Вкус подчинения (СИ) - "StilleWasser"

– Меган, подготовь, пожалуйста, приказ об увольнении мистера Уолдена и назначь мне на завтра встречу с ним, – заметив удивленный взгляд Гермионы, Альберт пояснил: – Как ты помнишь, я давно намеревался это сделать. Уолден вызывал у меня подозрения еще во время войны, но доказательств, чтобы прижать его, не нашлось. Он был в курсе моей позиции по поводу финансов, когда пришел к тебе на собрание, но не смог ее отстоять под давлением толпы. Или не захотел. В моем отделе ему не место.

Гермиона лишь кивнула, зная, что с Альбертом по таким вопросам спорить было бесполезно. Да она и не собиралась защищать Уолдена, который ей тоже никогда не нравился – ни как человек, ни как профессионал.

Поднявшись, она прошлась по кабинету, чтобы размять ноги, попутно с любопытством разглядывая корешки стоящих на полках папок. Конечно, благодаря своей должности «внутреннего ревизора Министерства», она прекрасно знала, чем занимался Отдел международного магического сотрудничества, но ей было любопытно взглянуть на то, как организована его работа изнутри, и каталогизация документов давала примерное представление о том, как функционируют процессы. Уже собравшись было задать Альберту вопрос по замеченной ею папке со странной аббревиатурой вместо названия, Гермиона наткнулась взглядом на колдографию в серой рамке, незаметно притаившуюся на фоне разноцветных папок на самой верхней полке. На ней была изображена девушка в школьной форме Когтеврана, серьезно смотрящая в камеру, своим строгим выражением лица жутко напоминая самого Сэйерса. Вспомнив о таинственной сестре Альберта, о которой она впервые услышала совсем недавно, Гермиона привстала на цыпочки, желая получше рассмотреть девушку и убедиться, что внешнее сходство ей не померещилось.

– Гермиона? – в голосе Сэйерса прозвучало удивление, и она резко обернулась, сообразив, насколько невежливо было с ее стороны вот так откровенно разглядывать столь личные вещи, как колдографии, стоящие в чужом кабинете.

– Прости, Альберт… я просто… – смутилась Гермиона, чувствуя, как к щекам приливает краска. – Мне показалось, что эта девушка очень на тебя похожа… В тот день, когда я тебя искала, чтобы расспросить об отчете, Меган упомянула о твоей сестре и о том, что твое отсутствие связано с ней. Это ведь она на колдографии?

– Да, это моя сестра Адрианна. Она умерла через год после окончания Хогвартса, – сухо проговорил Сэйерс, безразлично озвучивая факты, словно речь шла о сухих цифрах министерского бюджета, а не о семейной трагедии. – Каждый год в день ее смерти я посещаю ее могилу.

– Ох, мне очень жаль, Альберт, – Гермиона сделала шаг вперед и внезапно поняла, что в случае с Сэйерсом обычные дружеские жесты поддержки не сработают, и она не сможет похлопать его по плечу или обнять, а выражать сочувствие невербально, оставаясь при этом в рамках делового этикета, она не умела. Застыв на месте в нерешительности, она почувствовала себя идиоткой, но Альберт никак не дал понять, что заметил ее неловкость.

– Мне тоже жаль, – его лицо ничего не выражало, а голос звучал нейтрально, как и всегда, и Гермиона на миг задумалась, не обучался ли он окклюменции. – Думаю, нам следует вернуться к работе.

– Конечно, – с облегчением отозвалась она, ощущая, как наполнившее кабинет душное напряжение начинает рассеиваться.

Резко развернувшись, Альберт подошел к столу для переговоров и взмахнул палочкой, очистив его от тарелок и салфеток.

– Итак, если исходить из твоих слов, больше всего вопросов как у тебя, так и у остальных руководителей вызвало приложение к основному отчету, – он отлевитировал из шкафа папку с документами и в задумчивости посмотрел на стоящие у разных концов стола стулья, которые они оба занимали за обедом. – Кхм… думаю, нам стоит сесть рядом, чтобы я мог объяснить и показать основные тонкости…

– Хорошая мысль, – кивнула Гермиона, садясь за стол и чувствуя, как внутри появляется какое-то странное ощущение, когда Сэйерс устроился рядом. Они и раньше, бывало, сидели вот так, просматривая документы, особенно в последнее время, пока передавали дела, но почему-то именно сейчас его вторжение в личное пространство воспринималось особенно остро: тяжелый сладковато-древесный аромат его парфюма плотно окутал Гермиону, а близость его тела на контрасте с извечной холодно-вежливой отстраненностью вызывала смущение и неловкость. Казалось, Альберт ничего не заметил, принявшись как всегда кратко, но основательно излагать общие тезисы новой концепции финансовой отчетности, которая легла в основу обновленной документации. Осознав, что ей просто не хватило практического опыта работы, чтобы разобраться во всем самой, Гермиона лишь досадливо покачала головой, чувствуя, как в груди колотится сердце от желания немедленно назначить повторное собрание и исправить свою оплошность.

