров указывает на сгусток городов в верхнем течении Буга и говорит, что «город Червен, давший название другим городам этой области, стоит в стороне от больших водных путей». Червен был действительно древнейшим территориальным центром края. Но решительно никаких указаний на его торгово-ремесленную роль в источниках мы не находим.

Затем М. Н. Тихомиров указывает на сгусток городов между верхним течением Волги и Клязьмы. Плодородная Ополыцина, конечно, привлекала население. Мы полагаем, что по некоторым признакам она сыграла также роль в образовании местной знати. М. Н. Тихомиров едва ли нрав, утверждая, что «древнейшие русские города Ростов и Суздаль» возникли «в стороне» от «прямой водной дороги от берегов Балтийского моря к Каспийскому», тогда как «волжская торговая дорога засвидетельствована находками кладов и знаменитыми ярославскими могилами». Волжский путь в Болгары и в Хвалисы был действительно хорошо известен. Но в те времена, к которым относятся многочисленные клады с куфическими монетами, он как раз шел от верхней Волги (преимущественно от устья Которосли, где лежал Ярославль) к Нерли и Клязьме и к устью Оки, к Волге, минуя ту петлю, которую делает Волга в северо-восточном углу ее течения, от Ярославля до устья Оки. От Ярославля до устья Оки по Волге совсем неизвестно находок куфических монет. Места от Костромского района до района нижней Оки (т. е. выше Городца, ныне — районного центра Горьковской области) были довольно безлюдными. Здесь наши памятники древнерусской письменности не указывают ни одного поселения. Наоборот, путь через Ростовское озеро и по Нерли весьма отчетливо обозначен находками кладов и отдельных монет. С Нерли попадали несколькими путями на Волгу, но главный из них проходил через район Ростова. Места эти отнюдь не были безлюдными. При заселении края обычно в первую очередь заселяются места, удобно расположенные (на берегу моря, на больших реках и т. п.) По словам К. Маркса, колонисты «ищут не самую плодородную, а лучшую по местоположению область и в пределах этой последней, естественно, ту землю, которая при равных условиях положения является самой плодородной» (К. Маркс. Теория прибавочной стоимости, т. II, ч. 2, 1936, стр. 59).