Дамнат - Ростислав

— В Ассадхе? Ничего. Не Ассадху надо опасаться. Вернее, не только его. Самой Аннате он ничего не сделает. Мы ему не нужны. Опасность представляют северяне. Да, именно эти дикари биммы и добеи. Мы привыкли думать, что это животные. Привыкли относиться к ним свысока. А они — эти животные — нас ненавидят. Причем самой лютой ненавистью. Когда падет Басилит, нас ждет истребление. А если Ассадхе удастся уничтожить Источник, то… Аннаты просто не станет.

— Арутийское проклятие и так уничтожает нас, — возразил Аркера. — Разве нет?

— Да. Но вспомните, чему и кому мы обязаны? Вся слава и мощь Аннаты зиждилась на великом Источнике открытым Антом-пастухом. И вместо того, чтобы постараться побороть ужасное бедствие, постигшее наш народ тридцать лет назад, мы наоборот, лишь ускорили собственную смерть.

Эндр в раздражении махнул рукой.

— А, к чертовой матери тебя, Анастасий! Я понял, что ты герой, которого так недоставало здесь. Но, как ни крути, Басилиту не выстоять. И поэтому надо парнишку не кидать в пекло, а сберечь. Думается мне, Кипр был прав. Так что мы выполним заказ и схороним принца… тьфу ты! Короля, и принцессу. Вот и все. Уходим. Скоро рассвет.

У ворот Каллад обернулся и посмотрел на оставшуюся среди трупов одинокую рыхлую и нескладную фигуру советника. Жаль его. Что-то подсказывало, что вопреки своей внешности, привычкам и невоздержанности в еде и страстях, этот человек искренне желал своей стране блага.

Тень, скорбь

Тимьян бежал, расталкивая спасающихся горожан, которых становилось все больше. Бежал к южным воротам, надеясь вырваться из Басилита.

Кинжал…нет, бледу он оставил в доме Мариши. Надел неприметный серый плащ, нашедшийся в шкафу. Всё, прошлого больше нет. Он один на всем белом свете. Его имя — не Тимьян. Отныне он — тень. Пшута, на языке «бессмертных».

— Если я низший, — задумчиво глядя на глиняную кружку с пивом, спросил мальчик, — то ты кто?

— Допивай, — вместо ответа сказал Туут. — Надо идти. И не задавай глупых вопросов. За глупые вопросы следует наказывать.

Тимьян вдруг заметил, что кружка имела неправильную форму.

— И почему ты меня сейчас не ударил? — поинтересовался он. — Ведь я задал глупый вопрос.

Старик с наслаждением отхлебнул, не спеша поставил свою правильной формы кружку на камень подле себя.

— А как ты думаешь, низший?

— Кто ты? Ты и правда монах?

Туут на мгновение задумался, затем сказал:

— Доверься чутью, низший. Скажи то, что может тебе показаться странным. Ну? Смелее!

— Ты бессмертный?

Старик расхохотался.

— Слишком просто, низший, — отхлебнув еще глоток, ответил он. — Если хочешь бессмертия, не будь человеком. Запомни это.

— Хотеть и быть бессмертным — не одно и то же…

Рука с кружкой застыла в воздухе.

— Что ты сказал, низший?

— Ты не бессмертный.

И мальчик посмотрел на него. Туут удивленно приподнял бровь.

— Прошлого нет, — продолжил мальчик, словно во сне.

— Так, — довольно кивнул Туут. — Продолжай.

— Я — тень. И моя кружка не совершенна.

С этими словами мальчик швырнул свою кривую кружку о стену лачуги и пошел прочь.

— Я заплачу за ущерб, хозяин, — бросив монету в пыль, сказал Туут. — Мальчик потерял отца, понимаешь?

Грохот нарастал. Война была уже близко. Дым и пыль поднимались в небо, а затем, оседая, пачкали стены ущелий с многочисленными островками сосен и елей, цеплявшихся за осыпающиеся склоны, и неотвратимо двигаясь по улицам, захватывая беженцев в свои удушливые объятия.

А еще этот пронзительный вой, издаваемый дайрами. Всего-то пара штук, а сколько страха! Дайры не причиняли вреда — то были всего лишь призраки, но они наводили просто животный ужас. Смешавшись с криками, воплями, бранью обезумевшей толпы, заполонившей улицы и лавиной двинувшейся к южным воротам, родился неповторимый гул, вводивший чуть ли не в экстаз, только усиливавшийся от вида сломанных телег, брошенных на произвол судьбы лошадей, плача потерявшихся детей, домашней утвари, разбросанной по мостовой.

Отовсюду неслись разговоры о мертвяках имеров. Как так получилось, что мервы проникли в город — загадка. Голову не покидала мысль о предательстве. Страх заставляет людей делать то, на что они никогда бы не решились. Одни впускают врага в дом, другие готовы без раздумий бежать туда, куда никто вот уже тридцать лет не решался соваться. С другой стороны, что они знают о магии имеров? Последние войны с ними закончились, если он верно помнил из летописей, что заставляли его читать в киновии, семьсот лет назад. И кто такие эти биммы, добеи, прочие северяне? Они не знали, с кем сражаются. Да и зачем сражаться? Чтобы удержаться на клочке земли между смертью и смертью? Город был обречен. И все жертвы напрасны.

Тимьян сбавил шаг и слился с толпой, накинув на голову капюшон. Он напряженно размышлял. Надо было покинуть город во что бы то ни стало. Первая преграда — южные ворота. Они заперты вояками Анастасия и короля Даксима Первого. Тимьян усмехнулся, услышав эту новость. Надо же, оказывается, им надо было увести не кого-нибудь, а короля. Хотя… какое это имеет значение! Для тысяч людей — простолюдинов, солдат, бежавших со стены, вельмож и их слуг, торговцев, шлюх, воров, — любая новость, прозвучавшая здесь, лишь приближает их к смерти.

Где, интересно, Дакси? И остальные? Тимьян отогнал эту мысль. Не время сейчас думать об этом. Он порвал с прошлым, чтобы вернуться к еще более далекому прошлому.

— Знаю, что ты хочешь сделать, — произнес Туут. — И я тебе скажу банальную, в общем-то истину: от прошлого не убежишь. Вот так просто, низший.

— Ты знаешь, что я уже давно не низший, учитель, — ответил Тимьян. — И я не могу иначе. Киновии больше нет.

— Киновии нет, — согласился Туут, вдохнув запах гари, витавший вокруг. — Но прошлое есть. Запомни это. Или оно тебя настигнет, или ты его примешь, чтобы раз и навсегда изменить. Ты понял меня, низший?

— Я больше не наемник, — тихо говорил Тимьян, опять, как и много лет назад, вдохнув запах гари, витавший вокруг. — Я не головорез Эндра. Я снова низший. Я буду звать себя Пшутой. Прав был старик, от прошлого не убежишь.

Но потом Тимьян подумал, что будет после того, как он выйдет за пределы города? Полдня пути по тракту вдоль Королевского ущелья до последнего кордона. Кордон представлял собой массивные стены, преграждавшие путь в долину. Ворота из стали толщиной чуть ли не в локоть. И отряды лучников на боевом ходу, на высоте в четыре человеческих роста. Кордон охранялся элитными частями идшукантов Канга, которым нипочем была скверна Арута. Несколько сотен отборных