Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

На угольных горелках грелись склянки и горшки со странным содержимым. Криптман перебегал от одного к другому, регулярно помешивая, проверяя температуру и даже пробуя длинной деревянной ложкой. Он открыл огромный шкаф и извлек просторную рукавицу, расшитую непонятными символами. Он натянул ее на правую руку.

— Осталось недолго, — сказал он и, подхватив горячую склянку, вылил ее в центральный чан. Смесь забурлила и зашипела. Алхимик заткнул вторую склянку и хорошенько встряхнул, прежде чем добавить ее содержимое к смеси. Толстое облако едкого зеленого дыма заполнило комнату. Феликс закашлялся и услышал кашель Греты.

Когда дым рассеялся, Криптман осторожно опорожнил содержание третьей пробирки в чан. С каждой каплей над ним поднимался тонкий дымок разного цвета — сперва красный, затем синий и наконец желтый. Каждый раз клубы дыма принимали форму гриба и устремлялись прямо к потолку.

Алхимик успокоил бурление и уменьшил огонь под чаном. Он схватил маленькие песочные часы и перевернул их.

— Две минуты, — сказал он.

Победное чувство наполняло Феликса. Скоро Готрек выздоровеет, они вместе отправятся в «Спящего дракона». И он отплатит за все, что испытал по вине Вольфганга Лэммела.

Прежде чем упала последняя песчинка в часах, Криптман убрал котел с огня.

— Готово!

Он поглядел на Готрека, прежде чем подойти. Затем отмерил мензуркой жидкость в фарфоровый кубок. Феликс увидел, что ее внутренняя стенка размечена красными кругами и астрологическими символами. Он предположил, что это разный уровень доз и даже как-то забеспокоился, когда алхимик наполнил кубок доверху и протянул гному.

— Выпей все это залпом.

Победитель мгновенно проглотил жидкость.

— Оп! — только и сказал он.

Они встали и принялись ждать. Ждать. Ждать.

— Как долго это продлится?

— Гм, уже скоро.

— Ты говорил это час назад, Криптман! Сколько точно? — Костяшки пальцев Феликса побелели, так крепко он сжал пестик.

— Я же говорил, что процесс не имеет четких временных рамок. К тому же присутствует определенный риск. Возможно, что солнцецвет не лучшего качества. Ты точно сорвал цветы на закате?

— Сколько? Еще? — Феликс произнес оба слова четко и ясно, выразив голосом все свое раздражение.

— Ну, я… На самом деле это должно действовать мгновенно, выправив мнемонические доли и восстановив утраченные черты личности.

Феликс уставился на Победителя троллей. Готрек выглядел так же, как и до лечения Криптмана.

— Как ты себя чувствуешь? Ты готов последовать за своим предназначением? — мягко спросил он.

— А что это за предназначение? — откликнулся Готрек.

— Может быть, попробуем еще раз, господин Ягер?

Феликс одними губами произнес проклятье. Не получилось! Он подвергся жестоким побоям телохранителей Вольфганга. Он поднялся в горы, преодолев неописуемые трудности. Он едва избежал смерти от рук кровожадных мутантов. Он устал, и заболел, и весь в синяках, и проголодался. Но что хуже всего, у него проявился флюс. Его одежда превратилась в лохмотья, ему страшно хотелось вымыться. И все это по вине алхимика.

— Успокойтесь, господин Ягер. Не нужно так отчаиваться.

— Ах вот как, не нужно? — завопил Феликс. Криптман отправил его за цветами. Криптман обещал, что вылечит Готрека. Криптман испортил все мечты Феликса о мести. Он прошел через ад напрасно, по глупой указке глупого старика, который толком не знает свое глупое дело!

— Пожалуй, я принесу вам хорошее снотворное, чтобы успокоить ваши нервы. Жизнь кажется лучше после здорового ночного сна.

— Я чуть не погиб, собирая эти цветы.

— Послушайте, вы расстроены. Но ведь так просто понять — ваша ярость ничего не изменит.

— Зато я почувствую себя лучше. А вы почувствуете себя хуже, — и Феликс запустил тяжелым пестиком в алхимика. Криптман уклонился от удара. Пестик ударил Готрека по голове с громким стуком, и гном упал.

— Скорее, Грета! Позови стражу, — бормотал алхимик. — Господин Ягер сошел с ума. Быстрее, быстрее!

Феликс бегал за Криптманом вокруг лавки, стараясь ударить его ногой. Он испытал огромное удовольствие, когда схватил того за горло и начал сдавливать руки, безумно улыбаясь. Он чувствовал, как Грета пытается оттащить его от Криптмана — ее пальцы запутались в его волосах. Внезапно на лице алхимика отразилось удивление.

