Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Евгений Юрьевич Спицын

Помощь Москвы и Белграда позволила повстанцам резко активизировать свою борьбу против «монархофашистов», окопавшихся в новом правительстве короля Георга II, вернувшегося на престол в сентябре 1946 г. Уже в конце октября было объявлено о создании Демократической армии Греции, которую возглавии генерал Маркос Вафиадис, а в феврале 1947 г. III Пленум ЦК КПГ принял секретный план «Озера», который предусматривал освобождение от монархистов всей Македонии и Фракии со столицей в Салониках. Более того, в мае 1947 г. греческий генсек прибыл в Москву и во время личной встречи с А.А. Ждановым передал ему полный список военной техники, вооружений и иных средств, необходимых для победы коммунистов. Кроме того, Москва предприняла и ряд дипломатических шагов, которые продемонстрировали её крайне негативное отношение к официальным греческим властям. Так, в июле 1947 г. контр-адмирал Константин Константинович Родионов был освобождён от обязанностей советского посла и вплоть до июля 1953 г. советский дипкорпус в Афинах представлял поверенный в делах Николай Петрович Чернышёв.

Между тем летом 1947 г. обстановка на Балканах резко обострилась. Американцы, сменившие англичан в качестве доминирующей силы на Балканах и в Средиземноморье, торопились «навести порядок» в Греции, поскольку поражение греческих коммунистов должно было стать прямым сигналом для антисоветских выступлений во всех странах «народной демократии». Одновременно по подсказке Вашингтона очередное марионеточное правительство Димитриоса Максимоса провело целую операцию по стратегической дезинфромации, опубликовав в ряде центральных афинских газет подложное интервью И.В. Сталина, в котором открыто говорилось о поддержке Москвой «народно-демократических сил» в деле расчленения Греции.

Тем временем в начале августа 1947 г. состоялись переговоры лидеров Болгарии и Югославии на предмет создания Южнославянской федерации. Ход этих переговоров, а также возникновение Югославско-албанского военно-политического союза дали возможность греческим коммунистам создать на территории Свободной Греции Временное демократическое правительство, которое возглавил командующий Демократической армии Греции (ДАТ) Маркос Вафиадис. Лидеры Болгарии, Албании и Югославии Георгий Димитров, Энвер Ходжа и Иосип Броз Тито отнеслись к этому событию очень позитивно, восторженно отозвавшись о решающей победе греческих коммунистов в борьбе с монархистами и иностранными оккупантами. Однако вскоре ситуация резко изменилась. В начале февраля 1948 г. в Москве состоялась встреча И.В. Сталина, И.Б. Тито и Г. Димитрова, на которой вождь не только отклонил проект «Балканской федерации», но и впервые высказал сомнение относительно возможной победы греческих коммунистов в борьбе с англо-американскими империалистами и активной поддержки партизанского движения со стороны Софии, Белграда и Тираны. Ситуация ещё больше обострилась после знаменитого «конфликта» И.В. Сталина и И.Б. Тито, хотя в начале сентября 1948 г. по итогам совещания в Варшаве было принято решение создать специальную комиссию по координации работы стран «народной Демократии» с греческими коммунистами.

Между тем уже к началу февраля 1949 г. королевские войска во главе с новым главкомом генералом А. Папагосом, до зубов вооружённые американцами, смогли переломить ситуацию на фронте и полностью очистить от партизанских отрядов полуостров Пелопоннес. После этого Москва окончательно убедилась в полной бесперспективности партизанского движения в Греции, и в апреле 1949 г. руководству КПГ было дано прямое указание прекратить вооружённое сопротивление правительственным войскам. Одновременно Москва предприняла усилия по прекращению гражданского конфликта в Греции и по дипломатическим каналам. В начале мая 1949 г. замести тель министра иностранных дел А.А. Громыко провёл переговоры с помощником госсекретаря США Д. Раском и руководителем британской делегации в ООН Г. Макнилом по урегулированию греческого кризиса. Он сообщил им о готовности Москвы начать обсуждение греческого вопроса в конфиденциальном порядке и предложил обеспечить заключение перемирия между противоборствующими сторонами, провести в Греции амнистию и парламентские выборы с участием всех политических партий, в том числе и коммунистов. Однако сотрудники Госдепа США в своей аналитической записке под названием «Предварительная американская реакция на балканские предложения Громыко в международном аспекте» указали на то, что во время прошедшей беседы советский представитель уже не требовал вывода американских и британских войск, не критиковал греческое правительство, не ставил вопрос о «Свободной Македонии» и фактически признал территориальную целостность Греции.

Оценив эту позицию как «слабость Москвы», американцы и британцы отвергли эти предложения советской стороны, заявив, что подходящей площадкой для обсуждения греческого вопроса может быть только ООН. Понятно, что советское руководство явно не желало перерастания греческого кризиса в крупный международный конфликт. Более того, как справедливо пишут ряд историков (А.А. Калинин, Дж. Иатридес[344]), для И.В. Сталина греческое коммунистическое восстание было «незначительным сражением холодной войны, которое он мог позволить себе и проиграть». Между тем, несмотря на указание Москвы, КПГ продолжала вооружённую борьбу с монархическим режимом короля Павла I, сменившего на греческом престоле старшего брата. Однако прекращение реальной помощи через Болгарию, а также закрытие по указанию И.Б. Тито границы между Югославией и Грецией делали перспективу разгрома ДАТ делом ближайшего будущего, и в августе 1949 г. греческие партизаны потерпели окончательное поражение. Потеряв контроль над горным массивом Граммос, в середине октября 1949 г.

Демократическая армия Греции вывела свои соединения в Албанию и объявила о прекращении огня.

в) Турецкий кризис 1945–1947 гг.

Как известно, в середине марта 1945 г. СССР в одностороннем порядке денонсировал трижды продлевавшийся советско-турецкий договор «О ненападении и нейтралитете», заключённый в декабре 1925 г. Однако уже в мае 1945 г., то есть практически сразу после капитуляции Германии, начались неформальные консультации о заключении нового договора, в ходе которых турецкая сторона предложила свой проект очередного соглашения, который предусматривал изменение режима Черноморских проливов в пользу СССР. Естественно это предложение Анкары вызвало соблазн «дожать» турок до полного удовлетворения всех советских требований, и поэтому в начале июня 1945 г. на встрече с турецким послом Селимом Сарпером нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов прямо заявил ему о желании советской стороны пересмотреть Московский договор «О дружбе и братстве», заключённый в марте 1921 г. При этом В.М. Молотов прямо дал понять, что «желательными условиями заключения нового соглашения» будет не только совместный турецко-советский контроль над режимом Черноморских проливов (с обязательным размещением там советской военно-морской базы), но и «исправление территориального вопроса» на основе Сан-Стефанского мирного договора 1878 г., поставившего победную точку в последней Русско-турецкой войне. То есть речь, по сути дела, шла об установлении новой государственной границы и передаче СССР «незаконно отторгнутых» территорий Карсской области и ряда уездов Батумской области и бывшей Эриванской губернии.

Как считают ряд историков (С.В. Мошкин, И.С. Иванов[345]), внешнеполитическая активность Москвы на турецком направлении была в известном смысле предсказуемой, поскольку победа над Германией привела к небывалому росту военного и политического влияния СССР во всём мире и дала И.В. Сталину