Студентка, комсомолка, спортсменка (сборник) - Сергей Арсеньев

Ладно, я потерплю. Всё равно сейчас детей мне заводить категорически нельзя. Никуда этот Рейнхард от меня не денется. А вот когда я вернусь из полёта, тогда и насчёт ребёнка подумаем.

Когда полёт планируется? Браун говорит, что ориентировочно летом 48-го. Раньше у него не получается, хоть он и спешит изо всех сил. Зачем спешит? Ну, как же! В СССР ведь тоже полным ходом идёт программа освоения космоса. А перед СССР у Рейха никакого технологического преимущества нет. Это американцы от нас безнадёжно отстают. А в Союзе точно такие же, как здесь, чертежи ракеты «Р-7» имеются. И вовсе не факт, что мы успеем раньше, чем русские.

Ой, сказанула! Блин, я себя совсем уже немкой считать начинаю. Во, как внедрилась-то!

А ребята где все? Ого! А чего это они так далеко? Или это меня ветром сдуло? А их тогда почему не сдуло? Ну-ка, я к ним поближе попробую вырулить.

Не, ни фига не получается. Слишком низко уже.

Внимание, садимся! Ап! Ой!! Куда?! Да куда ж ты меня тянешь-то, зараза?! Как он тут отстёгивается? Сюда, что ли, нажать? Нет. Блин! Чёрт. А-а-а-ай!! Во, отстегнула. Вторую. Оп, готово!

Так, с парашютом я справилась. Но что мне с одеждой делать? Встаю на ноги и осматриваю себя. Нда, видок, конечно, колоритный. Ну и дерьмо! Вонючее, между прочим.

Это пока меня по земле везло за парашютом, я случайно в коровью лепёшку въехала. Пузом. И прокатилась по ней. Вот зараза! Ребята точно смеяться будут…

Глава 28

— …Сколько-сколько?

— До шести тысяч операций в секунду! Оперативная память, ну то есть та память, которая…

— Мне знаком этот термин, профессор. Не отвлекайтесь.

— Замечательно. Так вот. Оперативная память — 2048 слов! Два накопителя на магнитной ленте по двести тысяч слов каждый! Колоссально!

— Хм… Неплохо.

— Неплохо?! Фрейлейн Штирлиц, это не «неплохо». Это — прорыв! Такого нет ни у кого!

— В самом деле?

— Несомненно. И я не сказал ещё самого главного. Он полностью программируемый! Для того чтобы поставить новую задачу, его не нужно никак перебирать или перекоммутировать! Совсем не нужно. Он просто считывает задачи с магнитной ленты. Гениально! К тому же он ещё и компактный.

— А сколько он весит?

— Сущие пустяки. Менее двух тонн. Герр Цузе превзошёл самого себя.

— Как он назвал эту штуку?

— «Вычислитель Z4». Фрейлейн Штирлиц, у меня есть просьба.

— Да, внимательно слушаю вас, профессор.

— Герр Цузе — очень деликатный и скромный человек. Но он создал шедевр. Его вычислитель очень сильно поможет, да нет, уже помогает мне в расчётах. Особенно последней стадии полёта. Пожалуйста, объясните фюреру, что это крайне важная и необходимая вещь. Пожалуй, работа герра Цузе не менее важна, чем ракетостроение, и заслуживает государственной поддержки. Я верю в то, что у цифровых вычислителей — великое будущее.

— Не сомневаюсь в этом, профессор. А государственная поддержка у герра Цузе уже есть. Но я при случае ещё раз напомню фюреру о нём. Раз он добился таких успехов, финансирование ему можно и увеличить. И, возможно, даже наградить чем-нибудь.

— Вне всякого сомнения, герр Цузе заслуживает самой высокой награды…

Это я к фон Брауну приехала, на полигон Пенемюнде. Посмотреть, как тут у него дела. Конечно, доклады я и так читаю регулярно, но посмотреть своими глазами надёжнее. Мы к ключевой точке приближаемся. Вот-вот начнётся космическая эра. Скоро, буквально через три месяца, человечество шагнёт в космос.

Фон Браун считает, что следующий пуск будет успешным. У него уже четыре ракеты свалились, так и не выйдя из атмосферы. Но последняя поднялась почти на шестьдесят километров, после чего утонула в Атлантическом океане. И вот готовится пятый пуск. Предварительно он назначен на май 47-го.

И для меня ракета тоже строится. Корпус я видела, профессор Браун мне что-то вроде экскурсии организовал. Честно говоря, корпус не впечатлил. Какая-то она, моя ракета, грязно-серая. Впрочем, Браун утешил меня, сказав, что её просто ещё не покрасили. А так она белая будет. Называться же моя ракета станет «Арий».

Ещё я свой скафандр примерила. Он пока не совсем готов, но померить можно. Кстати, этот скафандр не надевают. В него залезают. Там на спине дверка есть, в неё просовываешься, после чего дверку помощник закрывает и герметизирует. Так что в одиночку такой скафандр надеть в принципе невозможно.