— Нет, я, конечно, ничего не имею против бессмысленной жестокости, человечий отпрыск, но за что ты собираешься задушить этого старика?

Мощный, как гранит, голос был тверд и скрипуч, и в нем звучала явная холодная угроза. Феликсу понадобилось несколько секунд, чтобы понять, кто говорит. Он отпустил горло алхимика.

— Кто это? И где мы? И почему моя голова ранена, Гримнир всех вас побери?

— Видимо, удар пестом пробудил все его чувства, — с удивлением произнесла Грета.

— А я, гм, я предпочитаю думать, что это подействовало мое средство, — прошептал Криптман. — Я же говорил, что сработает.

— Какие чувства? Что за средство? О чем говоришь ты, старый лунатик?

Феликс выпрямился и перевел дух. Он помог подняться Криптману, подобрал все склянки алхимика и вручил их ему, а потом повернулся к Готреку.

— Что последнее ты помнишь?

— Разумеется, нападение мутантов, человечий отпрыск. Какой-то меткий уродец угодил мне в голову камнем из пращи. А как я оказался здесь? Что это еще за ворожба? — требовательно спросил Готрек.

— Долго придется объяснять, — ответил его спутник. — Так что давай сначала выпьем пива. Я знаю одну маленькую уютную таверну здесь за углом.

Феликс Ягер многозначительно улыбнулся сам себе, и они направились в «Спящего дракона».

Кровь и тьма

«Разоблачив поклонников Слаанеша во Фридрихсбурге и обезвредив нескольких их приспешников, мы вновь отправились по дороге в Налн, оставив наших прежних мучителей на суд их сограждан. Я не знал, почему мы выбрали именно этот огромный город для окончания нашего путешествия — разве что потому, что у моей семьи были там деловые интересы.

Во время очередной остановки в таверне мы с Готреком решили, возможно, поддавшись какой-то слабости, что нам лучше свернуть с главной дороги. Неизбежным и предсказуемым было то, что наше решение идти через лес, принятое в пьяном угаре, принесло нам много горестей.

Желая избежать всех возможных встреч с представителями закона, мы вынуждены были уйти далеко от обычных поселений людей и углубиться в непроходимые чащи, в те области, которые слухи называют Черным Алтарем Хаоса. Менее всего мы подозревали, что скоро обнаружим доказательства этих слухов и что нам придется сразиться с самым могущественным из всех поклонников тьмы…»

Едва услышав приближающиеся шаги, Кэт постаралась съежиться как можно больше. Она еще глубже забилась в узенькое пространство между двумя каменными блоками полуразрушенного здания, надеясь, что эти твари не вернутся. Она знала, что если они придут и обнаружат ее, то непременно убьют.

Кэт все дальше продиралась внутрь, пока ее спина не коснулась каменной стены. Камни еще были теплыми от огня, горевшего внизу в гостинице. Ей показалось, что она в безопасности. Ни один взрослый человек не мог поместиться в таком узком месте, тем более эти здоровые твари. Но они могли убить ее, просунув туда копья или мечи. Она вздрогнула, когда вспомнила одного из этих уродов с щупальцами вместо рук, представив себе, как эти покрытые гнойной слизью конечности шарят, ища ее в темноте.

Она покрепче сжала молот-оберег, который дал ей один из отцов-храмовников и взмолилась Сигмару, чтобы он избавил ее от всех чудовищ со змееподобными руками. Она все пыталась выбросить из памяти, как в последний раз видела этого жреца, бегущего по улице и прижимающего к груди маленькую Лотту Бернхоф. А рогатый мутант мчался за ними с пикой. Оружие проткнуло одновременно жреца и пятилетнего ребенка, подняв их в воздух, как пушинку.

— Что-то ужасное произошло здесь, человечий отпрыск, — произнес незнакомый голос — глубокий и резкий, но не похожий на гнусавый писк мутантов. Выговор выдавал иностранца, словно бы рейкшпиль не был родным языком говорившего, как у гномов-чужестранцев, которых Кэт однажды обслуживала в гостинице.

Так говорил один из гномов, старый Ингмар, который считал себя путешественником, потому что однажды был в Налне. Они были маленькие, не больше ее самой ростом, но значительно шире и тяжелее, чем человек. Они носили плащи серо-стального цвета и, хотя назвались купцами, не расставались с секирами и щитами. Гномы печально беседовали низкими мелодичными голосами, а подвыпив, присоединились к пению крестьян. Один из них показал ей часы с кукушкой. Птица забавно хлопала железными крыльями и верещала металлическим голосом. Кэт умоляла лысеющего Карла, хозяина гостиницы, купить ей часы, но, хотя Карл и любил ее как собственную дочь, он только покачал головой и продолжил протирать стаканы, сказав, что не может позволить себе такую дорогую игрушку.