Третий Проект. Том I "Погружение" - Максим Калашников

Отнюдь не обнищание народа становится главной бедой России. Как стремительно ни падал жизненный уровень населения, он в первые годы гайдаровских «реформ» снижался все же медленнее, чем эффективность производства. Проще говоря, народ «при демократах» жил хотя и плохо, но при таком развале производства – все-таки не до такой степени плохо, как полагалось. Производство сокращалось гораздо быстрее, чем потребление. За счет чего? В силу опять-таки внутреннего и внешнего факторов. Внутренним фактором стало прожирание всего, что было сэкономлено на сокращении военных расходов, на прекращении помощи Африке, Афганистану, Вьетнаму, Кубе – да половине мира. По подсчетам известного А.Шохина, с 1991 по 1996 год это дало минимум 150 миллиардов долларов. И все это оказалось бездарно спущенным на «сникерсы», импортную колбасу, баночное пиво и прочую ерунду.

Фактором внешним стало дальнейшее падение доли накопления в нашей экономике, резкое сокращение в нашем бюджете затрат на науку, культуру, на образование и просвещение и, главное, капитальных вложений – при сохранении относительной доли затрат на выплату пенсий, зарплат и прочих текущих выплат. Это стало возможным еще и потому, что с Запада под «демократию» и «реформы» нам кидали кредиты, которые шли отнюдь не в новые технологии или передовые производства. Мы опять сжирали собственное будущее. Мы бездумно проедали и разворовывали иностранные кредиты, залезая в неоплатные долги.

Именно зарубежные кредиты от МВФ стали внешней волной, которая накладывалась на разрушительные внутренние колебания. МВФ с самого начала давал займы только под потребление – и не вздумайте пускать их на инвестиции! А потом кредиты стали давать на то, чтобы погасить проценты по ранее взятым займам.

Здесь мы имеем дело с распадением уже связей. Гайдар ради борьбы с инфляцией пытался сдержать массу денег в обращении, просто их не печатать. Одновременно с этим Чубайс запустил «ваучерную раздачу» собственности. Платить предприятиям друг другу нечем, они оказались в руках разных хозяев, многих из которых и на пушечный выстрел к заводам подпускать не следовало бы. И вот уже разрываются кооперационные связи. В этом и заключается второй этап действия «генома смерти», который заканчивается к 1995 году.

С конца 1995-го начинается этап третий и последний. Если первый этап прошел под знаменами кооперативов, бирж и свободы внешней торговли, если второй осенили флагами рынка, свободных цен и массированного кредитования с Запада, то третья стадия ознаменовалась глубоко взаимосвязанной триадой. Вот она: приватизация через «залоговые аукционы», перевод денег бюджета в коммерческие банки и включение спекулятивного механизма ГКО.

Когда баланс сломан, а связи разрушены, неизбежно гибнут уже элементы системы. Наступает время мародеров. С 1995 года Россией полностью овладевают самые наглые и беспардонные паразиты, трофейщики среди трофейщиков. У них еще денег маловато, а нужно много. Где их взять? Только в одном месте – украсть у государства.

И вот в созданной усилиями гайдаровцев криминальной «экономике доступа», в 1995-м, добыватели трофеев находят гениальное решение. Деньги из государственных банков переводятся в банки олигархические. При этом мародеры-олигархи берут эти деньги не как вклады-депозиты, по которым надо платить государству значительные проценты, а как «свободные остатки». Они вообще ничего не платят за эти громадные ресурсы!

В результате государство искусственно остается без средств (в чем помогает совершенно бессовестная Первая Чеченская война с ее неописуемым воровством), а у олигархов денег оказывается много. Теперь начинается грандиозная воровская махинация: олигархи дают государству кредиты из государственных же денег, и за это получают от государства государственные заводы. Естественно, по канонам криминальной экономики получили такую возможность только те, кто был близок к «корыту».

Но как только олигархи дали государству в долг его же миллиарды и взяли в залог казенные предприятия, они тотчас позаботились о том, чтобы страна не смогла вернуть взятое взаймы, чтобы залог остался в руках банкиров. Что для этого надобно? Надобно, чтобы государство, взяв у меня деньжат взаймы, мне же их и отдало. После этого я снова дам их государству взаймы, но уже под такой дикий, запредельный процент, что хоть всех святых выноси. И тут появляется идея ГКО, и славный Чубайс с бешеной энергией проталкивает запуск этого механизма. Государство снова брало взаймы свои же бабки, но только под 30-70 процентов годовых в валюте!

