Город потерянных душ - Кассандра Клэр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Саймон запрокинул голову и увидел, как небо почернело — всю его синеву поглотили черные тучи. Вода снова хлынула в озеро, и из гущи серебра в его центре поднялась золотая фигура. Саймон замер. Он бесчисленное множество раз видел изображения ангелов, верил в них и слышал предостережения Магнуса. И все же, когда ангел распахнул крылья, он почувствовал, будто его пронзили копьем. Огромные, серебристо-бело-золотистые, они закрыли собой все небо. Крылья расправились, разогнав тучи, и снова сложились, и Саймон увидел исполинских размеров фигуру. Пылающие золотом глаза смотрели на него с презрением.
Ангел поднялся в полный рост, источая волны силы, из которой была создана Вселенная. Саймону вдруг взбрело в голову, что он похож на Джейса, только размером с рекламный щит. Но на самом деле сходство с Джейсом если и было, то только в его воображении. Если не считать крыльев, ангел был весь золотой, включая глаза, у которых совсем не было белков — одна светящаяся радужка. Золотые волосы казались коваными металлическими спиралями. Он был… ужасным. Излишек чего угодно губителен, подумал Саймон. Излишек тьмы убивает, а излишек света ослепляет.
«Кто осмелился призвать меня?»
Голос звучал в голове Саймона оглушительным звоном колоколов.
Сложный вопрос, подумал Саймон. Будь он Джейсом, то сказал бы «один из нефилимов»; был бы Магнусом, представился бы как дитя Лилит или как Верховный маг Бруклина. Клэри уже встречалась с ангелом, так что они с ним могли договориться по-свойски.
Но он просто Саймон, без всяких там титулов и заслуг.
— Саймон Льюис, — наконец ответил он, опустив книгу. — Дитя Ночи… и твой слуга.
«Мой слуга? — В голосе Разиэля слышался лед неодобрения. — Ты, как пса, подзываешь меня и при этом называешь себя слугой? Да я испепелю тебя в назидание другим. Даже нефилимам запрещено вызывать меня. Так почему я должен делать исключение для тебя, Светоч?»
Светоч? Ангел знает его? Саймон подумал, что в этом нет ничего удивительного, но все же был поражен:
— Я…
«Ты возомнил, что только потому, что в твоих жилах течет кровь моего потомка, я должен проявить к тебе милосердие? Если так, то ты просчитался, Светоч. Милость Небес получают только те, кто этого заслуживает. Но не те, кто нарушает законы Завета».
Ангел поднял длань и указал перстом на Саймона.
Саймон взял себя в руки. На этот раз он ничего не сказал вслух, а только подумал.
«Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть»[17].
«Что это за Метка? — обескураженно произнес Разиэль. — На твоем лбу, дитя?»
— Это… — запинаясь, произнес Саймон, — Метка Каина.
Огромная рука Разиэля опустилась.
«Я бы убил тебя, но Метка мешает. Ее должен был оставить на тебе перст Господа, но я знаю, что это сделал не Он. Разве такое возможно?»
Увидев, что ангел в замешательстве, Саймон осмелел:
— Твое чадо — она из нефилимов, особенно одаренная, — поставило ее, чтобы защитить меня, — сказал он и шагнул ближе к краю круга. — Разиэль, я пришел, чтобы попросить тебя об услуге от имени нефилимов. Им угрожает смертельная опасность. Один из них… перешел на сторону Тьмы. Он угрожает остальным. Вот почему нам нужна твоя помощь.
«Я ни во что не вмешиваюсь».
— Однажды ты уже вмешался, — возразил Саймон. — Когда Джейс умер, ты его воскресил. Мы, конечно, рады, но если бы этого не было, не случилось бы и остального. Выходит, ты кашу заварил, тебе и расхлебывать.
«Я не могу тебя убить, — задумчиво произнес Разиэль. — Но разве я обязан выполнять твои желания?»
— Но я, вообще-то, еще не сказал, что мне нужно.
«Ты хочешь получить оружие, чтобы с его помощью отделить Джонатана Моргенштерна от Джонатана Эрондейла. Ты хочешь убить одного из них и оставить в живых другого. Легче всего, конечно, убить обоих. Твой Джонатан уже однажды умирал… возможно, смерть по-прежнему поджидает его и он готов к встрече с ней. Ты об этом не задумывался?»
— Нет, — признался Саймон. — Я знаю, что по сравнению с тобой мы ничтожны, но мы не убиваем своих друзей. Мы пытаемся их спасти. Если бы так не было угодно Богу, нам не была бы дарована способность любить. — Он откинул волосы назад, чтобы видна была Метка. — Разумеется, ты не обязан мне помогать. Но если ты мне не поможешь, то ты не сможешь помешать мне призывать тебя снова и снова. Я ведь теперь знаю, что ты меня не убьешь. Представь, я жму на кнопку небесного дверного звонка… вечно.
Разиэль, к удивлению Саймона, усмехнулся:
«А ты упрям… Настоящий воин своего народа, как и Саймон Маккавей, чье имя ты носишь. И как он отдал все ради брата своего Джонатана, так и ты все отдашь за своего Джонатана. Или я ошибаюсь?»
— Это не только ради него, — ошарашенно произнес Саймон. — Но да, я выполню любое твое желание.
«Если я дам тебе то, чего ты хочешь, ты поклянешься больше меня не тревожить?»
— Нет проблем, — кивнул Саймон.
«Хорошо, я скажу тебе, что я потребую взамен. Мне нужна богохульственная отметина на твоем лбу. Ты носишь ее не по праву, и я заберу ее».
— Но… если ты лишишь меня Метки, то сможешь убить меня, — подумав, сказал Саймон. — Ведь она защищает меня от гнева Небес.
«Клянусь, что не причиню тебе вреда, Светоч. С меткой или без».
Саймон пришел в замешательство. Ангел смотрел на него испепеляющим взглядом.
«Клятва ангела священна, вампир. Как ты смеешь не доверять мне!»
— Я… — Саймон выдержал мучительную паузу.
Внезапно он увидел Клэри. Она стояла на цыпочках, касаясь стилусом его лба; тогда он впервые почувствовал, как действует Метка, — его будто пронзила молния, смертоносная сила, проводником которой он служил. Метка была его проклятием, но она же защищала его. И теперь он должен был лишиться ее.
— Ладно. Да. Я согласен.
Ангел улыбнулся, и улыбка его была как свет солнца, палящего в глаза.
«Тогда я клянусь, что не причиню тебе вреда, Саймон Маккавей».
— Льюис. Моя фамилия Льюис.
«Но кровь и вера твои — кровь и вера Маккавеев. Маккавеи отмечены Божьей дланью. В любом случае, ты — воин Небес, Светоч, нравится тебе это или нет».
Разиэль стянул небо, как лоскут ткани, и по нему пошли вихри — черные, серебряные и белые. Воздух содрогнулся. Вдруг что-то сверкнуло над головой и с металлическим лязгом упало на песок у ног Саймона.
Это был меч — ничего особенного, обычный старый железный меч с почерневшей рукоятью. Края его были зазубренными, словно их разъела кислота, но острие не затупилось. Он походил на археологическую находку, еще не очищенную от грязи.
