Исчезновение. Дочь времени. Поющие пески - Джозефина Тэй

Сержант Уильямс отправился в глушь Эссекса помогать местным полицейским выяснить, кто пристукнул медным безменом и ограбил старуху-лавочницу, так что Гранту нечего было ждать помощи и от Скотленд-Ярда.

Помощь подоспела лишь тремя днями позднее в лице молодого Кэррэдайна. Грант подумал, что сегодня его помощник выглядит довольным собой. Будучи хорошо воспитанным юношей, Кэррэдайн сначала вежливо осведомился о состоянии здоровья Гранта и, получив вполне оптимистичные заверения, вытащил из объемистого кармана пальто листки с записями и уставился сияющими сквозь линзы очков глазами на своего коллегу.

– Книгу Томаса Мора я не принял бы даже в подарок, – заявил он с приятной улыбкой.

– Вам ее и не предлагают.

– Ну и насочинял почтенный старец! И все не по делу.

– Я так и подозревал. Давайте займемся фактами. Вы можете начать со дня кончины Эдуарда?

– Конечно. Эдуард умер девятого апреля тысяча четыреста восемьдесят третьего года. В Лондоне. Точнее, в Вестминстере – тогда это было не одно и то же. Там жила королева с дочерьми и, кажется, с младшим сыном. Наследный принц обучался в замке Ладлоу под надзором брата королевы лорда Риверса. При королеве находилось немало ее родственников, все просто кишело Вудвиллами. Вы об этом знаете?

– Да, знаю. Продолжайте. А где был Ричард?

– На границе с Шотландией.

– Что?!

– Вот именно: на границе с Шотландией. Смерть брата застала его врасплох. Но вы думаете, что он требует коня и сломя голову мчится в Лондон? Ничуть.

– Что же он делает?

– Он устраивает поминальную мессу в Йорке и собирает на нее всех дворян Северной Англии, которые в его присутствии приносят присягу на верность юному принцу.

– Интересно, – сухо заметил Грант. – А как поступил Риверс? Брат королевы?

– Двадцать четвертого апреля он выехал в Лондон вместе с принцами. А также с двухтысячным конвоем и большим запасом оружия.

– Зачем ему оружие?

– Не спрашивайте меня. Я всего лишь провел исследование. Дорсет, старший из двух сыновей королевы от первого брака, занял в Тауэре арсенал и казну и принялся снаряжать корабли, чтобы контролировать Ла-Манш. Приказы Совета были изданы именем Риверса и Дорсета – «дяди короля» и «единоутробного брата короля», соответственно – без упоминания о Ричарде. Что было не очень-то красиво, когда вы вспомните – если вообще это знали, – что Эдуард в своем завещании назначал Ричарда лорд-протектором в случае вступления на престол принца несовершеннолетним. Одного Ричарда, заметьте, без всяких помощников.

– Да, это вполне логично. Эдуард, должно быть, всегда верил в Ричарда. Как в человека и правителя. Ричард направился на юг, тоже собрав армию?

– Нет. Ричард выехал с шестью сотнями дворян Северной Англии – все в глубоком трауре. Он прибыл в Нортгемптон двадцать девятого апреля – видимо, рассчитывал соединиться там с отрядом из Ладлоу; так, во всяком случае, думал летописец. Но процессия из Ладлоу – Риверс и юный принц – проследовала дальше в Стоуни-Стратфорд, не дожидаясь Ричарда. В Нортгемптоне Ричарда встретил герцог Бекингем с тремя сотнями людей. Вы знаете что-то о Бекингеме?

– Немного. Он был другом Эдуарда.

– Да. И спешно прискакал из Лондона.

– С новостями о том, что там творится?

– Об этом догадаться нетрудно. Вряд ли он стал бы приводить отряд в три сотни, чтобы только выразить свои соболезнования. Во всяком случае, сразу же на месте было проведено заседание Совета – у Ричарда теперь были все права для проведения законного заседания Совета, – и Риверс с тремя помощниками были взяты под стражу и высланы на Север, в то время как Ричард направился с молодым принцем в Лондон. В столицу они прибыли четвертого мая.

– Что ж, здесь все ясно и понятно. И яснее всего то, что, принимая во внимание время и расстояния, сообщение святого Мора о письмах, в которых Ричард уговаривал королеву не посылать с принцем большого эскорта, является чистейшей выдумкой.

– Согласен, полная чушь.

– На самом деле Ричард поступил так, как и следовало ожидать. Он наверняка знал условия завещания Эдуарда. Все его поступки так или иначе связаны с личной скорбью об усопшем и с заботой о мальчике. И поминальная месса, и присяга на верность.

– Да.

– Почему же Ричард вдруг начал меняться? Я имею в виду его поведение?

– Это произошло не сразу. Прибыв в Лондон, Ричард обнаружил, что королева, младший принц, дочери и сын от первого брака Дорсет – все укрылись в Вестминстере. В остальном все шло нормально.

– Ричард привез принца в Тауэр?

Кэррэдайн порылся в записях:

– Не припомню. Может, я этого не нашел. Я только… вот, есть. Нет, он поселил мальчика в епископском дворце у собора Святого Павла, а сам остановился с матерью в замке Бэйнард. Вы знаете, где это? Я – нет.

– Знаю. Это бывшая усадьба Йорков. На берегу Темзы чуть западнее собора.

– Итак, он жил там до пятого июня, когда с Севера приехала его жена. Затем Ричард вместе с ней поселился в доме, именуемом тогда Кросби-плейс.

– Он и сейчас так называется. В семнадцатом веке дом горел, потом его разобрали, а в начале нашего века собрали заново, в Челси. Окно, прорубленное Ричардом, возможно, не сохранилось, но само здание стоит.

– Не может быть! – удивленно воскликнул Кэррэдайн. – Сегодня же схожу посмотреть! А вообще, если подумать, то каким хорошим семьянином был Ричард… Оставался у матери до приезда жены, а потом стал жить вместе с женой. Кстати, Кросби-плейс принадлежал ему?

– Нет, одному из лондонских олдерменов. Ричард, видимо, арендовал дом. Итак, когда Ричард вернулся в столицу, никто не пытался помешать ему стать лорд-протектором и изменить планы?

– Нет. Ричарда признали регентом даже еще до его прибытия в Лондон.

– Как вы это узнали?

– В списках жалованных грамот он именуется регентом дважды… Дайте взглянуть… Двадцать первого апреля (меньше чем через две недели после смерти Эдуарда) и второго мая (за два дня до прибытия в Лондон).

– Отлично, вы меня убедили. Значит – никакого шума? Никаких намеков на беспорядки?

– Ничего такого я не нашел. Пятого июня Ричард назначил коронацию принца на двадцать второе число. Даже велел разослать приглашения сорока дворянам, которые должны были стать кавалерами ордена Бани. Согласно обычаю, король возводил их в рыцарское звание по случаю своей коронации.

– Пятое июня… – задумчиво протянул Грант. – А коронация назначена на двадцать второе… Не так-то много времени у него оставалось, чтобы переиграть все по-своему.

– Сохранилась даже запись о заказе коронационного одеяния принца.

– А что потом?

– Видите ли, – извиняющимся тоном сообщил Кэррэдайн, – я пока добрался только до сих пор. Что-то случилось на заседании Совета – восьмого июня, но отчет очевидца есть только в мемуарах Филиппа де