В мире такого еще не видел никто. Схема закольцевалась. Ее можно было считать шедевром, если б ценой не стало уничтожение страны. Как только приходил момент выплаты 70 процентов лихвы в валюте, то государству было уже ни до чего. Какие там наука, культура и просвещение? Какое здравоохранение? Именно в эти годы наступает окончательный конец армии. Плохо стало даже милиции и прочим силовым структурам, которые должны служить цепными псами режима. Здесь наши «реформаторы» переплюнули даже классические «бананово-латиноамериканские» режимы. Те, держа свои народы в нищете, все-таки хорошо кормили полицейских, политическую охранку и внутренние войска. А российские трофейщики рубили даже эти структуры. Мол, не подрубишь – и они могут потребовать своей доли. Чтобы не сдохнуть, милиционеры и спецслужбы вынужденно поползли к олигархам, к «семибанкирщине».

Запад был тут как тут, и в дополнение к этой внутренней волне разрушений снова пустил волну внешнюю, встречную. Запад сказал: «Поскольку Россия накрывается медным тазом, нам очень важно вытащить из нее деньги. Поэтому пустите-ка нас на свой внутренний рынок ГКО – чтобы и наши банкиры со спекулянтами могли получать по 70 процентов годовых в долларах». Тогдашний министр финансов и экономический вице-премьер Чубайс взял под козырек – и на рынок ГКО вторглись заморские финансисты.

За это время денежные правители Запада выжали из России столько, что вполне окупили свои затраты на развал Советского Союза и в общем вернули те кредиты, которые им пришлось выдать «молодой демократии» – на покупку российской «элиты». Правда, при этом кредиты Россия формально не возвращала, и они продолжают «висеть» на нашей стране, позволяя Западу вить из нас веревки и грабить уже по десятому кругу. Уже сейчас правительство говорит о том, что главная задача в его деятельности – возврат внешних долгов. Какие там, к черту, наука, высокие технологии, культура и образование?

На этапе грандиозных ГКО-спекуляций финансовая система России прекратила свое существование. Одновременно завершилась и приватизация, которая окончательно угробила оставшиеся от СССР вертикально интегрированные концерны-министерства, превратив их в кучи мелких, разрозненных предприятий. Она покончила с элементами советской хозяйственной системы, ее микроэкономической основой.

Можно ли было поступить иначе? Можно. Например, в России не стали дробить на части и приватизировать атомную вертикально интегрированную корпорацию – Минатом. В нем, в единой цепи, остались и заводы, и конструкторы, и ученые. В итоге отрасль по итогам 2000 года дала пример роста. Она единственной в России уже к 2000-му превзошла советские показатели по выработке энергии на АЭС, чего не сумели сделать все эти сверхприватизированные нефтяники, газовики или металлурги с их огромными зарплатами. В то же время, остались в полном упадке или на грани клинической смерти такие отрасли, как авиастроение, электроника или кораблестроение. Почему? Потому что и здесь были свои вертикально интегрированные корпорации, Минавиапром, Минсудпром, Минрадиопром, но их убили, рассыпали на мелкие кусочки. А если бы их сохранили?

Когда уничтожались единые высокотехнологичные корпорации страны, уничтожались кооперационные связи. И когда это случилось, на радость высокотехнологическим структурам США в элитной промышленности России наступила полная дезорганизация.

Вы знаете, чем кончился этот этап работы «генома смерти» – крушением финансов страны в августе 1998 года. Тогда окончательно умерла советская экономика.

Если РФ – страна капитализма, то мы – танцоры Большого театра

Ну, а что происходит ныне, после катастрофы 1998 года? Что происходит в правление нынешнего президента? И что будет после него?

Злой рок распорядился так, что 1990-е годы стали для России сущим кошмаром. Официально считается, что мы капитализм строили. Но что получилось в итоге – никто толком объяснить не может. Потому что строй реформенной Россиянии никаким капитализмом считаться не может!

Ну не может быть капитализма, при котором капиталисты разоряют и грабят собственные же предприятия! Ведь капитал-то – это вовсе не деньги. Деньги были тысячи лет в человеческой истории. Однако капитализм возник лишь пятьсот лет назад, когда богачи на свои золотые купили станки и машины, сырье и здания, наняли рабочих – и принялись вести прибыльное хозяйство. Капитал – это не деньги, а прежде всего наемный труд, основные фонды, все те же промышленные машины, которые регулярно приносят прибыль.