– Я мог бы поговорить с Зангером и все с ним прояснить, – негромко сказал Альберт, и его ладонь вдруг накрыла лежащую на столе руку Гермионы, впервые за три года совместной работы касаясь ее столь неофициально. – Уверен, что за выступлением против тебя стоял именно он, и…

– Нет, Альберт, – тихо, но твердо возразила Гермиона, покачав головой, и мягко, но уверенно высвободила руку. – Спасибо, но… технический ассистент Кингсли здесь я. А ты теперь начальник Отдела международного магического сотрудничества. И все, что мне нужно от тебя, это быть уверенной, что ты будешь на моей стороне, когда я назначу новое собрание. Мне не нужен удар в спину.

Сэйерс откинулся на спинку стула, увеличивая расстояние между ними, и в его пристальном взгляде, которым он окинул ее, на секунду мелькнуло уважение.

– Бить в спину не мой метод, Гермиона. Если я когда-нибудь захочу убрать тебя, я выступлю в открытую, и ты первая узнаешь причину.

– Обещаю поступить точно так же, – она чуть склонила голову, благодаря Сэйерса за честную игру, и, собрав свои заметки, сделанные с его слов, встала. – Спасибо за разъяснения по документации, Альберт. И за чудесный обед.

– Был рад помочь, – сухо отозвался он, возвращаясь за свой стол. – Если возникнут дополнительные вопросы, просто пришли мне записку. В ближайшее время мой график довольно напряженный, и меня будет сложно застать на месте. И спасибо за кофе.

Изо всех сил стараясь сохранять на лице нейтральное выражение, Гермиона кивнула и твердой походкой вышла из кабинета. А затем, пользуясь отсутствием в приемной Меган, на полной скорости рванула к выходу. Забежав в ближайший туалет, она закрылась в кабинке и схватилась за голову, наплевав на то, как будет выглядеть ее и без того неидеальная прическа после нервных манипуляций беспокойных пальцев.

Альберт Сэйерс всегда был для нее человеком, на которого хотелось равняться в рабочем и общечеловеческом плане. Он был профессионалом: жестким, неподкупным, рассудительным и дипломатичным, единственным, кому за все эти годы в Министерстве удалось остаться в стороне от подковерных интриг и грязных скандалов. Он был воплощением делового этикета и комплаенса*, и по Министерству ходили шутки, что Сэйерс, на самом деле, не человек, а выточенный из камня с помощью магии бесчувственный голем, которого Кингсли оживил, вселив в него дух бюрократии. Проработав с Альбертом бок о бок несколько лет, Гермиона переняла его стиль работы, за что позже ее и прозвали «стальной Грейнджер». Она считала его своим наставником и человеком, на которого всегда можно положиться: Сэйерс никогда не подводил ее и при возникновении любых проблем был надежен, как скала. Для Гермионы он всегда был открытой хорошо знакомой книгой, от которой не ждешь внезапных сюжетных поворотов, поэтому все произошедшее сегодня стало для нее настоящей неожиданностью.

Сначала этот обед, больше похожий на свидание в ресторане, чем на их обычные короткие походы в столовую по пути между совещаниями, затем это внезапное предложение уладить вместо нее конфликт с Зангером и, наконец, это прикосновение к руке, которое явно не имело ничего общего с рутинными рукопожатиями, которыми они обменивались каждое утро, – все это было настолько не похоже на «каменного истукана Сэйерса», которым Гермиона, как и все остальные, привыкла его считать, что теперь мысли бурлили в ее голове, сменяя одна другую, но все равно не давая логичной картинки происходящего. Она уставилась невидящим взглядом на выцарапанную кем-то на дверце кабинки туалета надпись «Хочу трахаться, а не совещаться» и растерянно покачала головой: с каких это пор Альберт начал проявлять к ней знаки внимания, забыв о собственном принципе всегда оставаться беспристрастным? С каких это пор друзей ему на работе заводить было нельзя, а интрижки можно? Или, может быть, Сэйерс солгал ей о том, что не станет наносить удар в спину, и тоже задумал убрать ее, разрушив ее репутацию? Если по Министерству поползут слухи об их с Альбертом романе, ни у кого не останется сомнений в том, что промежуточным этапом на ее пути к должности технического ассистента Министра была постель Сэйерса. Сам Альберт вряд ли пострадает от этих пересудов: скорее всего, его еще и молодцом назовут, что сумел растопить ледяную стену и трахнуть холодную недотрогу Грейнджер, а вот она сама навсегда останется в глазах коллег шлюхой-карьеристкой. Чертов сексизм и предрассудки! Гермиона покачала головой.