Собрание сочинений: В 10 т. Т. 5: Секта - Еремей Парнов

— Я понял вас, господин профессор, основной смысл… Это необратимый процесс, зомбирование? Можно ли вернуть человека в прежнее состояние?

— При традиционном гипнозе — безусловно. По крайней мере нам так представляется, хотя на самом деле… Кто знает, инспектор? Но зомбирование, жесткое зомбирование с использованием современной техники — сродни чарам, заклятию. Миллиметровые волны, мощный инфразвук, они вызывают необратимые изменения в организме, внутренний резонанс, разрушающий в конечном счете системы и органы: сердце, печень, нервную ткань, кровообращение в целом. Боюсь, что полный возврат невозможен. Сотни тысяч людей осаждают психиатрические больницы в тщетной надежде «снять проклятие» — так и говорят! — с их родных и близких, прошедших психологическую обработку. Результаты не обнадеживают. Раб, потерявший хозяина, ищет себе другого. Вот и кочуют неприкаянные души из одной секты в другую. Вчерашний кришнаит уходит под крыло какого-нибудь Шри Райниша или Дэвида Кореша, рой, вылетевший из развороченного улья «АУМ сенрикё», разбивается на группы, образуя новые семьи. Экзорцист и святая вода тут не помогут. Чтобы изгнать дьявола, необходимо знать первоначальную программу. Кодов и паролей далеко не достаточно. Важен принцип, последовательность, я бы сказал, алгоритм. По-настоящему раскодировать способен лишь тот, кто проводил кодирование, но и в этом случае никуда не деться от соматических нарушений: гипертрофия печени, ослабление деятельности сердца, сосудистые поражения, нарушения в деятельности эндокринной системы — полная перестройка организма.

— Но индийские йоги ухитряются творить чудеса, оставаясь здоровыми людьми! Больше того, сохраняют здоровье и молодость до преклонных лет. Выходит, что не всякая перестройка опасна?

— Йога насчитывает четыре тысячи лет, а что мы знаем о ней? Практически ничего. Упражнения, которыми увлекаются европейцы, вероятно, приносят пользу, даже помогают излечивать кое-какие недуги, но это — не йога. Зеленая ряска, под которой скрывается бездонный омут. Монахи, практикующие комплекс самадхи, до конца жизни остаются в плену фантастических грез. Это заменяет им реальный мир, куда уже невозможно вернуться. Впрочем, они вряд ли помышляют о возвращении. Наша реальность в их глазах — Майя, иллюзия, обман органов чувств.

— В молодости я увлекался Шопенгауэром. «Мир, как воля и представление».

— Тогда вы прекрасно знаете, о чем идет речь. Скажу больше: к обману чувств эзотерический Восток добавил еще и обман самого процесса мышления. Не случайно, для того чтобы по-настоящему овладеть искусством медитации, необходимо научиться останавливать мысль, не думать вообще. И это, скажу вам, один из наиболее действенных факторов психологической обработки. Практически все секты — от сугубо традиционных до шарлатанских, на манер Рона Хоббарта и Асахары — основной упор делают на медитацию… Однако наша беседа несколько затянулась. Мне пора наведаться к пациенту, — Кребс отщелкнул золотую крышку карманных часов. — Так вы не забудете дать запрос о татуировке, инспектор?

— Не извольте беспокоиться, господин профессор, — Обердорфер потянулся за портфелем. — От американцев по каналам Интерпола мы получили один образец. Быть может, вас это заинтересует? — он извлек черный конверт с цветными фотографиями татуированной девушки, обнаженной и очень хорошенькой.

Пламенеющая жрица в венце из двенадцати звезд осеняла ее юные груди крыльями простертых рук.

— Кто эта прелестная леди?

— Патриция, — на немецкий лад произнес Обердорфер, — Кемпбелл. Зомбированная наркоманка. Здесь вы найдете полный отчет. — Он достал пакет с ксерокопиями. — Американцам, кажется, удалось выделить несколько опорных понятий, произнесенных ею в состоянии абстинентного бреда, наступившего в процессе ломки. Хорсмен, — прочитал подчеркнутые английские слова, — мессенджер и так далее. Возможно, код? Вы в этом куда лучше разбираетесь.

— Позвольте, позвольте, — Кребс так и впился глазами в снимки. — Как вы сказали?.. Хорсмен, мессенджер?.. Ну, конечно! Это же Свидетельство от Иоанна! Апокалипсис! Всадник, посланец и эта огненная дама со звездами… «И явилось на небе великое знамение — жена, облаченная в солнце; под ногами ее луна, и на голове ее венец из двенадцати звезд…» Раз, два, — начал считать он, загибая пальцы. — Так и есть: двенадцать. Жена, облаченная в солнце.[15] Как это янки, кичащиеся приверженностью к Библии, не смогли распознать?

