Кощеевич и Смерть - Алан Григорьев

— Тебе говорили, что ты совсем не умеешь утешать? — пропыхтел Лис, подтягиваясь на руках, чтобы забраться на очередной выступ.

— А ты не умеешь слушать. Хочешь всё время действовать, несёшься куда-то… Говорят, петух, которому отрезали голову, тоже может пробежать пару десятков шагов. Но какой в этом прок? — голос Марены заглушило пение птиц, доносящееся из дыры над головой.

Это придало княжичу сил: свобода была совсем близко. Он принялся карабкаться ещё яростнее. Спорить со Смертью ему не хотелось, поэтому он только буркнул в сердцах:

— Ох, ну что ты ко мне пристала?

— Ты сам меня призвал. — Ишь, какая чуткая, услышала. — Считай, открыл врата, поманил пальцем. Ну и вот она я.

Лис уселся на небольшой выступ, переводя дух. Впереди была ещё примерно треть пути, но свод начинал закругляться, значит, ползти вверх станет ещё сложнее. Он же не паук какой-нибудь, чтобы по потолку ходить.

— А что, если я захочу отказаться от бессмертия? — Самое время, конечно, задавать такие вопросы, когда сидишь и болтаешь ногами над пропастью.

— Ты не сможешь. Это тебе не кафтан: захотел — надел, захотел — снял.

— Всё, что можно получить, можно и отдать. Разве не так?

— Хорошо, отдай прямо сейчас. И сдохни. Твои недоброжелатели будут счастливы. Сестрица Доброгнева — в первую очередь. Уж она-то больше всех мечтает увидеть твою голову, насаженную на пику, — усмехнулась Смерть. — У бессмертия высокая цена, дружок. Но ты же знал, на что идёшь.

— Знал, да не совсем, — Лис тяжко вздохнул. — В тот момент это казалось хорошим решением. Но, знаешь… я чувствую, будто у меня отрезали кусок души.

— Так и есть, — с серьёзным видом кивнула Марена. — Если хочешь знать, дружок, ты вырвался из власти судьбы. Нить твоей жизни свилась в кольцо и пошла по кругу. Это непростое испытание. Но ты неплохо справляешься. Я даже не ожидала.

— Я устал.

— Ещё бы: так долго карабкаться.

— Не в этом смысле. Устал от всего этого. — Забывшись, Лис развёл руками, пошатнулся и снова крепко ухватился за камень.

— Так я тебе и говорю: отдохни, — Смерть достала из-за пояса гребень и принялась расчёсывать свои длинные волосы.

— Ну, допустим, отдохну. А что будет потом?

— Этого тебе даже моя сестрица не скажет, а уж она чародейка из чародеек. Но пока мой серп не обрезал твою нить, всё можно исправить.

— Тогда я буду карабкаться, — решил Лис. — Вперёд и вверх!

— Воля твоя. Считай, что тебе удалось меня впечатлить, — Марена откинула голову назад, и её чёрные пряди обвили камни, будто змеи.

Княжичу даже показалось, будто бы он слышит тихое шипение. Ой, или не показалось?

За выступом, который только что обхватили его пальцы, скрывалось что-то узорное и чешуйчатое. Лис ощутил, как к горлу подкатывает удушливый ком. Но разжать руки означает упасть — и костей потом не соберёшь. Высота-то вон какая… Впрочем, бессмертный так или иначе выживет. Разве что восстанавливаться придётся долго. И не будет же его Смерть с ложечки кашкой кормить? Нет, надо держаться. Нельзя позволить глупым пальцам ослабеть от страха.

Он пытался уговаривать себя вслух, и это помогало, но лишь до момента, пока змея за выступом не пошевелилась. Чешуя зашелестела о камни, Лис от ужаса зажмурился, заорал — и заскользил вниз, обдирая грудь и живот. К счастью, не сорвался — смог уцепиться и повис, болтая ногами в воздухе. Задравшаяся рубаха давила под мышками.

— Вот всегда с тобой так, — Марена неодобрительно цокнула языком. — Любишь влететь в самое пекло, не думая о последствиях, нахватать полную корзинку бед, а дальше героически их одолевать. Когда думать головой начнёшь, разбуди.

— Ты что там, спать собираешься? — ахнул Лис.

В ответ донеслось равномерное сопение. Кажется, Смерть не притворялась.

— Да чтоб тебя!

Из последних сил княжич подтянулся — и обомлел, оказавшись нос к носу со змеюкой в руку толщиной. Тут уже даже крик застыл в горле. Чешуйчатая тварь не шевелилась, и Лис старался не шевелиться тоже. Ждать помощи было неоткуда. Во сне или наяву — он должен был сам справиться с этой напастью.

Спасительная идея сверкнула, будто молния: так, это же Сонное царство! И пусть у него не было таких сил, как у Марены, чтобы менять реальность по собственному желанию, но ведь это его внутренний мир. И в нём есть не только безжизненные камни и ядовитые змеи. Надо лишь копнуть поглубже, вспомнить о чём-нибудь хорошем…

Да, это было проще решить, чем сделать. Нелегко вспоминать счастливые моменты, когда ты висишь над пропастью, захлёбываясь страхом и отчаянием. И всё же мало-помалу Лису удалось успокоить ход мыслей.

Обрывки памяти были похожи на «волшебный фонарь», который княжич видел однажды на ярмарке у заезжих фокусников. Странное устройство умело показывать картинки в дыму костров. Вот и сейчас перед внутренним взором в серой дымовой завесе всплывали знакомые образы.

Руки матери, вышивающие алыми нитями птичку-весничку. Маленький Лис так любил эту рубаху. Помнится, даже плакал, когда окончательно из неё вырос.

Грустные тягучие песни родом из Дивнозёрья — волшебного края смертных, которые Василиса пела чистым, как ручей, голосом.

Первый галоп по степи. Свист ветра в ушах. Горячий конь. Разорванная перчатка. Он тогда здорово натёр руку, цепляясь за повод, но всё равно был до одури счастлив.

Первая колдовская песня. Не по книжке, а своя собственная, ещё на детских гусельках сыгранная. Лис созывал птиц, и очарованные заклятием пичужки не боялись юного чародея. Они садились на руки, на плечи, смешно умащивались на голове, словно в родном гнезде, путая княжичу волосы. А ещё — брали зёрна прямо с ладони. Потом привыкли и стали прилетать под его окно уже без всяких песен.

Первое свидание с Маржаной в Серебристом лесу. Случайное. Им пришлось притвориться влюблёнными, чтобы Кощей не