Убийство по лицензии - Светлана Успенская

По направлению следа был сделан вывод, что клиент движется курсом — юго-восток. Опрос жителей деревень Выкресты, Озерки, Усть-Ильма результатов не дал. Группу сопровождения встревожили известия о том, что в районе поиска в последнее время активизировались волки, но нас заверили, что в связи с осенним временем волки не слишком агрессивны и побоятся напасть на человека, тем более вооруженного.

Жительница деревни Каменки Евдоксия Клименкова сообщила, что накануне у нее пропали сушившиеся возле дома на веревке носильные вещи ее супруга, как-то: портки коричневые полушерстяные, майка голубая трикотажная с характерной дырой на боку, рубашка байковая клетчатая, без особых примет. А так же из незапертого по деревенскому обычаю дома исчезли: полбуханки серого хлеба, теша соленой рыбы, вареная картошка (из десяти картофелин в кастрюле осталось пять), надпито молоко, стоявшее в крынке возле печки. Поскольку от деревни Каменки до ближайшего жилья более тридцати километров по лесной тропе, поисковой группой был сделан вывод, что вещи и продукты могли быть украдены либо клиентом 47 ФВ, либо, возможно, совершившим побег заключенным колонии МТУ № 37/45, находящейся в семидесяти трех километрах от деревни. Однако на запрос в местные органы внутренних дел был получен ответ, что в последние дни побегов из колонии не было.

В связи с этим поисковая группа продолжала работу в направлении Нежская губа — Каменки.

Шестнадцатого сентября в 21.30 клиент был обнаружен группой поиска на станции Маломуйка, где он, очевидно, ожидал прибытия пригородного поезда на Архангельск.

Клиент, одетый в телогрейку и похищенные в деревне Каменки вещи, был найден спящим на лавке в зале ожидания. Его внешний вид не соответствовал фотографии, имеющейся в нашем распоряжении, но зато соответствовал словесному портрету Губкина А.В.: недельная щетина, закопченное костром, обветренное лицо, потрескавшиеся до крови губы. В результате беглого внешнего осмотра был сделан вывод, что ружья с ним нет, однако в отношении пистолета такого достоверного вывода сделать не удалось. Группа сопровождения продолжала ведение клиента, стараясь не попадать в поле его зрения.

В 22.15 клиент сел в пригородный поезд Маломуйка — Архангельск и в 23.57 прибыл на станцию назначения. Ночью в зале ожидания на железнодорожном вокзале клиент совершил кражу портфеля и бумажника у спящего пассажира, следующего проездом в г. Апатиты.

Проснувшийся пассажир обнаружил исчезновение бумажника с пятистами рублями и билетом на поезд и обратился в комнату милиций с заявлением. Была совершена облава на подозрительных личностей на вокзале. В результате оперативно-розыскных мероприятий были задержаны несколько праздношатающихся, в том числе и наш клиент.

Обворованный пассажир опознал одноразовую бритву, найденную в кармане у клиента, но так как одноразовые бритвы довольно широко распространены и их ношение в нагрудном кармане пиджака не является уликой, клиента отпустили. Похищенный бумажник клиент благоразумно выкинул в унитаз сразу же после кражи, что доказывает его опытность, а деньги истратил на билет до Москвы и пиво в вокзальном буфете.

Семнадцатого сентября в 6 часов утра 47 ФВ сел в поезд Архангельск — Москва, 9-й вагон, 48-е плацкартное место, боковая верхняя полка. Чтобы постоянно держать клиента в поле зрения, в состав проводников вагона номер 9 был внедрен сотрудник группы сопровождения Кривошеин П.С.

Прибытие клиента в столицу ожидается 19 сентября в 11.15.

Отчет о расходовании выделенных денежных средств при сем прилагаю.

Начальник группы сопровождения

Коломиец Е.Н.

8 сентября 1998 года».

РЕЗОЛЮЦИЯ

ЗАМЕСТИТЕЛЯ ДИРЕКТОРА ФИРМЫ «НЕСКУЧНЫЙ САД» ВЕШНЕВА К.С.:

«Всем участникам группы сопровождения клиента 47 ФВ, сотрудникам регионального отделения фирмы «Нескучный сад» в городе Архангельске, а также мотористу катера «Нескучный сад» Нечипайло К.Ю. (в качестве компенсации за утерянный ватник) выплатить премию в размере одного оклада за успехи в работе. Заместитель директора фирмы «Нескучный сад» Вешнев К.С.».

Слушая монотонный перестук колес, Парнов лежал на верхней полке и мрачно смотрел, как убегает назад топкий северный лес, как отступают болота, сжавшие в тисках полотно железной дороги, как проносятся мимо заляпанные дождем, печальные полустанки с серыми покосившимися избами и равнодушными коровами, жующими свою вечную жвачку.

