Камень Грёз - Кэролайн Дж. Черри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нарастающая странность начинала пугать. Она встала и очень тихо направилась к Ризи, так что солнце било ей в спину.
– Мев, – шепотом позвал ее Келли и встал следом, оставив свои ладьи, но она не обратила на него внимания. Когда спал Барк, он просыпался от малейшего звука. «Никогда не шутите со спящими», – однажды строго сказал ей отец. Спящие люди, как Барк, были опасны при пробуждении, как и все, кто участвовал в войне. Она помнила, как Барк и другие дремали на солнце, едва прикрыв глаза, просыпаясь время от времени и по-лисьи поглядывая по сторонам, так по-настоящему и не погружаясь в сон. Их отец спал так же. Но Ризи спал, раскинув руки, лицом к солнцу, глаза его были плотно закрыты, а рот приоткрылся, как у ребенка.
– Ризи? – позвала Мев громко, остановившись на безопасном расстоянии. – Ризи! – Она подошла ближе и села на корточки, готовая отскочить в любую сторону, если он, проснувшись, схватится за меч. – Ризи! – Сердце ее стучало все громче. Она прикоснулась к нему и потрясла. – Ризи, проснись.
Келли подошел с другой стороны. Он встал на колени и еще крепче потряс Ризи. Тело Ризи было безвольным, словно что-то в нем сломалось.
– Он умирает? – спросил Келли. – Мев, разве можно так умереть?
Мев не знала. Но Ризи дышал. Только, кроме дыхания, ни единого признака жизни. Он был крепким воином – Ризи, сын Дру. И вот он лежал в доспехах и с оружием, но еще более беззащитный, чем они. И вдруг она почувствовала, как ее охватывает слабость, подползает к горлу, где покоился лист. И в тот же момент Келли поднял руку и прикоснулся к тому же месту на своей шее. Глаза его расширились от страха.
– Кили, – выдохнул он.
Но у воды, в тени дерева, там, где они только что сидели, стояло совсем иное существо, и оно показалось детям мрачной тенью, ибо сами они сейчас были на ярком солнечном свете. Его было трудно рассмотреть, как будто оно не имело определенной формы, и лишь движения его вызывали шорох травы. Но вот оно выскользнуло на свет и уселось перед ними: маленькое, коричневое, волосатое.
– Ризи! – воскликнула Мев и замахнулась, а Келли выхватил кинжал у лежавшего Ризи.
– Отважно, – промолвило существо. – Но железо жалит, жалит вас.
– Уйди, – промолвил Келли.
Существо не приближалось. Оно сидело, обхватив колени, и рассматривало их своими старыми волоокими глазами из-под нависших волос.
– Жалит.
Рука Келли дрожала. Он обхватил ее за кисть другой рукой, и пот выступил у него на лбу. Кинжал упал. Мев подхватила его, и он холодом обжег ей пальцы. Она тоже не могла удержать его. Боль пробежала по всем ее костям. «Бежать, – мелькнуло у нее в голове, – но как же Ризи?» Нельзя было оставить его на милость этого создания, к тому же она вспомнила об эльфе, который без всякого труда догнал их тогда в лесу.
– Чертополох! – выкрикнула она в пространство. – Чертополох…
– Нет-нет, – поднимая руки, промолвил коричневый человечек. – Она не будет довольна. Она послала меня. Не надо звать ее. Я пришел взглянуть на детей, на детей, которые мне понравятся.
Мев замерла, поддавшись обаянию его писклявого голоса. Все так же жужжали пчелы и вздыхали камыши, и она изо всех сил старалась не поверить ему.
– Ризи, – промолвил Келли. – Что ты сделал с Ризи?
– Он спит, – ответил коричневый человечек. – Никакого вреда от Граги. Видите, я сказал вам свое имя.
– А мы свои не скажем, – заявила Мев.
– Ах. Но мне известны ваши имена – вы потомки Кервалена. Я чувствую это по вашим сердцам. – Человечек подскочил и каким-то образом незаметно для глаза оказался на спине у Флойна, который оставил траву и приподнял свою голову.
– Это мой пони, – промолвила Мев со всей свирепостью, на которую была способна. – Оставь его.
– Хороший пони. – Граги поерзал в седле, скорчившись, как какая-нибудь нескладная птица, и зашептал что-то Флойну на ухо. Мев кинулась вперед и схватила камень с берега. Келли последовал ее примеру, и они угрожающе подняли руки.
– Оставь моего пони. И разбуди Ризи.
– Ризи. Ризи. – Он обхватил себя руками, смакуя имя, которое они ему назвали. – Будьте осторожнее, когда произносите имена. Вы можете выдать его душу, но Граги она ни к чему.
Стыд залил ей щеки краской за то, что они допустили такую промашку.
– Тогда отпусти нас всех, – промолвила Мев. – И пусть он снова проснется.
– Я посмотрел на вас, – сказало существо и снова спрыгнуло вниз. – Хорошие разумные пони, храбрые и добрые. Вы им нравитесь, хотя больше всего любят удобства, как все пони. К тому же они умны. Как многие пони. Но ваш путь темнее, чем их, о, гораздо темнее. Теперь я знаю, зачем она послала меня.
– Чертополох?
– У вас светлые глазки. Они видят, о, как они видят. Граги знает вас. Он знает, почему. Будьте мудры, о, будьте мудры, добрые дети. И не верьте железу. Будьте добры, но не безрассудны. Граги видит, о да, зеленую тень на вас. Вы стары, стары, как камни, и ваши корни глубоки – свежие побеги на спиленном дереве.
– Тебя не поймешь, – промолвил Келли. – Разбуди Ризи. Отпусти его. Он не причинил тебе зла.
Граги обнял себя и закружился на одной ноге.
– Пусть идет домой, пусть идет домой; юг придет к нему на помощь. Ступай домой, ступай домой и мудро ступай сквозь тень. Четвероногие друзья послужат тебе, сколько могут. О, ветер дует, и на нем несется кто-то… о, я вижу, Граги видит. Уходи! Уходи! Эти дети под защитой Граги, как и человек, над которым ты не имеешь власти!
И он исчез так стремительно, что только солнечный свет остался на его месте, а пони и высокий мерин Ризи даже не вздрогнули. И пчелы миролюбиво продолжали жужжать, и ветер нежно перебирал камыши.
Ризи зашевелился и открыл глаза, обнаружив, что Келли и Мев сидят рядом. Сначала взор его был безмятежен, но потом в нем появились стыд и тревога.
С отчаянным видом Ризи провел рукой по волосам.
– Мы волновались, – пояснила Мев, когда Ризи сел. – Ты никак не просыпался.
Ризи в ужасном смущении посмотрел на них, на небо, на воду и обвел взглядом холмы.
– Со мной такого не было никогда, – промолвил он. Вскочив на ноги, он ощупал себя и, заметив, что недостает кинжала, огляделся и нашел его на земле. И снова он огляделся и внимательно посмотрел на детей.
– Вы тоже спали?
– Нет, – ответила Мев, уверенная, что то был не сон и что о нем нельзя говорить, как бы ей ни хотелось. Ей было жаль Ризи, который
