Собрание сочинений. В 4-х т. Том 1. В дебрях Индии - Луи Жаколио

Но ведь в таком подчинении нет ничего бесчестного… Когда борьба кончена, когда нет армии, нет регулярных войск, закон победителя есть закон страны… А когда не сражаются, особенно за свою страну, это дает право обращаться с тобой, как с разбойником с большой дороги… Жизнь Нана-Сахиба в полной безопасности, его одного пощадят, а остальных повесят… Не безумие ли это, безумие, которого никто не поймет, упорствовать и не сложить оружия?

Странно, что Сердар пришел мало-помалу к тому же рассуждению, какое Нариндра изложил Раме, но у логики есть свои несокрушимые законы. Нана отказался сдаться, пусть так, это его дело, и пока борьба продолжалась на обычных условиях, честь требовала оставаться ему верным; но с того дня, как англичане объявили, что они не лишат жизни вождя восстания, а повесят всех, кто не сложит оружия, было низостью со стороны Нана держать при себе горстку верных ему людей, которые из-за этого должны были кончить свою жизнь на веревке, тогда как он, по словам Нариндры, рисковал только тем, что становился пенсионером Англии.

Сердар, конечно, не доходил до таких крайних заключений, чувство чести было у него слишком сильно, чтобы рассуждать таким образом, но в глубине души он понимал, сам не признаваясь себе в этом, что на месте Нана не поступил бы таким, по выражению Нариндры, эгоистичным образом. Долго прогуливался он по долине, предаваясь мучительным думам, но в конце концов, как и всегда, переборол себя и свои бесполезные сожаления.

— Жребий брошен, — сказал он, — слишком поздно; я поклялся и сдержу свою клятву.

И он послал сказать Барнету и Барбассону, чтобы они отправлялись к шлюпке.

Не успели они отъехать от берега, как Нариндра и Рама отправились к Нана-Сахибу.

— Что вам нужно? — спросил принц, приподнимаясь на диване, удивленный тем, что они вошли к нему без всякого доклада.

— Нам нужно поговорить с тобой, Нана, — отвечал Нариндра, — а так как все это должно остаться тайной между тобой, Рамой и мной, мы ждали отъезда Сердара, чтобы прийти к тебе.

— Что случилось? — спросил принц, заинтригованный торжественным тоном маратха.

— Я прямо приступлю к делу, Нана, — продолжал Нариндра. — Мы пришли просить тебя освободить Сердара от клятвы, которую он дал тебе сегодня утром под влиянием великодушия, ибо этим он подписал свой смертный приговор, а твоя, — он хотел сказать «особа», но поправился, — твоя свобода не стоит жизни такого человека.

— По какому праву явились вы сюда? — надменно спросил принц.

— По какому праву? — перебил его Нариндра. — Приступим же сейчас к решению нашего вопроса, нам некогда терять время. Вот оно, мое право.

И он навел револьвер на Нана-Сахиба.

— Ты хочешь убить меня?

— Нет, но убью, если ты будешь упорствовать. Я спасу тогда жизнь шести человек, а это чего-нибудь да стоит.

— Как смеешь ты обращаться так со мной, потомком Великих Моголов?

— Во мне также течет королевская кровь, Нана, и еще более древняя, чем твоя. Не будем спорить, я держу тебя в своей власти и пользуюсь этим.

— Чего ты хочешь от меня?

— Я говорил уже, но могу объяснить еще раз, чтобы ты меня лучше понял. До амнистии, объявленной англичанами, известие о которой я принес сегодня утром, мы все могли одинаково биться за твою жизнь и, конечно, до самой смерти защищали бы тебя. Сегодня положение изменилось: англичане дали слово пощадить твою жизнь и назначить тебе пенсию, сообразную твоему сану, тогда как нам, если мы не воспользуемся амнистией, обещают три сажени веревки, т. е. позорную смерть воров. Ты заметил, вероятно, что ни я, ни Рама не присоединились к клятве, данной тебе европейцами?

— Да, заметил.

— Но этого нам мало; ты можешь поступить с другими двумя, как хочешь, но что касается Сердара, то мы дали себе слово спасти его против его и твоей воли. С твоей стороны, Нана, будет беспримерной подлостью, если ты, как это и случится рано или поздно, будешь жить во дворце в Калькутте и пользоваться английским золотом после того, как повесят настоящего героя войны за независимость, человека, которого мы почитаем, как Бога. Вот почему сегодня же вечером, когда он вернется, ты позовешь его и, освободив от клятвы, прикажешь ему ответить на зов сестры и сделать все необходимое для восстановления своей чести и возвращения на родину. Ты можешь прибавить, что когда он выполнит задуманные им планы, ты попросишь его помощи, но не для того, чтобы защищать тебя и сражаться с английскими войсками, а чтобы отвезти тебя на «Диане» в какую-нибудь отдаленную страну, где ты будешь жить в покое с твоими богатствами.

— Я вижу, в чем дело, — сказал Нана-Сахиб с горькой улыбкой. — Под предлогом спасения Сердара вы хотите обеспечить собственную безопасность.

— Ах, как ты нас мало знаешь, Нана! Слушай! Рама, произнеси следующие слова вместе со мной.

«Я, Нариндра, клянусь Питре, моими предками и „страшной клятвой“, что если Нана-Сахиб исполнит то, о чем я его прошу, то я буду защищать его до самой смерти в том случае, если он предпочтет славный конец английскому плену».

— И вы это сделаете? — с удивлением воскликнул Нана-Сахиб.

— Мы поклялись… Твоя очередь.

— А если я откажусь?

— Я прострелю тебе голову сию минуту. — И маратх приставил дуло револьвера ко лбу принца.

— Остановись! — крикнул последний в ужасе. — Остановись! Я согласен на все, но вы не покинете меня?

— Мы поклялись тебе.

— Хорошо, я сегодня же вечером сделаю то, о чем вы меня просите.

— Поклянись священной клятвой.

Принц колебался, и Нариндра снова поднял револьвер. Пришлось покориться ужасной необходимости, и Нана-Сахиб произнес клятву.

— Этого было бы довольно минуту тому назад, — продолжал Нариндра, — но теперь мы требуем, чтобы ты написал эту клятву и подписал ее своим именем.

Несчастный был побежден и без малейшего возражения покорился новому требованию.

— Все, — сказал Нариндра, пряча на груди листок пальмы, на котором писал принц. — Мне остается только дать тебе совет. Сделай это с величием, подобающим царственному лицу, и Сердар, ни о чем не подозревая, сохранит еще более сильную привязанность к тебе.

— Вы оставите мне, по крайней мере, тех двух чужеземцев?

— О! Тех-то! Так как они рано или поздно будут повешены в Индии или где-нибудь в другом месте, то нам это решительно все равно. К тому же у тебя достаточно золота, чтобы выкупить их.

— А вы?

— Не беспокойся, мы будем биться в первом ряду подле тебя, мы тебе не подданные, не друзья, не наемники на твоем жалованье.

С этими словами Нариндра и Рама удалились. Да и пора было, так как Сердар вернулся, объехав только ближайшие к Нухурмуру берега.