У него была уйма времени, чтобы все обдумать, но думать он не мог. Он, кажется, потерял способность размышлять и анализировать в ту самую ледяную ясную ночь, когда метался по черному острову, а вдогонку ему летели рассерженно звенящие пули, когда, отстреливаясь, греб самодельным веслом, все больше погружаясь в душное молоко тумана, когда человек на берегу, стоящий на одном колене с карабином на изготовку, упал и остался лежать без движения… Он потерял способность рассуждать, но он мог бесконечно прокручивать в памяти страшные картины: бездонное дуло пистолета, истерично прыгавшее в руках девушки в красной куртке, кровавые отблески костра на его собственных ладонях, черные деревья, мчащиеся навстречу, и белое молоко тумана. И вновь — тот, с ружьем, упавший после его выстрела. А потом — тот светловолосый парень, бегущий по причалу, до боли похожий — на кого? На его сына, его Славку. Неправдоподобно похожий, как будто он — странный мираж, видение, вызванное болью, сгусток тумана…

Видения теснились, отступали, но упавший после выстрела человек вставал перед глазами снова и снова — коленопреклоненная фигура на берегу, в пятнистом бушлате, какой носят военные. Этот был один из тех двоих, которые гнались тогда за ним по лесу, — он видел их как будто на ладони, когда, отстреливаясь, лежал за грудой камней и считал про себя неспешные секунды. Секунды текли медленно, текли бесконечно, неторопливо, будто время растянулось в бесконечную резиновую ленту, а жизнь бесповоротно кончилась и только ее последнее мгновение застыло, не в силах двинуться вперед…

Что ему будет за то, что он убил человека? Что с ним сделают, если найдут? Неужели его все-таки найдут — песчинку, одну из миллионов, затерянную в гигантском бархане столичного мегаполиса?

Смогут ли его узнать те, которые остались на острове? Вряд ли. Он появился перед ними неожиданно, как чертик из табакерки, напугал всех своим оборванным диковатым видом и скрылся как нежить в тумане. Вблизи его видела только девушка — и то какие-нибудь одну-две секунды… Сможет ли она его опознать? Он был небритый, грязный, страшный…

Парнов погладил заскорузлой ладонью подбородок в мелких порезах от торопливого бритья. Если ему удастся вернуться в свою жизнь… Если удастся… Тогда несколько дней отдыха, пара горячих ванн, посещение косметического кабинета, маникюрши, массаж, крем, хороший парикмахер, дорогой костюм… Через неделю его будет не узнать! Никто и никогда не сможет доказать, что на острове был именно он, обеспеченный, уважаемый человек. Тогда можно будет и алиби себе подготовить, и адвоката нанять, и подмазать где надо… Только бы ему вернуться в свою прежнюю жизнь, только бы вернуться!

В кармане брякнула мелочь. Парнов пересчитал оставшиеся в кармане телогрейки деньги. Девятнадцать рублей пятьдесят копеек. Не пойти ли ему в вагон-ресторан? Чертовски хочется есть!

Нет, он не может сейчас идти в ресторан, надо экономить деньги. Еще небольшое усилие, решающий разговор — и он отпразднует свою победу в лучшем ресторане города! Он закажет… Что он закажет? Лобстеры, семгу под маринадом… Фрукты… Что-нибудь еще очень экзотическое… Он пойдет в ресторан один и будет есть, есть, есть… Он отпразднует свою победу, он насладится ею сполна. Да, он выиграл в этой игре. Он обманул их всех. Он переиграл всех, вырвался из клетки, и теперь именно он будет диктовать им свои условия. Да, это была жесткая мужская игра, в которой проигравших безжалостно пристреливают. Но он, именно он — победитель!

А сейчас надо все снова хорошенько обдумать…

Накануне решающего дня Вешнев обзвонил всех участников северного путешествия.

— Ждем вас в двенадцать ноль-ноль в нашем офисе! Для вас готов приятный сюрприз!

Участники охоты, заинтригованные многозначительными намеками, согласились. Лишь один Батырин изобразил донельзя занятого политика, чьи секунды драгоценны и отсчитываются поштучно по особому тарифу. Вешневу пришлось мобилизовать всю имеющуюся у него любезность и остроумие, чтобы уговорить депутата.

— Будет пресса, — многозначительно намекнул он, и голос политика неожиданно смягчился.

— А телевидение?

— Обещали быть, — схитрил Вешнев.

Таким образом присутствие Батырина было обеспечено…

Опустив тяжелые веки, Вешнев с облегчением откинулся в кресле. Эта порядком затянувшаяся эпопея уже стала надоедать ему. Скорей бы все закончилось, скорей! Еще немного — и он директор процветающей фирмы! И тогда они все будут в его власти — доверчивые, лопоухие клиенты, летящие как ночные мотыльки на свет фонаря на чудесные приключения. Он станет директором — и вот тогда развернется! Он поведет дела совершенно по-другому. И следа больше не останется от этих слюнявых историек с развернутыми точно в мелодраме сценариями, со спектаклями, разыгранными во всех странах мира, с пресловутой правдоподобностью, которую многие просто не замечают, с дурацкими группами сопровождения, которые трясутся над клиентами, будто те сделаны из хрупкого стекла…