Экзистенциализм. Возраст зрелости - Петр Владимирович Рябов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот замечательная, мудрая и шутливая фраза из «Опытов» об этом (напоминающая и о Чжуанцзы, и о Кэролле), мне кажется, бесконечно много можно медитировать над ней. Это одно из наиболее любимых мною изречений Монтеня – прелестный пример инверсии: «Когда я играю с кошкой, кто знает, не забавляется скорее она со мной, чем я ею?» А и в самом деле: кто с кем играет, кто над кем тут потешается?!
То есть не стоит думать, что это – звери, которые годятся только на то, что мы их должны пустить на шерсть и мясо! И больше-де они ни на что не пригодны. Животные, как минимум, обладают не меньшими, чем мы, люди, талантами и способностями. Вовсе человек не венец мира! С одной стороны, человек не подобен Богу, а Бог не подобен человеку, сокрыт от него, не доступен нашему познанию; с другой стороны, человек проигрывает даже животным. И, конечно, лично мне подобная позиция намного ближе, чем Декарт с его животными-автоматами (от которых недалеко – у Ламетри и Гольбаха – и до Человека-Машины и Мира-Машины!).
Вот еще послушайте, пожалуйста, как замечательно: «По суетности воображения он равняет себя с Богом, приписывает себе Божественные способности, отличает и выделяет себя из множества других созданий, приуменьшает возможности животных, своих собратьев и сотоварищей». Человек не подобен Богу и не выше животных. И тут мы замечаем, что Монтень говорит здесь уже не как скептик – а как кто? Как стоик и эпикуреец (при всей их взаимной противоположности и борьбе). Многие исследователи говорят, что Монтень развивался от скептиков к стоикам и эпикурейцам. Я думаю, у него все рядом, синтез. Он не партийный человек не только в вопросах политики, но и в вопросах философии. Как известно, это стоическая мысль: доုлжно жить в согласии с природой, природа как нечто великое и абсолютное.
С другой стороны, эпикурейские мысли о наслаждении, о радостном отношении к жизни. Монтень призывает человека жить осознанно, осмысленно, жить в скромности, в самопознании, в смирении, уединенно и призывает нас радоваться мимолетной жизни. Вот мы встречаем в «Опытах» совершенно эпикурейский тезис: «Отличительный признак мудрости – неизменно радостное восприятие жизни».
Подобно эпикурейцам (но не стоикам!), Монтень резко разделяет Божественное и природу. Как некогда античный деист Эпикур вынес богов за скобки мироздания, поселив их в «междумириях» (интермундиях), так же поступает и Монтень. Только для него Бог играет более важную роль: Он связан с человеком через веру и через тайну. Призыв радоваться, не высовываться, жить скромно, независимо и уединенно, культ дружбы – эпикурейская струя в мировоззрении Монтеня. (Впрочем, культ мужской дружбы в сочетании с пренебрежением к любви к женщинам – общая античная мысль.) А стоическая тенденция у него – когда он говорит о природе как о высшей инстанции, которая выше всего, и выше нас, а мы ее часть, мы не выше животных, а может, даже ниже.
Очень интересно и поучительно нам, живущим в страшную эпоху краха и банкротства культуры Нового Времени, посмотреть, как Возрождение разрушается и приходит к самоотрицанию в творчестве Монтеня. Гуманизм, антропоцентризм, титанизм саморазрушаются. И последовательно категорически отрицаются им – и через сравнение человека с Богом, и через сравнение его с природой.
Ну и, конечно, через все «Опыты» лейтмотивом проходит старая античная мысль о философии как об искусстве жить. Иметь мужество принимать жизнь со всеми ее скорбями, глупостями, катастрофами, играми, условностями. У Монтеня много мыслей и высказываний на этот счет. Монтень призывает человека, помимо скромности и самопознания, еще к одной важнейшей добродетели – к естественности и простоте. Ничего не изображать, не пытаться казаться величественнее, прекраснее и мудрее, чем ты есть. Проделав путь из купцов в дворяне, Мишель Монтень не признает сословных перегородок и издевается над фальшью светской придворной жизни.
Тут, конечно, отчасти выход на политику, со всей ее суетностью, несправедливостью, бесчеловечностью, ложью и отчуждением. И Мишель Монтень, наверное под влиянием своего друга-протоанархиста Ла Боэсси, мудро считает власть и политику чем-то плохим. Да, власти надо повиноваться – ничего не поделаешь. Но при этом ее надо презирать. Политика – это вообще важная экзистенциальная тема. Человек, когда вступает в сферу социального и политического, неизбежно отчуждается, начинает жить фальшиво и неподлинно. Поэтому многие философы, от Эпикура до Кьеркегора, проповедовали культ уединения. «Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря», – как все вы знаете от поэта. Сартр позже об этом будет много размышлять и писать. Это эпикурейская тема: «Проживи незаметно!» Равенство людей, свобода, дружеское общение, самопознание и созерцание, отказ от любых поз и имиджей. Даже вспомните вступление к книге, которое я цитировал в начале своего доклада, где он готов показать себя всем нагишом.
На эту тему пара цитат из «Опытов»:
«Человек может быть лишь тем, кто он есть. Он способен выдумывать лишь в меру собственного опыта. Какие бы усилия он ни предпринимал, ему всегда будет известна лишь собственная душа».
То есть мы – это мы. Для нас отправной пункт – лишь наш собственный опыт, и высшая цель – самопознание, обретение целостности, осмысленности и «неслыханной простоты» (по Пастернаку). Но при этом люди обычно очень суетятся. Что-то изображают, имитируют, говоря простым языком – выпендриваются. Как и Паскаль, его продолжатель и во многом ученик, философ из Гаскони демонстрирует невероятную противоречивость и странность человеческой натуры. Монтень как тонкий психолог-парадоксалист, постоянно показывает человеческую противоречивость: люди пытаются выйти из себя, бегут к миру; а когда мир их не устраивает, они к себе возвращаются.
«Не достигнув желаемого, люди делают вид, что желали достигнутого».
Это напоминает басню Эзопа и Лафонтена «Лиса и виноград» в кратком изложении.
Или вот еще, про
