Нелегал. Том 1 - Павел Николаевич Корнев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У них по всем серьёзным исследованиям материалы собраны, — сказал он, так и оказалось.
— Если обработке гипнокодами и в самом деле подверглись обе группы соискателей, — пробормотал Городец, наскоро просмотрев документы, — придётся брать гражданина Резника в разработку.
Альберт Павлович презрительно фыркнул.
— Его там и близко не было. Всё на Ломового свалит.
— А это мы ещё посмотрим! — буркнул Городец, вновь позвонил на Кордон и на сей раз приказал опросить всех, кто имел хоть какое-либо отношение к реализации проекта, вплоть до работавших те в дни вахтёров.
Эдуард Лаврентьевич закурил, стряхнул с папиросы пепел и многозначительно произнёс:
— А ведь это диверсия, товарищи! Проваленный эксперимент ещё можно списать на банальную ошибку, но инициатива по его дальнейшему масштабированию — вредительство чистой воды! Когда бы ещё эту аферу на этапе апробации разоблачили! Институт бы кучу денег от действительно перспективных исследований успел отвлечь! А сколько человеко-часов высококлассных специалистов в трубу вылетели бы? — Он вновь затянулся. — И это не банальная халатность! Тут надо зарубежные следы искать, наш хлеб! Я считаю, следует незамедлительно поставить в известность руководство!
Старший советник Спас одобрительно улыбнулся.
— Красиво дело шьёшь. Уважаю.
Приютивший нас специальный агент аж взвился.
— Илларион Валерианович! Я бы вас попросил!
Тот благодушно рассмеялся.
— Да шучу я. Шучу. Ты ещё возможную дискредитацию института упомянуть забыл.
Городец недовольно поморщился и заявил:
— Прежде чем что-либо предпринимать, дождёмся звонка из больницы. Пока конкретика не появится, никто нам санкцию на задержание Резника не даст.
Эдуард Лаврентьевич тяжко вздохнул, вдавил папиросу в пепельницу и спросил у меня:
— Пистолет где взял?
— У нападавших отобрал.
— Да не лепи ты горбатого! Не отследят его, не развалится твоя версия?
— Пистолет я нашёл, — ответил я в общем-то чистую правду. — Его кто угодно найти мог, так полагаю.
Необычайно молчаливый сегодня Альберт Павлович лишь улыбнулся уголками губ и уточнять мои показания не стал, хоть явно сообразил, что я в своё время самым бессовестным образом проигнорировал его приказ избавиться от оружия.
Как бы то ни было, специального агента ответ всецело удовлетворил.
— И вот ещё какой момент, — указал он на меня. — Если Петра в изоляторе срисовал кто-то из людей Резника, ему и о визите оперативников сообщат! Надо незамедлительно документацию изымать, пока все улики не уничтожили.
— Всё что можно зачистить, давно зачищено, а свидетелям из числа соискателей рты никак не заткнуть, — покачал головой Георгий Иванович. — Сбежать — не сбежит. О наружном наблюдении я распорядился… так скажем… некоторое время назад.
— О, как! — оживился Спас. — Во взломе инсценировку заподозрил? Вот это чуйка!
Городец скривился так, будто лягушку проглотил.
— Нет, просто новые обстоятельства вскрылись. Подозрения, так скажем, которые к делу не подошьёшь. Давайте сейчас не будем об этом.
«Новые обстоятельства» — это либо Лизавета Наумовна до Альберта Павловича моё сообщение донести успела, а тот им с Городцом поделился, либо Митя патрону полный расклад сдал, пока я в дороге был.
Зазвонил телефон, Георгий Иванович поднял трубку, выслушал сообщение и, поблагодарив собеседника, вернул её на рычажки.
— Готовы результаты экспертизы изъятого на месте происшествия ножа, — оповестил он всех. — Длиной и формой клинок соответствует орудиям убийства Чертопруда и Красовского.
Знакомыми показались обе фамилии, я порылся в памяти и припомнил, что профессор Красовский был заведующим кафедрой системной оптимизации до Орлика. Зарезали его в начале года.
— Ну вот! — вскочил на ноги Эдуард Лаврентьевич. — Они и Орлика подорвали, и кадр из оперчасти тоже на их совести! Это же натуральная диверсионная ячейка!
— Формально — террористическая, — отметил Спас.
— Пока что у нас есть только излишне впечатлительная барышня и её дружок-социопат, — спокойно произнёс Альберт Павлович. — Никаких улик против Резника нет.
Городец тяжело вздохнул и поднялся на ноги.
— К себе пойду, — объявил он. — А вы тут продолжайте. И, Эдуард, дай ему нитку с иголкой, пусть рубашку в порядок приведёт.
