Звездоплаватели-трилогия(изд. 1960) - Георгий Мартынов

— На Арсене мы в один прыжок были бы на берегу, — сказал Второв.

Никто не ответил на это шутливое замечание. Сдерживая волнение, звездоплаватели молча смотрели на открывшийся перед ними пейзаж Венеры.

Внизу, под выходной камерой, раздвинулись двери одного из ангаров, и оттуда показалась висящая на «стрелах» электромоторная лодка. Сверху она была закрыта прозрачным пластмассовым кожухом, сейчас раздвинутым.

Второв установил лестницу, и все четверо, один за другим, спустились на борт судна, которое свободно могло вместить человек восемь. С центрального пульта были пущены в ход барабаны тросов, и лодка опустилась вместе с людьми на поверхность залива.

Баландин немедленно опустил в воду руку в тонкой перчатке. Он не почувствовал ни тепла, ни холода, — значит, температура воды приблизительно равнялась температуре человеческого тела. Термометр подтвердил это, показав плюс тридцать семь и две десятых. Профессор наполнил водой заранее подготовленные бутылки и тщательно закрыл их стеклянными пробками.

Коржевский взял на себя роль механика. Отцепив тросы, он включил мотор, и лодка медленно отошла от корабля.

Второв приник глазом к окуляру киноаппарата, снимая исторический момент, — началась первая экспедиция на Венере.

Белопольский вспомнил отъезд Камова и Пайчадзе восемь лет тому назад и всё, что произошло во время первой экскурсии по Марсу: встречу с американской экспедицией, выстрел Бейсона, ранение Арсена Георгиевича. Не случись тогда этой встречи, Камов не оказался бы в безвыходном положении. Ему не пришлось бы возвращаться на Землю на корабле Хепгуда, не пришлось бы подвергнуть себя губительному для здоровья увеличению веса. И он был бы сейчас здесь, с ними. В том, что Камова нет на Венере, виноват только Бейсон.

С чувством досады и раздражения, которое всегда появлялось при этом воспоминании, Константин Евгеньевич снова подумал о том, что преступление журналиста осталось безнаказанным. Переданный советским правительством американским властям, Бейсон был, правда, отдан под суд, но оправдан, — и оправдан только потому, что Камов и Пайчадзе отказались выступить свидетелями обвинения. Строго логичный, математический ум Белопольского не мог понять мотивов, которыми руководствовались его друзья; их решение удивило и даже огорчило его, но, верный правилу не навязывать своего мнения, он тогда ничего не сказал. За эти восемь лет Белопольский редко вспоминал неприятный ему эпизод и подумал о нём сейчас только потому, что остро почувствовал отсутствие Камова в знаменательный момент отъезда в первую экскурсию по Венере. С какой радостью уступил бы он своё место учителю и другу…

В двадцати метрах от берега лодка остановилась. Обрыв отвесно шёл вниз. Нигде не видно было удобного места, чтобы высадиться на берег. Высоко над головой виднелись края жёлтых кустов, которые и отсюда казались сплошной губчатой массой. Над ними, в самое небо, поднимались стволы деревьев; казалось, что тучи касаются их неподвижных вершин.

Ослепительно блеснула молния, ударившая где-то близко в противоположный берег, и оглушительный удар грома прокатился над лесом. Разведчики едва успели сдвинуть обе половины кожуха и закрыть лодку, как хлынул чудовищный ливень. Грозовой фронт, один из тех, сквозь которые недавно пролетал звездолёт, надвинулся на залив, мгновенно погрузив его в полную темноту.

Всё исчезло из глаз — корабль, берег, небо. Люди не видели ни воды, ни лодки, ни друг друга и только чувствовали, как сотрясается их судно под тяжестью сплошных водяных потоков, обрушившихся на него. Если пластмассовый кожух не выдержит напора воды, лодка будет мгновенно потоплена.

Почти одновременно вспыхнули прожекторы на шлемах Белопольского и Баландина. Осветилась клокочущая белая пена вокруг лодки, неразличимо сливающиеся друг с другом струи ливня и низвергающийся с высоты берега, совсем рядом, бурный водопад.

— Отведите лодку немного дальше от берега, — сказал Белопольский.

В его голосе не слышно было ни малейшего волнения. Казалось, что опасное положение, в которое они попали, его нисколько не тревожит.

Коржевский выполнил приказание, и лодка отошла на значительное расстояние от водопада.

— Как бы нас не вынесло в океан, — заметил Второв.

— Здесь нет ветра, — ответил Баландин.

— Когда мы летели на «СССР-КС2», — тоном лектора начал Белопольский, — то встретили грозовой фронт протяжённостью в тысячу километров. Если этот такой же, то он может пройти через несколько часов. Тогда нам следует отойти под защиту борта звездолёта. Если же фронт небольшой, то скоро пройдёт. Большинство грозовых фронтов на Венере небольших размеров. Поэтому лучше немного подождать, стоя на месте.

— А выдержит ли кожух?

— Он рассчитан на такой случай. Если он цел до сих пор, то таким и останется. Опасность нам не угрожает.

— Почему нас не вызывает корабль? — спросил Баландин. — Это очень странно. Борис Николаевич! — громко позвал он.

Никакого ответа не последовало.

— Может быть, на станции никого нет… — нерешительно сказал Коржевский.

— Это совершенно невозможно. Товарищ Мельников! — ещё раз позвал профессор.

Снова молчание.

— Они нас не слышат!

— Не могут не слышать.

Продолжительный, потрясающей силы раскат грома прервал разговор. Словно раскалывалось на части само небо Венеры, готовое обрушиться на «землю». Феерическим фейерверком засверкали одновременно десятки молний, осветив залив мерцающим светом. Близкой громадой выступил из мрака сквозь стену ливня исполинский корпус звездолёта, на котором огненной сеткой дрожали вспышки разрядов, точно на корабль обрушились потоки не водяного, а электрического дождя.

Гроза, казалось, ещё усилилась.

Лодка судорожно задрожала, и люди почувствовали, как она начала погружаться в воду. Бешено клокочущая пена всё выше поднималась по борту, захлёстывая нижнюю часть кожуха.

Внезапно на конце металлического форштевня загорелось голубое пламя, сжалось в маленький светящийся мячик шаровой молнии и лопнуло с оглушающим треском, рассыпав в темноте каскад голубых искр.

В наступившей на несколько секунд тишине неожиданно раздался голос Второва.

— Я знаю! — сказал он.

Никто не отозвался. Подавленные грозной мощью стихии люди молча ждали, — лодка продолжала медленно опускаться, точно какая-то непреодолимая сила затягивала её в пучину.

И вдруг, будто на экране, где один кадр сменился другим, гроза промчалась мимо. Раздался прощальный затихающий гром, и тёмный занавес ливня, быстро удаляясь, исчез за лесом противоположного берега. Всё приняло прежний вид, и даже низвергающийся с обрыва водопад как-то сразу прекратился.