Спутник ещё мне Браун показал, который на орбиту вывести хочет. Больше 80 килограммов весит. Вообще-то ничего полезного этот спутник делать не умеет. Может только сигналы бессмысленные передавать. Типа «смотрите, я тут». Но сейчас это и не важно. Важен сам факт выхода в космос.

На полигоне все бегают как оглашённые. Причём не похоже, будто это они передо мной выделываются. Мне кажется, что это у них обычный режим работы такой. Спешат. Быстрее-быстрее. Никто же не знает, на какой стадии там русские. А вдруг опередят. Я тоже не знаю. А любопытно. Я когда вечером 1 января звонила товарищу Сталину поздравить его с Новым годом, аккуратно так пыталась расспросить его, как там у Королёва дела. Но неудачно. Товарищ Сталин только загадочно усмехался в трубку. Ничего я у него не узнала. Так что пришлось мне Рейнхарда целовать, проспорила я.

Мы с Рейнхардом на поцелуй спорили, узнаю я что-нибудь о русской ракетной программе у товарища Сталина или нет. Если узнаю, то Рейнхард меня поцелует. А если не узнаю, то я его. Не узнала. Пришлось целовать.

Рейнхард теперь у меня живёт. С той самой новогодней ночи. Он ко мне приехал встречать Новый, 1947-год. И остался. Я прислугу распустила, а Рейнхарду наврала, будто не знаю, где постельное бельё для гостевых спален хранится. А отпустить его зимой в три часа ночи домой я не могу. Правда, он всё порывался переночевать в кресле или в гостевой спальне на голом матрасе, но я всё-таки его к себе затащила.

Поэтому и пришлось мне поздравлять с Новым годом товарища Сталина в восемь часов вечера. Мы же с Рейнхардом заснуть смогли только в девять утра. А когда проснулись, тоже встали далеко не сразу. Вот с тех пор Рейнхард у меня и живёт.

Кстати, скоро он, похоже, новым рейхсюгендфюрером станет, сменив на этом посту Аксмана. Артур уже слишком старый для такой должности. Ему сейчас далеко за тридцать и руководить юношеской организацией уже не по возрасту.

После экскурсии по охваченному лихорадочной суетой полигону Пенемюнде я вернулась в кабинет фон Брауна. Там он угощал меня чаем и рассказывал о своих грандиозных планах на будущее. На дворе февраль 47-го, а он задумался о полёте на Луну. Представляете, мечтает человека на Луну отправить.

А потом, видя, что я не возражаю и с интересом его слушаю, фон Браун дофантазировался даже до колонизации Марса и Венеры. Не нужно, говорит, воевать за жизненное пространство. У нас совсем рядом две подходящие для заселения планеты. Проще и дешевле колонизировать их, чем драться с другими народами, рискуя получить по шее. Хм… ну, в чём-то он прав, пожалуй.

И вот в самый разгар пламенной речи фон Брауна в его кабинет без вызова и даже без стука ворвался секретарь. И сказал такое, что у меня сразу челюсть на пол упала. Чего?? Как это??

А фон Браун даже не поверил сначала. Но нет, всё точно. Никакой ошибки. Секретарь включил стоявший в углу радиоприёмник, и мы всё услышали своими ушами.

Донельзя поражённая, я перевожу взгляд на хозяина кабинета. На фон Брауна смотреть страшно. Для него это шок. Весь бледный, профессор дрожащими руками рванул галстук на шее, снял его и бросил на стол. А потом рухнул в кресло и вдруг заплакал. Так что мне ещё и утешать его пришлось. Нельзя ему сдаваться и опускать руки.

Знаете, почему фон Браун так расстроился? Да всё из-за этого экстренного сообщения по берлинскому радио. Секретарь-то, когда в кабинет ворвался, сказал вот что:

— Профессор, мы опоздали! Русские сегодня запустили искусственный спутник. Он уже на орбите!..

Глава 29

— Даю отсчёт: 1… 2… 3… 4… 5… 6… 7… 8… 9… 10. Как поняли? Приём.

— Щука, Щука, я — Окунь-1. Вас понял отлично. Продолжайте работать.

— Окунь-1, я — Щука, вас поняла. Окунь-1, я — Щука, проверка связи. 1… 2… 3… 4… 5… 6. Как поняли? Приём.

— Слышу вас хорошо. Как меня слышите?

— Окунь-1, я — Щука. Вас слышу хорошо. 1… 2… 3… 4… 5. Как поняли? Приём.

— Щука, я — Окунь-1. Слышу отлично. Всё понял. Продолжайте проверку.

— Окунь-1, я — Щука. Приём на телефон. Приём.

— Щука, я — Окунь-1. Как чувствуете себя?

— Чувствую себя превосходно. Проверка телефонов и динамиков прошла нормально. Перехожу на телефон.

— Щука, я — Окунь-1. Понял вас, у нас дела идут нормально. Машина готовится нормально. Всё хорошо. Приём.

— Окунь-1, я — Щука. Вас поняла. Я так и знала. Окунь-1, я — Щука. Проверку связи закончила. Как поняли меня? Приём.