— Им не хватало ваших знаний, профессор, и опыта. Суровый немецкий гений — это кое-что значит! Кант, Гегель, Шопенгауэр и ваши покойные учителя: Зигмунд Фрейд и Карл Юнг.

— Не впадайте в шовинистический раж, дорогой инспектор. Юнг — швейцарец, а за Фрейда в мое время отправляли в Штутгоф, а то и в Аушвиц… The Messenger ist der Bote, — забормотал Кребс, мешая английский с немецким. — Посланьец по-русски… The Horesmen ist der Heeres, то есть Фсатник! Пойдемте со мной. Я должен немедленно испробовать.

Присев у кровати Аливелиева, он приподнял ему веки, пощупал пульс, приложил допотопную деревянную трубку и прослушал сердце.

— Десять-двенадцать ударов в минуту, — Кребс озадаченно покачал головой. — Удивляюсь, как он ухитряется жить. Впрочем, вы по-своему правы, Обердорфер, йоги способны на большее. Останавливают сердце на несколько суток. Непонятно только, как питается мозг… Ладно, попробуем, — он откашлялся и, устремив взгляд на переносицу спящего, отрывисто скомандовал: — Пройсныс, Бек!

Аливелиев открыл глаза и приподнялся.

— Слюшай менья. Я — посланьец!

Реакции не последовало. Расширенные зрачки едва заметно сузились, но глядели отсутствующе, без малейшего проблеска мысли.

— Слюшай менья, Бек. Я — Фсатник!

В лице Аливелиева произошла разительная перемена. Мускулатура напряглась, он как-то весь подобрался, словно изготовясь к броску, и медленно, как космонавт в невесомости, спустил ноги на пол.

— Фстан, Бек.

Глиняный Голем послушно выпрямился и застыл в ожидании дальнейших приказаний.

— Гофори.

Аливелиев молчал.

— Отфетшай!

Никакого ответа.

Скудный запас паролей был исчерпан.

— Атум, послетнее просфетление.

Название секты тоже не произвело никакого впечатления.

— «Так фител я ф фитении коней и на них фсатникоф», — по-русски, но с характерным акцентом процитировал Кребс стих из Апокалипсиса. — Черт возьми, как же его достать?.. Я тфой фсатник, Бек, где ты нахотишса?

— Я прибыл в Вену, Петр Захарович, — нежданно забормотал Исмаил. — Меня взяли в аэропорту. Я в полиции. Что мне делать?

— Стес нету полиции. Стес я, тфой фсатник, я тебье помоху. Ты устал, Бек, спат, отыхай пока, Бек… Спат!

Аливелиев, как подрубленный, упал на постель. Напряженные черты разгладились, веки плотно сомкнулись.

— Как зовут тех русских физиков, инспектор?

— Сейчас посмотрим, господин профессор! — Обердорфер восхищенно вздохнул. — Вот это да!

— Ну же, — нетерпеливо притопнул Кребс.

— Момент! — Обердорфер нашел нужную запись. — Торба и Голобабенко, — прочитал по складам.

— Имья, отшестфо! — по-русски потребовал психиатр. На его пергаментных висках вздулись синие жилки.

— Торба Владислав Леонидович, Голобабенко Петр Захарович.

— Холопапенко и есть фсатник, — Кребс устало перевел дух. — Проповедь конца света перекликается с цитатами из Апокалипсиса. Как можно было этого не заметить?.. Иерархия секты построена на базе библейских образов. Они послужили символами и, вольно или невольно, вошли в код. Для меня это очевидно.

— Шифры, которыми пользуются секретные службы, тоже основываются на какой-нибудь произвольно выбранной книге.

— Здесь совсем иная система кодирования.

— Так точно, без перевода в цифровые группы.

— Пойдемте отсюда! В разговоре с ним нельзя употреблять таких глаголов, как отвечай, говори, признавайся, — широко шагая по коридору, рассуждал Кребс. — Он запрограммирован на допрос. Я совершенно случайно напал на вопрос: «Где ты находишься?». Он отмыкает одну из бесчисленных задвижек в его заблокированном мозгу. Не исключено, что такое предусмотрено. Как вы считаете?

— Полагаю, вы совершенно правы, профессор.

— Вы бы могли связаться с американцами, инспектор?

— Нет ничего проще.

— Обратите их внимание на жену, облаченную в солнце… A woman clothed with the sun. Пусть попробуют выяснить обстоятельства, при которых была нанесена татуировка у этой… Как ее?

— Патриция Кемпбелл.

— Вот именно!.. И вообще, Обердорфер, есть смысл расширить масштабы поисков. Интерпол ведь действует по всему миру?

— С некоторыми исключениями.

— Например?

— Много, профессор. Китай, Северная Корея, Вьетнам, Ирак, Иран — устанешь перечислять.