Избранница Хозяина холмов - Елена Сергеевна Счастная

— Чем ты недоволен, Финли? — всё же спросил его Атайр напоследок.

— Простите, ваше высочество, — чуть поразмыслив, ответил тот. — Но подумать, что ниэннах могла… Это совершенно невозможно! Я своими глазами наблюдал, как она ухаживала за вами в те дни, что вы не вставали с постели. И как беспокоилась о вас. Странно, что вы сами этого не заметили. Потому…

— Я понял твою мысль, — прервал его Атайр. — Но и ты не можешь не понимать, что подобная проверка была необходима. Что бы я ни думал о Тавиане, а у руэльцев обо всех вархассцах мнение, скажем, так себе.

Лекарь согласно покивал, растеряв весь пыл негодования.

— Да, ваше высочество. Просто мне показалось…

— Тебе показалось.

Финли поклонился и ушёл, оставив на душе гадкое чувство смутной вины.

Как будто теперь оно будет преследовать постоянно, при каждой подобной ситуации, связанной с Тавианой. Сейчас, когда волна гнева от её исчезновения схлынула, пришло гораздо более трезвое осознание, что с ней всё же нужно поговорить ещё раз. Хотя бы выяснить, какими путями она теперь собирается идти. Возможно, она оттолкнёт. А может, решит рассказать, особенно если ей и правда скрывать нечего.

Гости начали понемногу разъезжаться из Сеоха ещё с утра. Только к сумеркам из ворот перестали то и дело выкатываться повозки и выезжать всадники. Оставались только самые близкие королю люди. С которыми предстояло решить ещё немало вопросов.

Все были созваны на ужин. Собрались скоро, даже советник Лисварх пришёл. Теперь он заметно успокоился, хоть пока и пребывал в довольно мрачном расположении духа. Всё же разговоров о Тавиане сегодня было немало. Люди шептались несмело, но даже так всё доходило до ушей Атайра.

Не слишком-то приятно слушать. Но главное, всё окончилось вполне сносно, а значит, сплетни скоро утихнут.

Слуги неторопливо расставляли блюда на столе, Тавиш и Уален Мак Набины, озадаченно переглядываясь, молчали. А остальные из глав кланов, которых отец попросил задержаться, тихо говорили между собой о каких-то незначительных вещах: как у кого из соседей здоровье, кто у кого отхватил небольшой кусок луга или пашни, а кто недавно женил сына. Обо всём, что ещё не успели обсудить на помолвке.

Ожидание короля затягивалось. Ужинать хотелось всё меньше, Атайр всё чаще поглядывал на дверь освещённой пламенем камина и факелов столовой.

Даже болтуны иссякли и теперь хмуро смотрели в свои тарелки, задаваясь, верно, одним и тем же вопросом. Но едва Атайр встал, чтобы уже отправиться к отцу — узнать, в чём дело и что так задержало его, — как в столовую спешно ввалился секретарь отца. Таким напуганным его ещё не приходилось видеть.

— Ваше высочество! — едва не завопил он, но всё же нашёл в себе силы хоть немного успокоиться. — Ваше высочество… Лэрды…

Он подошёл гораздо размереннее и склонился к уху Атайра.

— Его величеству стало нехорошо почти перед тем, как он собирался идти на ужин. Финли говорит, это та самая хворь…

Он осёкся, словно сам же испугался своих слов. Они, признаться, и Атайру показались дикостью. Как это вообще могло случиться? Как?!

Он сорвался с места и, почти срываясь на бег, вышел из столовой. Только через несколько мгновений услышал позади шаги и громкие голоса Тавиша и Уалена — в первую очередь. За ними, кажется, семенил секретарь, а дядья расспрашивали его обо всём — со злым пристрастием.

Атайр, почти не помня себя, поднялся в покои отца. Финли, который хлопотал в приёмной их части, готовя что-то для лечения, тут же вскинул голову.

— Ваше высочество. Боюсь, это оно. Его величество почти не в себе. Ему очень нехорошо.

Атайр кивнул и прошёл дальше — в королевскую спальню. Следом за ним в комнату ввалились и его братья. Каллум же и головы не повернул к вошедшим. Его глаза были прикрыты, частое дыхание едва приподнимало грудь. Вокруг пахло сладковатыми нечистотами и травами. Слуги, что приглядывали за его величеством, тут же встрепенулись, закланаялись, бормоча приветствия.

— Выйдите вон, — велел Атайр, и они гуськом покинули спальню. — Отец, — позвал он негромко.

Но тот только вздохнул и плотнее смежил веки. Его лицо словно бы высохло. На весь его облик навалились лишние годы. Волосы опали липкими прядями, даже всегда сильные руки теперь стали выглядеть костлявыми. Как такое могло произойти всего за один день?!

— Это всё твоя вархасская девка, — проворчал за спиной Тавиш. — Ночью она исчезает. Затем возвращается — и тут же Каллуму становится плохо.

— Не говори глупостей! — оборвал его Атайр. Но где-то в сердце ударился горячий комок невольного подозрения.

Только это сомнение всего лишь миг отравляло мысли и пропало: нет, Тавиана не может быть колдуньей. Он видел её в Сиде много раз. Он видел её даже в забытьи, чувствовал её свет.

— Да сам посуди! — настоял дядька. — Приезжают вархассцы — и на Гианмор наваливается хворь. Эта девчонка бродила всё утро неведомо где — и беда приключается с королём. Чего можно ожидать ещё от вархасской потаскухи? Она и тебе голову морочит. Для колдуньи обмануть лекаря ничего не стоит.

Атайр резко вдохнул, на мгновение оглохнув, не желая слушать всё это. Горло сдавило тугим кольцом ярости. Но Тавиш продолжил негодовать всё громче и громче. Его слова о Тавиане становились всё резче и грубее. Он словно поверил в то, что его непременно поддержат.

— Тебе нужно от неё избавиться. Прогнать вархасское посольство. А лучше — принести их в жертву богам. Тогда они…

Атайр развернулся и со всей силы впечатал кулак в скулу Тавиша. Руку пронзило тупой болью до самого локтя: всё же дядька не слабого десятка и слывёт одним из самых опасных воинов. Его кости что каменные.

— Да ты! — взревел он, мотая головой, и сделал шаг обратно к Атайру, перестав слепо шарахаться по комнате после удара.

Уален же так и застыл, ошарашенно моргая.

— Тавиана де ла Исла не потаскуха, не шлюха, не вархасская дрянь, процедил Атайр. — Она не колдунья и не ведьма. Она не виновата в хвори. Запомни раз и навсегда. Ещё одно такое слово о моей невесте — и я буду говорить с тобой по-другому. Не посмотрю, что ты старше и что брат отца.

— Да она, похоже, уже поймала тебя вот так. — Отлепив ладонь от стемительно наливающейся багровым скулы, Тавиш слелал похабный жест, показывая, за что именно Тавиана якобы держит своего жениха.

— Тавиш, — с укором проговорил Уален. — Возможно, девчонка и правда не