Сочинения - Леопольд Захер-Мазох

Эмма засмеялась.

— Тут, кажется, нет ничего смешного, — сухо заметил частный пристав.

— Я думала, что в этом кабачке преимущественно назначаются тайные любовные свидания.

— Бывает и это… Содержательница заведения, ловкая хитрая еврейка, давно уже под подозрением… Она заодно с мошенниками занимается контрабандой… Вообще, эту шайку подозревают в воровстве и даже убийствах.

— Хорошо, что вы мне это сказали.

— Это почему? — спросил Бедросов. — Неужели вы когда-нибудь заглядывали в этот воровской вертеп?

Эмма снова засмеялась и покраснела.

— Скажу вам по секрету, что я уже несколько раз ходила туда, — отвечала девушка. — Тетушка моя так строго за мною присматривает… Понимаете?

— Вы виделись там с Ядевским?

— Этого я вам не скажу.

— Не беспокойтесь! Я знаю больше, чем вы подозреваете.

— Что же, например?

— Знаю, что часто по ночам вы выходите на улицу в мужском платье.

Новый взрыв хохота.

— Теперь я понимаю, почему киевская полиция никогда не может поймать ни воров, ни убийц! Ей некогда… Она занимается выслеживанием влюбленных! Как это забавно! Ха-ха-ха!

В комнату вошла Генриетта Монкони.

— Что тебя так рассмешило? — спросила она, целуя руки своей повелительницы.

А пристав думал: «Так и есть… Самая пустая невинная любовная интрига! А этому чудаку иезуиту Бог знает что мерещится».

— Господин Бедросов рассказал мне смешное приключение, — ответила Эмма и прибавила, обращаясь к своему гостю. — Продолжайте же.

— О таких вещах нельзя говорить при посторонних.

— Эта девочка не знает, о ком идет речь, а вы так сильно возбудили мое любопытство. Полицейские чиновники представляются моему воображению в виде охотников: они травят не лисиц и медведей, а разумную дичь — делают облавы на людей. Я страстно люблю охоту!

Как весело скакать по широкой степи на хорошем коне! Охота на людей должна быть в тысячу раз интереснее. Доставьте мне случай хоть один раз разделить с вами это удовольствие.

— Вы ошибаетесь, — возразил Бедросов, — тяжелы и прискорбны наши служебные обязанности!

— Быть может, для вас лично, но для меня они были бы наслаждением, смешанным с ужасом. Примите меня в число ваших агентов… Я говорю вам это серьезно… Поверьте, что я сумею принести вам пользу. Хотелось бы мне встретить хоть одного мужчину хладнокровнее, отважнее и хитрее меня.

— Полицейский агент, одаренный такими качествами, был бы для нас находкой… но шутки в сторону…

— Я вовсе не шучу.

— Возьмите и меня на службу, — прибавила Генриетта, — вы будете мною довольны.

— И вас? — засмеялся Бедросов. — Хорошее начало!

Вслед за вами я завербую всех наших киевских красавиц. Честь имею кланяться.

«Какое безумие подозревать такую простодушную девушку, — думал он, сходя по ступенькам лестницы. — Положим, что Пиктурно застрелился вследствие несчастной любви… это понятно… а все остальное — чепуха!»

Между тем Эмма стояла у окна и прислушивалась. Как только захлопнулась дверь у подъезда, лицо ее приняло мрачное и жестокое выражение.

— Этот человек напал на наш след, — шепнула она.

— Что же он узнал? — бледнея, спросила Генриетта.

— Он уверен, что Пиктурно убит нашими сектантами и подозревает наших сообщников из Красного кабачка. Мне удалось отчасти успокоить Бедросова, но кто сможет поручится, что мы не будем преданы в руки правосудия? Это может случиться завтра же… сию же минуту, — и Эмма в сильном волнении начала ходить взад и вперед по комнате.

— Что же ты намерена предпринять? — спросила Генриетта после довольно продолжительной паузы.

— Мы должны принять самые быстрые, самые энергичные меры для обеспечения нашей личной безопасности.

— Убить Бедросова?

— Да.

— Но ведь он друг твоей матери?

— Для меня он враг нашей богоугодной общины, и пощадить его было бы преступлением с моей стороны.

— Это правда.

— Он должен погибнуть… Я считаю его смертный приговор делом решенным и возлагаю на тебя обязанность изловить его в наши сети.

— Приказывай… Я готова беспрекословно повиноваться тебе.

— Ты скоро узнаешь, в чем будет состоять твоя задача… Этот полицейский чиновник из охотника превратится в дичь, и мы будем травить его беспощадно… Он не вырвется из наших рук!.. Я сама принесу его в жертву во славу великого святого дела, которому все мы служим.

XXXVIII. В западне

На следующий день вечером в полицейскую контору явилась дама, лицо которой было покрыто густой черной вуалью, и сказала, что ей нужно переговорить с частным приставом. О ней доложили, и она была немедленно принята. Бедросов с утонченной вежливостью светского человека сделал несколько шагов ей навстречу, между тем как она поспешно запирала на ключ дверь кабинета.

— Нас здесь никто не подслушает? — спросила Генриетта, откидывая с лица вуаль.

— Это вы?! Что с вами? Вы так взволнованы…

— Я пришла сообщить вам важную новость, — начала девушка, — обещайте, что вы никому не выдадите моей тайны, даже Эмме Малютиной… Я наведу вас на след преступников, я хочу, чтобы эта заслуга принадлежала мне одной… Я знаю, кто убил студента Пиктурно.

— Шайка мошенников из Красного кабачка, не так ли?

— Нет, вы не угадали… Не задавайте мне вопросов, а пойдемте вместе со мной и как можно скорее… Только вам нужно будет переодеться в крестьянское платье.

— Могу ли я взять с собой одного из моих агентов?

— Разумеется… но и на нем должен быть надет крестьянский полушубок. Я буду ждать вас неподалеку от дома моего отца и прошу вас не терять времени.

— Не более как через полчаса мы оба будем к вашим услугам.

Генриетта Монкони побежала в дом Сергича, чтобы переодеться. Несколько минут спустя Бедросов и его агент Миров были уже в условленном месте. Там они увидели простые деревенские сани, запряженные тройкой плохих лошадей. В них сидела Генриетта, закутанная в полушубок и обвязанная пестрым платком.

— Пошел! — крикнула она кучеру Доливе, усадив своих спутников рядом с собой, и лошади тронулись мелкой рысью.

Выехав за заставу, Бедросов начал понемногу расспрашивать Генриетту. Она без запинки отвечала на все его вопросы, так что у него не могло возникнуть ни малейшего подозрения.

— Скажите мне, милая барышня, что побудило вас оказать нам такую важную услугу? — спросил он.

— Ваш последний разговор с Эммой, — улыбаясь, отвечала девушка, — вы подстегнули мое любопытство и возбудили во мне желание испытать нечто для меня новое — подвергнуться некоторого рода опасностям.