Майор оставил нас, а я взялся штопать оставленную ножом прореху, но почти сразу меня отвлёк Альберт Павлович,
— В больнице сказали, что у Инги Снегирь помимо всего прочего наблюдаются остаточные признаки обширного спазмирования внутренней энергетики, — произнёс он и спросил: — Что там у вас стряслось?
— Что ещё говорят? — вскинулся я. — Какие у неё перспективы?
— Восстановится, — уверил меня куратор. — Так что с ней случилось?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Но это точно не последствия перенапряжения. Она даже к сверхсиле обратиться не успела! Там какое-то непонятное световое воздействие было, будто стробоскоп замигал. Меня ослепило, а у Инги, такое впечатление, каналы энергетическими сгустками перекрыты оказались. Просто я их ещё до приезда медиков почти полностью растворил.
Сотрудников ОНКОР моё заявление нисколько не заинтересовало, а вот Альберт Павлович вцепился почище клеща, принялся выспрашивать подробности и выпытывать детали. Даже какие-то пометки в блокноте делал, не полагаясь на свою вроде как безупречную память.
Он так деталями нападения не интересовался!
Городец вернулся через полчаса, с порога объявил:
— Работаем!
Эдуард Лаврентьевич едва ли не выпрыгнул из кресла. В противовес ему Илларион Валерианович спокойно вернул на блюдечко кофейную чашку и поднялся на ноги без всякой спешки, отчасти даже — вальяжно.
— Надо понимать, показания подтвердились? — уточнил старший советник.
— Подтвердились, — кивнул Георгий Иванович. — Нам санкционировали допрос Резника, а также обыск его квартиры и рабочего кабинета.
— Но не задержание? — уточнил Эдуард Лаврентьевич с некоторым разочарованием.
— А это уже будет зависеть от того, что получится нарыть. Возможно, и вовсе придётся отдать дело коллегам, — заявил Городец.
Альберт Павлович озадаченно склонил голову набок и спросил:
— Так это твоё «нам санкционировали» относилось не только к контрольно-ревизионному дивизиону? Руководство в мудрости своей решило подключить к расследованию смежников?
— Смежники сами инициативу проявили, — вздохнул Городец. — Держат, так сказать, руку на пульсе… — Он явно намеревался добавить крепкое словцо, но глянул на Спаса и удержался, обратился ко мне: — Помалкивай, понял?
Я озадаченно посмотрел на него, потом выглянул в коридор и кивнул.
— Понял. Молчу в тряпочку.
— Эдуард, твой выход! — распорядился Городец.
Специальный агент кинул быстрый взгляд на зеркало и поправил галстук, после чего покинул кабинет и решительно зашагал по коридору.
— Эльвира Генриховна! — повысил он голос. — Только не говорите, будто собираетесь подключиться к нашему расследованию!
Высокая дама, стройная и при этом отнюдь не обделённая формами, обворожительно улыбнулась и мягким грудным тоном произнесла:
— Ох, Эдуард, вы будто не рады меня видеть!
Сопровождавшие её молодые люди уставились на представителя контрольно-ревизионного дивизиона без всякой теплоты, ну а тот их и вовсе проигнорировал.
— Безумно рад. Как и всегда! Но считаю неправильным смешивать личное и служебное, а потому предпочёл бы лицезреть вас во внерабочей обстановке, в иных интерьерах и, разумеется, в другом наряде.
Дамочка, которая, судя по нашивкам, пребывала в одном с ним капитанском чине, услышанного нисколько не смутилась.
— В неглиже, надо понимать?
— Идеальный вариант, — подтвердил Эдуард Лаврентьевич, и от сопровождающих госпожи Хариус едва дым не повалил. — Но я не об этом. Какой у вас интерес к Резнику?
Эльвира озадаченно изогнула бровь.
— Мы здесь это будем обсуждать?
Городец легонько пихнул меня в спину, заставляя покинуть кабинет, и позвал:
— Эльвира Генриховна! Присоединяйтесь!
Дамочка прошла мимо, на меня даже не взглянув, а из всей её свиты руку протянул только Юрий — сосед Льва по служебной квартире. Впрочем, кроме него я никого больше и не знал, если, конечно, не принимать в расчёт младшего военного советника, с которым мы схлестнулись во Всеблагом.
Как его — Соль? Точно! Дамир Соль!
Он меня проигнорировал, я внял совету Городца и тоже старое поминать не стал, как не попытался и подслушать разговор в кабинете. Всё же не в компании простых операторов стены в коридоре отираю, это аналитики с повышенной чувствительностью к энергетическим проявлениям. Не только возмущение от моих манипуляций уловят, но и в их суть вникнут. Стыда потом не оберёшься.
Совещание заняло не больше четверти часа, первой кабинет покинула Эльвира Генриховна.
— Мальчики, по коням! — позвала она за собой четвёрку молодых людей.
Следом вышел Георгий Иванович, обернулся и спросил:
— Альберт, ты нас
