Без сценария. Эпическая битва за медиаимперию и наследие семьи Редстоун - James B. Stewart

Розетти догадывался, что этот неожиданный звонок как-то связан с #MeToo. До него доходили слухи о Мунвесе. "В чем дело?" спросил Розетти.

Мунвс объяснил, что Марвин рассказал Ронану Фэрроу о том, что он познакомил Мунвса с женщиной, и Мунвс совершил над ней сексуальное насилие. После этого Марвин столкнулся с ним, и якобы на светском мероприятии произошла какая-то потасовка.

Розетти был потрясен. Они с Марвином оставались друзьями еще со времен группы поддержки, но ничего подобного он не помнил.

"Боже, прости меня, Лес. Что ты хочешь, чтобы я сделал?" - спросил он.

"Мне нужен номер Майка", - ответил Мунвес. Розетти предложил сначала позвонить Марвину.

"Хорошо, перезвоните мне", - сказал Мунвес.

Розетти немедленно позвонил Марвину. Он не мог поверить, что его старый друг разговаривал с репортером, не говоря уже о том, чтобы обвинить Мунвза в сексуальных домогательствах, которые в лучшем случае были слухами. Возможно, Розетти уже не был близким другом Мунвеса, но меньше всего ему хотелось, чтобы один из самых влиятельных людей в Голливуде злился на него.

"Лес только что позвонил мне и очень расстроился", - сказал Розетти. "Он сказал, что эта девушка просто вылезла на свет".

"Разве ты не помнишь?" Marvin asked. "В ту ночь он кричал на меня?"

"Я совсем не помню, Майк", - ответил Розетти. "Мы все так делали". Розетти был раздражен своим старым другом. "Зачем тебе давать интервью и ставить свое имя? Какого черта ты делаешь?" - спросил он в отчаянии.

"Что значит "почему"?" Marvin snapped. "У меня нет причин сдерживаться".

"Ну, Лес говорит, что не помнит тебя", - сказал ему Розетти.

"Лес Мунвс говорит, что не помнит меня?" недоверчиво спросил Марвин. Это было так оскорбительно.

"Перезвоните Лесу, дайте ему мой номер и скажите, чтобы он позвонил мне напрямую", - проинструктировал Марвин.

"Хорошо, - сказал Розетти, - но не впутывайте меня в это дело. Я не хочу в это вмешиваться".

Примерно через два часа Мунвес позвонил Марвину. Он начал говорить, но Марвин прервал его через несколько секунд.

"Лес, я не могу поверить, что ты только что сказал Розетти, что не помнишь меня", - сказал он.

Мунвес, похоже, защищался. "Я сказал Дику, что не помню этого инцидента, - сказал он.

"Я не понимаю, как ты мог забыть меня", - сказал Марвин.

"Я тебя не забыл", - повторил Мунвес, хотя Марвин ему не поверил. "Майк, я не помню эту женщину", - продолжал Мунвес. "Я ничего о ней не помню".

Марвин сказал Мунвесу, что он помнит, как организовывал встречу между Мунвесом и Джонсом, но не помнит, что было потом. Мунвс выразил удовлетворение, и они повесили трубку.

Но когда CBS передала эту информацию в The New Yorker, Лавери, проверяющий факты, сказал: "Это не то, что он нам сказал", и предоставил более подробную информацию о предыдущем рассказе Марвина.

Мунвес перезвонил Марвину. "Послушай, просто скажи мне правду", - сказал Мунвес. "Обещаю, я не сержусь на тебя. Я просто хочу знать, что ты сказал".

Марвин более подробно рассказал о том, что он сказал Лавери. Инцидент произошел, когда Мунвес работал на Fox, и Марвин столкнулся с Мунвесом на собрании их мужского коллектива, где Мунвес накричал на него. Марвин придерживался фактов и ничего не приукрашивал для The New Yorker. Джонс никогда не говорила ему, что Мунвес напал на нее.

Мунвес заявил, что он до сих пор не помнит Джонса.

"Джанет Джонс, вы не помните, чтобы я ее посылал?" спросил Марвин. Мунвес ответил, что не помнит.

"Что ж, это случилось, Лес, - сказал Марвин.

Мужчины еще немного поболтали. Мунвес спросил о Kingston Trio. Марвин рассказал ему, что группа раскупается практически на каждом концерте.

Тон Мунвеса смягчился, и он вдруг заговорил как друг и доверенное лицо, которым он когда-то был. "Знаешь, Майк, они действительно пытаются взять меня здесь".

На следующий день Эндер из CBS спросил Лавери, брал ли он интервью у Марвина. Тот ответил, что да. "Вам лучше вернуться к нему", - предостерег Эндер. "У него было много проблем с вашей историей".

Тогда Лавери снова позвонил Марвину. Казалось, что он дозвонился до другого человека. Марвин был зол. "Я не хочу иметь с этим ничего общего", - сказал Марвин. Лэвери перечитал свои записи предыдущего разговора. "Я ничего такого не говорил", - настаивал Марвин. "Вы все неправильно поняли. Я не собираюсь с вами разговаривать".

Он повесил трубку.

Хари, Клигер и большинство других членов совета директоров ничего не знали ни о звонках в New Yorker, ни о возникших в результате этого беспорядках в коммуникационном подразделении CBS. 24 июля все более расстроенный Клигер вновь обратился с письмом к главному юрисконсульту CBS Ту: "Несмотря на очевидную важность этих вопросов, прошло уже две недели без какого-либо ответа. Такая задержка неприемлема. Пожалуйста, предоставьте запрашиваемую информацию до конца этой недели".

Он также призвал провести на следующем заседании совета директоров, намеченном на 30 июля, исполнительное заседание без Мунвеса, чтобы обсудить усиливающиеся слухи о Мунвесе и необходимость дальнейшего расследования.

Ту ответил в четверг, 26 июля, решительно закрыв дверь на требования Клигера и ничего не сказав о готовящейся статье в New Yorker: "Как вы, несомненно, понимаете, мы не согласны с вашей характеристикой того, как решаются и решались эти вопросы, а также с вашим рассказом о предшествующих событиях. Мы не сочли продуктивным вступать в дальнейшую письменную дискуссию по поводу этих фактических разногласий, поскольку мы уже изложили свою точку зрения по этим вопросам".

Когда дата выхода журнала The New Yorker приблизилась, Мунвес заявил, что сам поговорит с Фэрроу, хотя и в фоновом режиме. Никто не думал, что на таком позднем этапе CBS сможет полностью сорвать эту историю. Но Мунвес был вооружен записями с длинным списком предполагаемых фактических ошибок - в основном, дат, времени и деталей, - и он полагал, что в сочетании с его обаянием и откровенностью это может привести к смягчению материала.

Когда Фэрроу взял трубку, он спросил, может ли к ним присоединиться специалист по проверке фактов. Мунвс отказался, он хотел, чтобы беседа проходила один на один. Они проговорили чуть больше часа. Мунвс просмотрел свои записи. Он подчеркнул, что утверждение о Питерс было абсурдным, учитывая, что она была бывшей девушкой Самнера (и его постоянной спутницей). Единственная причина, по которой Мунвс встретился с Питерс, заключалась в том, что Самнер подталкивал его к тому,