Жажда справедливости. Избранный - Алексей Кунцевич

—Ваш билет. Или выходите из автобуса.

Все пассажиры глазели на рыжего без головного убора человека и кондуктора.

—Любезнейшая моя,..— начал было Виконт, но был прерван кондуктором, которая свирепея проверещала:

—Я не любезнейшая! Платите за проезд!

—Ох,— как бы спохватился Виконт,— покорнейше прошу прощения. Конечно, какая же вы любезнейшая? Вы, сударыня, в высшей степени эксцентричная и мерзкая особа, доложу вам. Я крайне недоволен, что посетил сей такой красивый автобус.

—Во-о-он!— протяжно взвыла билетерша,— катитесь отсюда вон!

Виконт с невозмутимым видом полез в карман и достал оттуда красную книжечку. Развернув ее, он ткнул в кондукторшу со словами:

—Это уж, синьора, не вам решать.

Та клацнула зубами, выпучила глаза и залепетала:

—Извините, извините, я же не знала, прошу прощения, извините.

Виконт с довольным видом спрятал удостоверение и произнес:

—Вы, как я вижу, нашли себе весьма достойное занятие. Весьма, весьма достойное, как раз по уровню вашего интеллекта. Только, прошу вас, не кричите больше на пассажиров, иначе кое-кто может посчитать, что и это занятие вам не по плечу. И старайтесь меньше говорить, дабы не показывать всем скудность вашего интеллекта. Пойдемте, сударь,— обратился он к Виталию,— наша остановка.

Оказавшись на улице, Виталий произнес:

—Ну и дал ты ей прикурить! В таких выражениях. Но сомневаюсь, что она многое поняла из всего тобою сказанного.

Де ла Вурд поднес правую ладонь ко рту, и в ней появилась уже чадящая сигара. Затянувшись, он сказал:

—Кому-то надо же было показать этой, с позволения сказать, синьоре, что ее работа с королевской властью ничего общего не имеет.

Оба направились по направлению к тридцать третьему дому. Легкий ветерок играл волосами Виконта. А так как тот был без головного убора, да еще имел такую «интересную» внешность, то все прохожие глазели на него.

—Да уж,— усмехнулся Серебряков,— чем глупее человек, тем значительнее его самомнение. Однако я думаю: ты малость перегнул.

—Ничего подобного. Я хочу вам дать совет: никогда не думайте, что вернуть долг— это всё. Надобно возвращать долги с процентами.— Виконт вновь затянулся.— Чем больше долг, тем выше проценты.

—Где будет собрание?— неожиданно задал вопрос Виталий.

Виконт нисколько не растерялся и произнес:

—В одном укромном местечке, обители моего господина, под названием Тартар. Это последний мир, где время движется совсем в ином направлении и имеет отрицательный знак, где пространство искривлено до неузнаваемости. Одно слово— преисподняя.

—Это и есть так называемый ад?— спросил вновь Виталий.

—Нет-с, сударь, Тартар, хоть его так и назвали, не заселен, это некий перевалочный пункт. А ад, тот ад, о котором вы изволите говорить, представляет собой чередование подмиров.— Де ла Вурд очень был доволен, что Избранный так внимательно слушает его.— Мучения там поистине ужасны. Представьте себе, что вас вдруг неожиданно обуревает голод и жажда, а солнца (замечу,— их там множество; что-то около восьми или десяти) пекут неимоверно. Сесть на раскаленный песок или камень нельзя, вода, если она попадается, имеет весьма высокую температуру. Но вдруг вы переноситесь в иной мир, где дуют ледяные ветры, идет без конца дождь со снегом, где нет никакого спасения от холода. Небо покрыто свинцовыми тучами. Мучения поистине ужасны. Это всего лишь маленькая толика того, что там ожидает. Есть мир, не имеющий ни верха, ни низа, там происходит весьма мучительные перерождения, страдания от коих не сравнимы ни с чем. Проклятые имеют все семь чувств, и они чувствуют, еще как чувствуют. Ну-с, мы пришли.

Виталий отпер дверь подъезда, и они вошли.

Когда они поднялись на третий этаж, Виконт вдруг остановился, повернулся к Серебрякову и сказал с очень серьезным видом:

—Виталий Васильевич, как я понимаю, вы встретили сегодня старого знакомого. Так?

—Так,— отвечал Серебряков, уже не удивляясь поразительному всеведению де ла Вурда, а тот продолжал:

—Хочу предупредить вас, что он вам в будущем причинит беспокойство. Он поступил уже очень плохо и вряд ли в будущем исправится.

Виталий сказал, хлопнув по плечу де ла Вурда:

—Да что ты, Виконт! Он хороший друг. Мы с ним неплохо ладили в школе. В чем он мне может навредить? Он же о вас ничего не знает. Или знает?

Виконт тут же ответил:

—К нам, уверяю вас, господин, сей дон Жуан никакого отношения не имеет. Это дело касается вас лично.

От всех этих неясностей Виталий вспылил:

—Брось называть меня господином!— звук его голоса многократно разнесся по подъезду, а в одной из квартир, рядом с которой они стояли, щелкнул замок. Виталий и де ла Вурд поспешили подняться выше. По пути Серебряков опять сказал:

—Послушай Виконт, если твое всеведение распространяется так далеко, ты можешь мне сказать, где я еще встречу Вадима?

—Нет,— отрезал тут же Виконт,— нет не могу. Я сказал достаточно и отныне не вымолвлю ни слова по сему вопросу.

С этими словами де ла Вурд нажал на кнопку звонка. Дверь открыла Вельда.

Глава XXVII

СЛЕДСТВИЕ

О, ограниченность мышленья;

всё то, что «свыше», не возможно.

Он курил сигарету за сигаретой. «Сон, сон, сон… К черту сон!— думал он.— Какой тут сон, когда голова идет кругом? Если я не свихнусь после этого дела, то уже никогда не смогу спать спокойно!» В дверь кабинета постучали.

—Кто там?— нетерпеливо и раздраженно бросил он.

Вошел Просвиркин с залепленным виском с кипою бумаг в руке.

—Товарищ майор…— начал было Иннокентий Алексеевич, но Сидоренко его перебил:

—Что у вас там? И без церемоний. Я и так кляну свое начальство, которое направило меня в этот город.

Капитан подошел, поставил бумаги и папки на стол и сел.

—Угощайтесь,— кивнул майор на пачку «Мальборо»,— мне они, признаться, осточертели. Я-то уже, наверное, десятую прикончил. Помру скоро от рака легких. Вот дьявольщина!.. Ну, слышно что-нибудь о нашей шайке? Вы хоть как-то систематизировали эти смерти и несчастные случаи?

Просвиркин закурил сигарету, достал из верхней папки листок и сказал:

—Все смерти, несчастные случаи, странные пришествия мы собрали в хронологическом порядке. На основании всех этих данных можно заключить, что в городе сцепились две группы.

—Я полагаю, всё началось с Семечкина?

Просвиркин затянулся и ответил:

—Да, именно с исчезновения Семечкина из своей квартиры. Он утверждает, что попал на Ново-Вокзальную прямо из квартиры.