Торговец душами - Мария Морозова

- А если подробнее?

- Арн посчитал, что может довести человека до той грани, когда тело еще живо, а душа уже почти нет - как пустой, но крепкий сосуд. И тогда он предложит жертве сделку: избавление от боли и страданий в обмен на согласие впустить в себя иную суть. Мерторн поддержал его. Мне вообще показалось, что он считал себя кем-то вроде эмиссара Той стороны, который откроет ей путь сюда, создаст вместилища для более сильных и достойных сущностей.

- Но Хартингтону вы это не говорили? – чуть прищурившись, проницательно заметил Илви.

- Нет. Вейн был бы против того, чтобы в теле его жены жила другая сущность. А Арну с Мерторном были нужны ресурсы. Поэтому они поддерживали в нему веру в то, что Гниль станет спасением для Ванессы.

Я закрыла глаза, закусив губу. Пусть мне сразу было понятно, что Вейн Хартингтон все это время жил ложной надеждой, от осознания того, как подло и цинично его обманывали, сжималось сердце.

Стэнтон прерывисто вздохнула и продолжила:

- Именно в тот момент ему попалась женщина по имени Лилиан Лагерт. Арн обработал ее так, что она чуть не покончила с собой. Но после подсадки Гниль прижилась.

– Как они определяли, прижилась Гниль или нет? – глянула я на Риана.

Он кивнул и повторил мой вопрос в маленький микрофон. Следователь Илви услышал его, и переадресовал Саманте Стэнтон.

– Мертон видел это, – поморщилась та. – Он видел, что Гниль не рассеялась, а осталась внутри. Да и сама женщина изменилась. Она сразу стала спокойнее, холоднее, даже сильнее физически. Как будто ее тело и правда заняла какая-то другая сущность.

Меня передернуло.

– Это позволило вам посчитать эксперимент удачным? – поинтересовался мужчина.

– Нет. Арн понимал, что один успешный случай ни о чем не говорит. Да и не было понятно, как оно поведет себя дальше. Мы оставили Лагерт в доме Хартингтона на несколько месяцев, и на первый взгляд все было хорошо. Так что потом ей разрешил уехать. У нас появились новые… пациенты, и Хартингтон сказал, что не хочет превращать свой дом в общежитие. Да и было бы слишком подозрительно.

– По какому принципу вы выбирали подопытных?

Стэнтон прерывисто вздохнула.

– Это было не слишком легко. Нам нужен был одинокий человек, без друзей и родственников, не старый, относительно здоровый и с какой-нибудь трагедией в недавнем прошлом.

– Трой Илькен, Клейтон Стирлинг, Честер Ков, – следователь зачитал список жертв.

– Да. После Лагерт были Ков, Стирлинг и Илькен, если по порядку. Последним стал Лидс. Про Кова мне рассказала знакомая, которой он однажды здорово нахамил. Про Стирлига – мой человек в гостинице. Стирлинг всем жаловался, какое несчастье с ним произошло, и выбивал себе скидки и рассрочки. Лагерт, Илькен и Лидс лечились у нас.

Как рассказал мне Риан перед допросом, мужчину, который ворвался в ту ночь в особняк Хартингтона, зовут Дэмиан Лидс. Год назад у него из-за врачебной ошибки при родах умерла жена, и именно это привело его в Келтон и сделало жертвой сумасшедших экспериментаторов. Нам удалось извлечь из него Гниль, но пока он еще не пришел в сознание. Хотя я надеюсь, что с ним все будет в порядке.

- У всех у них были точки, которые мы могли раскрутить. У Лидса и Лагерт – потеря близких. У Кова – предательство и позор. У Стирлинга – деньги. А с Илькеном мы сыграли на том, что когда-то у него был шанс встать на ноги, но он его упустил.

– Вы поддерживали связь со своими подопытными? – Новый вопрос следователя.

– Старались, но постепенно они переставали выходить на связь. Я… я отвечала за это.

– Это не заставило вас насторожиться?

– Поначалу нет, – женщина дернула плечом. – Мне удалось узнать, как погибли Илькен и Стирлинг, но я посчитала, что это какое-то дурацкое стечение обстоятельств. Лагерт просто пропала. Когда перестал отзываться Ков, я насторожилась. Но проверить ничего не успела.

– Что происходило в последнее время?

– Хартингтон начал торопить. Он хотел увидеть жену живой и здоровой, поэтому потребовал от Арна и Мертона хоть каких-нибудь сроков. Тогда они решили, что новая пациентка будет последней.

Я хмыкнула. Ведь она говорила явно обо мне. И было очень лестно, что именно об меня это чудовище обломало свои зубы.

– Женщина по имени Соня Милс подвернулась очень удачно. У нас был свой человек в гостинице, и он сообщил нам, что есть постоялица, которая только и делает, что пьет, страдает и ноет. Мы взяли ее в оборот по полной. Захотели за несколько дней довести до нужной кондиции и подсадить Гниль. А потом держать в доме Хартингтона и не выпускать. Вот только все пошло наперекосяк.

На моих плечах сжались руки оборотня. Я сделала шаг назад, прижимаясь к его груди и тихо вздохнула.

– Какое место во всей схеме занимали вы?

Стэнтон отвела взгляд и нервно поправила волосы. Было видно, что вопрос ей очень неприятен. Ведь из всех шайки она одна осталась в живых, и, наверное, женщине очень хотелось свалить все на подельников, постаравшись выставить себя жертвой обстоятельств. Но Илви смотрел на нее пристальным, немигающим взглядом. Будто говорил, что не постесняется привести менталиста, если ему что-то не понравится. И Стэнтон сдалась.

– Я все организовывала. Покупала материалы, лекарства. Договаривалась с теми, кто нам невольно помогал в санатории. Ну… пропустить пациента без очереди на особые процедуры, сообщить ему какой-нибудь страшный диагноз… Платила секретарше Кэрлиса тоже я. Поддерживала связь с… с пациентами. С леном мэром. Вы знаете, что они с Хартингтоном организовали контрабанду драгоценных камней?

– Мы предполагаем. Мэр Рингранд уже арестован.

– Хартингтону нужны были деньги. На маг-аккумуляторы для жены, на лабораторию, да и на все остальное. И они на пару с мэром придумали схему, как возить из Рихштайна камни. Уже не один год этим занимаются.

– Я понял. Что ж, думаю, на сегодня все, – Илви выключил диктофон и поднялся.

А Стэнтон сорвалась:

– Я не делала ничего плохого, – взвыла она. – Просто помогала любимому мужчине, а потом уже